пещеру. С ним пошёл отец Пьер, священник Ордена Храма, за всю дорогу не сказавший ни одного слова от себя, только слова молитв утром и вечером. Он начал служить панихиду по убитым. Про отца Пьера знали, что он прошёл войну, но не убил ни одного человека, иначе уже не мог бы служить священником. Сейчас он делал свою привычную работу, провожая души убитых в иной мир. Хотел исповедовать двух тяжелораненых, но они уже умерли. Завершив отпевание, священник присел неподалёку от могилы, которую долбили в каменистом грунте незатейливые кладоискатели. Его лицо не выражало ничего.
Тем временем Жак с парой других сержантов дошли до конца пещеры и вернулись. «Всё чисто, ваше высочество». Принц и Северин пошли посмотреть, что там. Пещера оказалась длинной, а в конце её начался узкий коридор, вырубленный кладоискателями, он тянулся метров на 200.
– Ребята неплохо поработали, – усмехнулся Северин. – Нам логичнее всего было бы продолжить их труды.
– Пожалуй, – кивнул Эрлеберт. – Пусть сами и долбят, когда с похоронами закончат. Потом – сержанты, потом – рыцари. Работать будем в три смены, не хотелось бы застрять здесь на пару месяцев.
Собрав уцелевших кладоискателей, Эрлеберт сказал:
– За нападение на Орден вам полагается смертная казнь. Я могу вас помиловать, если вы продолжите работать и не преподнесёте больше никаких сюрпризов. Вы работали ради золота, теперь ваш приз стал куда более ценным – жизнь. Прошу стараться.
Кладоискатели охотно закивали. Рыцари на ночь поставили шатры у входа в пещеру, ночевать в пещере принц не захотел. Поутру начали долбить проход. Песчаник подавался легко, но скорость работы не сильно радовала, потому что было неизвестно, сколько ещё предстоит долбить – может километр, а может два. Когда последняя смена отработала свою задачу, Эрлеберт сухо бросил Северину: «Пошли». Жак стеной встал у них на дороге:
– Ваше высочество, вам не подобает браться за работу сержантов.
– С каких пор, дорогой Жак, ты начал решать, что мне подобает делать?
– Ваш отец приказал мне заботиться о вас.
– Тот же человек назначил меня командиром отряда. Решения здесь принимаю я, – спокойно, но властно сказал принц и сделал шаг вперёд так, как если бы перед ним никого не было, Жак невольно отступил.
Они долбили скалу около часа, наконец, Северин, задыхаясь, с трудом проговорил:
– Давай передохнём.
– Благородному рыцарю не понравилась сержантская работа? – иронично улыбнулся Эрлеберт.
– Ты лучше других осведомлен о моём высоком происхождении, – так же иронично заметил Северин. – Зачем тебе потребовалось браться за кайло? Смотри, сержанты уважать перестанут.
– Не научился ещё сидеть, пока другие вкалывают. Может, и никогда не научусь. А сержантам я постараюсь дать другие поводы для уважения ко мне.
– Кажется, влипли мы с вами в эту гору, ваше высочество. Выйдем отсюда лет через двадцать, седые, оборванные и очень довольные тем, что прорубили самый длинный в мире тоннель, который правда никуда не ведёт, но всё равно прекрасен.
– Мне нравится твой настрой, Северин. Я так понял, что ближайшие 20 лет ты жаловаться не будешь.
– Схожу за факелами. Эти сейчас потухнут.
– Подожди. Пусть потухнут. Помечтаем в темноте.
– Тогда надо Робера позвать. Он ещё и стихи напишет о гномах, которые вгрызаются в горы и мечтают при свете гаснущих факелов.
Эрлеберт ничего не ответил. Некоторое время они стояли молча, всё больше погружаясь в темноту. Факелы уже едва тлели и, наконец, потухли.
– Хотел проверить свою догадку, – сказал, наконец, Эрлеберт. – Смотри, – он показал на тонкий, едва заметный лучик света, который пробивался сквозь трещину в камне. – Похоже, мы не успеем поседеть в этом тоннеле. Теперь иди за факелами.
Когда Северин вернулся с огнём, они продолжили работу, и вскоре кайло принца проскочило в пустоту. Они пробили проход в другой мир. Отверстие было пока всего в кулак. Заглянув туда, Северин увидел сплошную стену ельника. Больше ничего не удалось рассмотреть, потому что в том мире стоял поздний вечер, хотя у них ярко светило солнце. Они расширили проход так, чтобы в него мог свободно пройти человек, но не полезли туда.
– Там не просто то, что за горой, там – другая реальность, прошептал Эрлеберт, когда они возвращались к своим. – Сегодня отдыхаем, ложимся спать пораньше, встаём на рассвете, в том мире будет примерно полдень.
Никому ничего не сказав, Эрлеберт объявил отдых, а на рассвете сам протрубил в рожек. Военные вскочили, как заводные, кладоискатели сидели на земле, ошарашено протирая глаза. Когда все наспех позавтракали, принц объявил: «Вчера мы пробили проход и сейчас идём туда, то есть вообще неизвестно куда. Кладоискатели свободны. С собой я вас не приглашаю, вас кроме золота ничего не интересует, а мы если найдём золото, всё до единого грамма сдадим в казну. Так что для вас нет смысла лезть в неизвестность. Но вам повезло, вы можете взять себе наших коней, это целое состояние».
– Кони нам самим могут потребоваться по ту сторону, – пробурчал Жак.
– Не могут. Там особо некуда скакать, – отрезал принц.
Кладоискатели заоблизывались, глядя на прекрасных коней, рыцари и сержанты быстро сняли шатры и собрали вещевые мешки. «Позвольте я пойду первым, ваше высочество», – холодно и бесстрастно сказал отец Пьер. Было трудно понять, то ли он спрашивает разрешения, то ли ставит в известность. Принц кивнул.
Священник перекрестился и сделал шаг в другой мир, все последовали его примеру. Они оказались на прилегающей к горе крохотной полянке, где с трудом уместились 9 человек. Вокруг была сплошная стена могучих елей, которые так плотно переплетались ветвями, что продраться через них казалось невозможным. «Помолимся, братья», – сказал отец Пьер и громко прочитал несколько молитв, все дружно крестились. Закончив молиться, они начали внимательно присматриваться к ельнику и вскоре Жак крикнул: «Сюда. Вот тут тропинка за этим деревом, только надо встать на колени». Отец Пьер сокрушённо покачал головой: «Господи, прости. Молиться надо было на коленях, как же я этого не понял. Теперь мы поневоле встанем на колени, только прошу вас, братья, вложите в это молитвенный смысл».
С лесом, через который они шли, что-то было не так. Вроде бы их окружали самые обычные деревья, но какие-то они были калиброванные, однотипные, так редко бывает в настоящем лесу. И птицы здесь не пели, здесь, похоже, просто не было никакой необходимости в птицах. А ветви по краям тропинки смыкались так плотно, что заглянуть в глубь леса было невозможно, как будто у этого леса не было глубины. И тропинка, вроде бы такая живая и естественная, шла как-то уж очень прямо, словно специально для них расстеленный ковер.
Эрлеберт подумал о том, что бывают дороги, имеющие собственное значение, помимо той цели, к которой ведут. Такие дороги сами по себе способны что-то подарить, на них надо быть очень внимательным. Эта дорога
