благо. Внутри каждого из нас – нравственный закон, он указует…
– А когда в древности какой-нибудь пророк с огнём в очах вещал, что сам Господь призывает с небеси уничтожить язычников или еретиков, – хоть кто-то сомневался? – спросил Ольгер. – Но всегда ли через него говорил Творец? Эх, наставник Элия, Святая Земля совсем недавно по историческим меркам поверила лжепророку. Ста лет не прошло, верно?
– Простите, отцы наставники, – сказал Броук. – Не думал, что когда-нибудь это скажу, но… Я намерен жёстко проверить Святой Орден. Ветвь Сердца Мира и Святой Розы – особенно, потому что эта братия очень прислушивается к Иерарху Святой Земли. Ветвь Святой Розы и Путеводной Звезды к нам ближе – значит, для них опасности меньше. А ветвь Путеводной Звезды и Благих Вод, похоже, практически вне подозрений: они на нашей стороне, тоже еретики и тоже под ударом. Сегодня же я отправлю письмо Иерарху Прибережному. Мне кажется, он тоже в опасности.
– Господь его защитит, – пролепетал Элия.
– Не думаю, – вздохнул Лейф. – Господу угодны мученики во имя Его, Господь примет, коль злодейство случится, пречистую душу Иерарха на лоно своё, но до той поры – будет взирать, не вмешиваясь. Поэтому охрану Иерарха я б усилил.
– Боюсь, что не будет отец Агриэл усиливать охрану, – грустно сказала Виллемина. – Я беседовала с ним накануне коронации. Он крепок в вере – и судьбу вручит Господу. Поэтому не ему, а нам придётся заботиться о его безопасности.
– А как вы думаете, государыня, Агриэл – благой? – тихонько спросил Клай.
– Не знаю, – вздохнула Виллемина. – Но он хороший.
– А Перелесье уже кажется каким-то преддверьем ада без всяких скидок, – усмехнулся Норис. – Просто Те Самые там по улицам ходят в обнимку с наставниками Святого Ордена. Как-то не очень верится… слишком уж мрачно звучит. На самом деле наверняка есть конченые мрази на службе у правительства – и есть добрые обыватели, которые обо всём этом знать не знают, живут себе мирно, работают, детей растят…
– Ага, в газетах карикатуры рассматривают на государыню и на нас всех, – подхватила я. – Проповеди слушают, про золотой век…
– Мало кто совсем ничего не знает, – сказал Ольгер серьёзно. – Потому что все болтают. Про золотой век – точно все болтают, практически поголовно. Про благого короля, который объединит под одной короной как минимум Златолесье, Девятиозерье, Острова… Святая Земля и так уже практически входит в союз, а государства поменьше и послабее, вроде Запроливья и Горного княжества, даже и спрашивать не будут. Ходят и такие разговоры.
– Боюсь, что горцы красиво разочаруют этих мечтателей, – улыбнулась Виллемина. – Папеньку они терпят, потому что междугорцы испокон веков вели с ними честную торговлю, но чужаков, которые попытаются что-то им навязать, встретят отнюдь не своим знаменитым вином. К тому же они одной веры с моими бывшими согражданами – и издавна недолюбливали ветвь Сердца Мира и Святой Розы.
– Кто в Горном княжестве живёт – в Перелесье знать не знают, – сказал Ольгер. – Живут, мол, какие-то… Скорее, варвары, которые, может, и писать-то не умеют, но истины уж точно не знают.
– Хотя, насколько я помню, древнее письмо Горного княжества возникло даже раньше, чем пришедшее со Святой Земли, – сказала Виллемина. – И горцы предпочитают использовать свой алфавит, делая исключение только для международной переписки… И если в Перелесье обо всех соседях судят так же, как о горцах, дела печальны.
– Печальны, – согласился Ольгер. – Потому что перелесцы готовы нести истину всем без разбора. И, мне кажется, уверены, что будущий золотой век всех только обрадует. И короля Рандольфа считают благим: почти все, с кем я об этом говорил, просто уверены, что он благой государь. Вот, воскрешает истинную веру, древние знания, прежнюю силу… Исконные земли собирается вернуть.
– Винную Долину? – спросила Виллемина.
– Её – само собой. Вашему досточтимому предку той победы так и не простили, прекраснейшая государыня, – сказал Ольгер. – Но предполагается, что всё Прибережье – это тоже исконные земли. Есть же легенда, что в незапамятные времена Прибережье, Винная Долина и Перелесье принадлежали великому государю Дойгу-Завоевателю… а уже потом его потомки разделили его наследие.
– Это же просто сказка! – не выдержал Клай. – Впрямь легенда! И она кончается тем, что Дойг на смертном одре воззвал к Творцу и стал Король-Горой, а его дети расселились у ног отца. Чистая правда, да?
– У нас рассказывают, – сказал Ольгер, – что младшие сыновья сговорились и обманули старшего. И обманом отделили Перелесье от побережья – чтобы править волнами самим.
– Да хоть бы и так, – хмыкнул Райнор. – Какая разница, что говорится в сказках!
– В Перелесье теперь в чести древняя мудрость, – грустно сказала Виллемина. – И если сказка оправдывает желание Рандольфа объединить весь Север под своей рукой – тем лучше, эту сказку будут считать историческим фактом.
Это всем было тяжело уместить в голове. Но пришлось – и мне показалось, что Виллемина особенно не удивлена. Об этом я спросила её уже потом, когда мы закончили совет и собирались лечь спать.
Вильма устало улыбнулась:
– Я ведь беседую и с нашими дипломатами, которые работают в Перелесье, дорогая моя Карла. И с… тебя ведь не смутит то, что некоторые светские бездельники, у которых есть родня в Перелесье, возвращаются домой и делают визит благородному мессиру Ирдингу, графу Синеостровскому, верно?
– Да не смутит, конечно, – сказала я. – Какое мне дело… Может, конечно, я уже плоховато соображаю и наполовину сплю, но мне кажется, что этот Ирдинг – такой себе человек… нелепый какой-то. Кружевные жабо носит, как мой дедушка, как-то глупо хихикает, треплется про певичек и про балерин… Как раз бездельникам к нему и шляться.
– Благороднейший мессир Ирдинг, – улыбнулась Вильма, – бывает у меня на малых приёмах, для личных бесед. На Синем полуострове добывают свинец, предполагается, что мы улаживаем вопрос с поставками. Но кроме того мессир Ирдинг – координатор контрразведки. И он обобщает сведения, которые светские бездельники привозят из Перелесья. Поэтому мы более или менее представляем себе, что там пишут в газетах, какие рисуют картинки и какие в моде сказки. Мы не представляем другого: что происходит там, куда не дотягивается взгляд нашего агента. Эти милые и отчаянные парни – простецы. Все. И сам Ирдинг не очень хорошо представляет себе, на что надо обращать внимание, но даже если бы представлял – всё равно не помог бы. Они не увидят.
– Ничего себе, – сказала я. – Я как-то не думала…
– Чудесная Карла, – сказала Виллемина, обнимая меня, – тебе и не надо. На тебе и так громадная ответственность. А ещё ты сделала потрясающий подарок короне – и министерству внешних
