– Нет, господин.
Аббат вздохнул.
– Слушай, парень... Я ведь не желаю тебе зла. Пойми, это – моя работа, ловить и уничтожать колдунов. Ты – не колдун, это сразу понятно. Но ты работал на колдуна. И ты скажешь, как мне его найти.
– Нет, господин.
– Черная белизна... Парень... Кого ты покрываешь? Колдуна? Мерзкого злодея? Он тебе что, брат? Отец? Сын?
– Нет, господин.
– Тогда зачем? Ты что, не понимаешь, что такое колдуны? Они используют людей для своих целей, а потом бросают. Ведь тебя бросили? Он тебя бросил? Ведь так? Ну сам подумай...
Якоб молчал, опустив голову.
– Или ты думаешь, что он тебя спасет? Зачем ты ему теперь? Твоя роль отыграна, все, ты ему больше не нужен.
Якоб молчал.
– Хочешь, аббат прищурился, – Я угадаю, что ты думаешь. Ты думаешь, что твой дружок просто не успел тебя спасти. Или может быть даже думаешь, что он придет за тобой? Сюда? Парень, запомни, все колдуны боятся шварцвайсских братьев. Никто не выступит против нас. Никто.
Парень поднял голову:
– Почему? – хрипло спросил он.
– Что почему?
– Почему колдуны вас бояться? Кто вы такие, шварцвайсские братья?
Аббат широко улыбнулся:
– Ты вспомнил о тех слухах? Мол, наши монахи сами все колдуны, поэтому и могут поймать других? Так? А ты не думал, что волков травят не другими волками, а волкодавами?
– Значит, вы не волки? – тихо спросил Якоб, – Волкодавы...
– Да, – аббат улыбнулся было.
– Волкодавы... Не люди.
Он почувствовал, как на его плечах напряглись пальцы двух монахов.
– Что ты сказал, парень? – отец Тестудос сощурил глаза.
– Сила брата Риноцеруса. Чутье брата Каниса – он ведь узнал меня, не видя, не так ли? По запаху? Ваше умение чуять ложь...
Монахи переглянулись.
– ...запах в вашем монастыре. Так пахнет там, где живет много зверей, хищников. Но у вас нет зверинца, нет даже скотника. Откуда запах? Ваши имена, наконец...
Якоб улыбнулся:
– Наш деревенский священник учил нас, детей, нескольким словам на древнем языке. Брат Заяц, брат Лис, брат Пес... Вы оборотни, господа?
Отец Тестудос наклонился к Якобу. Парень слегка испугался.
Лицо аббата приближалось к парню, хотя тело не двигалось. Из воротника вытягивалась длинная, нечеловеческая шея. Кожа на лице, казалось, стягивалась к затылку, рот превращался в узкую безгубую щель, глаза становились черными провалами.
– Догадливый... – прошептала жуткая рожа и рывком вернулась обратно, превратившись во вполне человеческое лицо аббата.
– Только мы никакие не оборотни.
Отец Тестудос принял решение. Как отреагирует король, если узнает, что спутник его дочери случайно потерялся – большой вопрос. А вот что он сделает, если посторонний человек, узнавший тайну Шварцвайсского монастыря, останется в живых – вариантов нет.
Глава 40
– Мы – не оборотни, Якоб Миллер, – откинулся в кресле отец Тестудос – или некая непонятная тварь? – Мы – люди такие же, как и ты. Но!
Аббат пресек попытку Якоба возразить.
– Но мы получили особые возможности, для того, чтобы иметь возможность бороться с колдунами и ведьмами на равных. Существует способ получить такие возможности. Наши братья сильнее обычных людей, обладают чутьем на колдовство, да и обычное чутье, подобное собачьему или волчьему у нас также имеется. Слух, зрение, колдуны не могут затмить нам глаза своими иллюзиями. Да, мы можем превращаться в животных...
Якоб скосил глаза вправо: брат Канис, видимо для иллюстрации слов отца Тестудоса, превратился в крупного чепрачного пса.
– Но, – продолжил аббат, – мы такие же люди, как и все остальные.
– Чем же вы отличаетесь от колдунов? – мрачно поинтересовался Якоб.
– Тем, – отец Тестудос решил быть терпимым, – что наши способности направлены только на нас самих. При всем желании наши братья не могут навести порчу или отвести глаза другому человеку. Но с колдунами, как ты возможно заметил, мы боремся вполне успешно, причем только во славу короля Вальтера. А наши имена... После обряда... Обряд Золотой Луны, если тебе интересно...
Якоб покачал головой.
– После обряда каждый из нас получил связь с неким животным, а также определенные качества, присущие этому животному. В честь его мы имена после пострига и меняем. Возможно, это не очень благочестиво, но это не значит, что мы отошли от Бога. Что скажешь, Якоб Миллер?
– А что я должен сказать?
– Ну, например, рассказать нам, кто был тот колдун, с которым ты связался. Я был с тобой честен и откровенен. А ты? Продолжаешь запираться? Нехорошо... Запомни, Якоб Миллер, к нам в монастырь попадают только две категории людей: добрые жители королевства, случайно попавшие под подозрение в колдовстве или невинно оклеветанные, и упорствующие в своей злобе к роду человеческому колдуны и их пособники. Если первых, после проведенного расследования, установившего их невиновность, мы отпускаем с миром, то вторые...
Глаза аббата сощурились:
– Вторые из стен монастыря не выходят. Решай сам, кем ты хочешь быть.
Якоб молчал. Выйти отсюда очень хотелось, также хотелось рассказать все, что он знает о Подмастерье, но...
Слова аббата о двух категориях.
О попавших в Шварцвайсский монастырь людях рассказывали множество страшных историй, а вот о вышедших из него Якоб не слышал ни одной. Или монахи ловили только колдунов и их пособников, или же они не любили признавать свои ошибки и тем более отпускать тех, кто мог рассказать, о них на свободу.
Да и не стал бы Якоб на их месте отпускать человека, узнавшего, кто они такие, на волю, рассказывать эту интересную историю. Умный колдун, заранее узнавший, кто такие черно-белые монахи, мог придумать и способ, как справиться с ними.
Неожиданность – тоже оружие.
– Ну что, Якоб Миллер, молчишь? Ты ведь должен понять, что мы – не враги тебе..
– Значит, ваша сила – от Бога? – неожиданно спросил Якоб.
– Я же тебе сказал...
– Тогда почему у вас не звонят колокола?
Отец Тестудос встал, обошел стол и наклонился к Якобу:
– Парень... Какое твое дело, откуда у нас наша сила? Твое дело – отвечать на вопросы.
– Я могу подумать?
– Да. Пять минут.
– Тогда я не буду вам ничего говорить.
– Хорошо, – отец Тестудос прошел туда-сюда, – Отведите его в камеру. Послезавтра приедет король, он и решит, что делать.
Все же аббат не стал брать на себя ответственность в принятии решения об убийстве парня. Как-никак, он спас дочь короля... Вдруг, король все же решит помиловать его? Случайно?
***
Якоб сел на солому. К чести монахов можно сказать, что солома была свежей и ее было много.
Камера была подземной, только под самым потолком виднелось маленькое окошко, через которое пролезла бы разве что кошка. И то при условии, что в окне спилят железные прутья и кошка будет некрупной. Судя по изредка появлявшимся в окне сапогам, снаружи оно было на уровне земли.
