Бай Син скрылся. Неужели он просто не хотел видеть меня? Он так сильно рассердился? Было бы куда проще, если бы он просто поссорился со мной или направил на меня меч, как это делал наставник. Но этот лед, это отчуждение – они пугали меня сильнее крови.
И все же я ждала его весь вечер. Я надеялась, что он придет и позволит мне хотя бы попытаться понять. Но вместо его света тьма залепила окна и усыпила меня, не давая распутать слова, заковавшие его глаза в лед.
23
Двор Бесконечности был пуст. Я прошлась по комнатам, впуская за собой одичавший ветер.
Его не было. Даже если бы позвала его по имени, он бы не появился. Даже если бы я встала на колени, его руки не подняли бы меня с пола.
Бай Син.
Я устало вышла из его покоев и подошла к пруду.
Три дня. Я дала ему достаточно. Он не должен был сердиться дольше. Он ведь мог просто поговорить со мной.
Я вынула нефритовую шпильку и рассекла ею водную гладь. Я слабо верила, что это сработает, но ее силы хватило, чтобы снять барьер и открыть проход.
Пещера, туннель, утес. Теперь я проходила этот путь одна. Теперь я легко взбиралась по ступеням. Я не могла оступиться, ведь знала, что за моей спиной нет рук, которые не дали бы мне сорваться.
Пагода Равновесия все так же тянулась к облакам и серебрила воздух. Он стоял у кромки озера, держа в руках свиток.
Он и правда был здесь. Почувствовав мои шаги, он обернулся. Спокойный, тихий взгляд. Казалось, он даже не был удивлен моим приходом.
– Я почти закончил.
Бай Син подошел ко мне, взял мою руку и заставил разжать пальцы. Я и забыла, что все еще держу шпильку. Он забрал ее и заколол мои волосы. Моя ладонь горела, но боль не пугала меня, я вглядывалась в его лицо, пытаясь угадать, сердится ли он на меня.
– Бай Син.
– Я почти закончил, тебе лучше вернуться.
Я не хотела уходить. Я схватила его за руку.
– Бай Син, что я сказала тогда? Я была пьяна, ты не должен был слушать.
– Тогда?
Он несколько секунд озадаченно смотрел на меня, будто не понимал, о чем я говорю. Потом его глаза чуть похолодели.
– Тогда? Ты попросила меня похоронить тебя на другом берегу реки Зеленого Карпа. Ты передумала?
Нет. Неужели я сказала это ему? Я почувствовала, как моя рука опускается, я не могла держать его. Я не имела права держать его.
– Не передумала.
Он не ответил. Он пошел прочь, оставляя меня в тисках его слов.
Моих слов.
Тогда он что-то говорил, а я не слышала. Я уже не смотрела. Я только чувствовала, что начинаю тонуть.
– Чжу-эр, – он звал меня, а я подняла глаза и прошептала:
– Когда я умру, похорони меня напротив отца, только на другом берегу реки.
Я была пьяна. Нельзя было говорить ему это. Нельзя было позволять его глазам снова покрыться льдом. О чем я только думала?
Его лицо замерло и выдохнуло леденящим холодом:
– Если ты умрешь раньше меня, я не прощу тебя ни в этой, ни в следующих жизнях.
– Бай Син…
Я потянулась к нему, но он больше не позволил коснуться его.
Пустота смеялась надо мной пьяными глазами. Река замерзала и утаскивала меня на дно.
«Не прощу».
«Не прощу».
Я тонула, лед подступал, а я только и думала о том, что ему было сложно пообещать мне это. Просто на другом берегу. Ведь он мог. Но у меня не осталось сил идти за ним, убеждать его, звать его, даже бороться с этим холодным ветром.
Я сжалась и закрыла глаза.
Я не любила горькое вино. Я не любила холод. Я не любила закрывать глаза. Но я любила его. Просто уснуть на другом берегу. Почему он не понимал?
Просто на другом берегу.
Я дошла до ступенек пагоды и опустилась, пряча лицо в ладонях.
«Когда я умру, похорони меня напротив отца, только на другом берегу реки».
Я не имела права говорить ему о моей смерти. Я и правда была жестока. Это озеро было жестоко, этот Цветок, эта богиня, выбравшая заточить Воронов в земле, а людей в мечте о невозможном.
Все это было неправильно. Все это было жестко. Даже его любовь ко мне.
– Я закончил.
Его голос за моей спиной, у меня не было сил обернуться. Я не хотела видеть его лицо, я не хотела, чтобы он видел мои уставшие глаза.
– Ты обещала на могиле дяди Чжичэна, что будешь честна со мной.
Я лишь почувствовала, что он садится рядом.
– Обещала.
– Тогда расскажи мне все, что ты узнала в Запретных Залах.
Запретные Залы. У Баолин, Огненная Стена, девять техник и вспыхнувшее перо на моем запястье. Рассказать ему все. Я закрыла глаза. Я должна была рассказать ему. Ледяной ветер, призрачное дерево и девять Воронов. Он слушал, не прерывая меня, не задавая вопросов, не поворачиваясь ко мне.
– У нее был выбор – оставить Воронов заточенными в земле или позволить призраками вернуться в Солнечную долину и никогда не покидать древо Фусан. Богиня не хотела, чтобы дети ее погибли. Она пообещала небывалую силу тому, кто освободит ее сыновей. В Праздник Середины Осени печать горы ослабевает. В этот день потомок Ворона может одолеть Цветок и освободить Воронов. – Я взглянула на тихий неподвижный Лотос и закрыла глаза. – Я видела своих предков, тех, что погибли в попытке взойти на эту гору. Их души кружат вокруг призрачного древа и ждут, когда наконец печать будет снята.
– Это все?
Я боялась смотреть на него.
– Разве ты не хочешь сказать мне главного?
– Главного?
– Например, то, что если наследник Ворона обратит меч против запечатанных птиц, то и сам обратится в пепел?
В тот день шестой и седьмой Вороны крыльями коснулись моих висков, и голос богини предрек смерть тому, кто осмелится пойти против ее воли. «Твоя кровь, твоя сила – мой дар, и обернется она проклятьем, если ослушаешься слов Сихэ». А восьмой подлетел и клюнул в сердце, на ветке вспыхнула алая капля моей крови. У Баолин бы возрадовался, но я не сказала ему. Бай Син… Я приехала сюда, не зная, что это причинит ему боль.
– Ты не сказала мне.
– Но ведь ты и сам догадался.
– По-твоему, это я не имею права знать?
– Ты пообещал на могиле моего отца, что поможешь мне.
– Ты пообещала, что будешь честна со мной.
– Я уничтожу их, даже если это уничтожит меня.
– Ты и правда вернулась не ко мне.
Мы не смотрели друг на друга. Наши голоса роняли холодные капли, будто это усталый водопад отмеряет время пустым разговором. Он не злился, он был невозмутимо спокоен, а я знала, что не имею права просить его о прощении.
– Бай Син…
Он молчал.
Холод озера забирал мои силы. Будто это
