«Ты обещала».
Его слова сковывали меня ледяными прутьями. Я не могла. Даже если я погубила его. Я не могла подойти, я не могла коснуться. Я обещала ему, что буду верить. Я не могла обмануть его еще раз.
Мои обещания.
Его обещание.
Я вздрогнула, девятая тень взвилась огненным столбом и прожгла сеть, но она не успела коснуться небосвода. Паутина ночи сжала ее и и обратила в пепел.
Последний. Последний.
Я сорвалась, раздирая ладони. К краю, к нему. Я хотела закричать, но не вырвалось ни звука. Пропасть погасла.
Ты обещал. Обещал.
Молчание смеялось над нашими клятвами. Небо смеялось над нашими клятвами. У Минчжу всегда смеялась в ответ. У Минчжу всегда сражалась в ответ. Всегда – я больше не чувствовала этого слова. Ничего не имело значения.
Луна равнодушно плыла, а я плакала.
10
Время. Не знаю, что бы я делала с ним – остановила бы или сожгла его тонкую нить, развернула бы его назад, обратно, туда, где сон обнимал теплом, где У Минчжу открывала Запретные Залы, где У Минчжу отталкивала его, где Гао Фэнь бежала с Горы Лотоса, где Гао Фэнь вызвала его на бой, где Гао Фэнь вонзила нож в волка и сбросила его в пропасть, где У Минчжу, дрожа от страха, спасалась бегством, где ее пальцы впервые почувствовали холод смерти. Поменять, исправить, солгать, спасти – времени больше не было. Только пустота, заполняющая собой черную ночь.
Пусто. И тихо.
– Ты… – чья-то ненависть накрыла меня глухим звуком. Чья-то ненависть развернула меня, чья-то ненависть думала, будто еще может коснуться меня.
Я не сразу узнала голос. Дядя.
– Что это было? Что вы сделали? Ты предала нас!
Я не сразу поняла, что их больше не сдерживает сила меча. Больше ничего не осталось. Вороны погасли тенью. Силы рассеялись. Перо на моем запястье стерлось. Только глаза У Баолина заливались красной ненавистью. Что мы сделали? Он видел сам. Он мог догадаться.
– Все, – прошептали мои губы, – все…
Или это не я? Быть может, это пустота ответила и рассмеялась, раскалывая его неверие и страх.
– Ты даже хуже своего отца! Ты…
Он говорил что-то еще. Я с трудом разбирала его слова. Я могла их угадать. Я была изменщицей, мой род, мои предки, сама богиня – все должны были покарать меня. Небеса и Земля должны были покарать меня, ведь я посмела обмануть преданного им У Баолина. Но дядя и сам не верил, что кто-то отомстит за него. Иначе почему его руки вцепились в меня, пытаясь совершить свое собственное отмщение. Его руки то душили мой смех, притворяясь холодной рекой, то тащили меня к краю. Только он не знал, что я не боялась ни его рук, ни своей смерти.
Он не знал, и его глаза замерли и начали леденеть. Его лицо побелело раньше моего. Я вздрогнула, и воздух ворвался в мое тело, пока тело У Баолина оседало застывающей грудой на земле.
– Ты ведь этого хотела?
Голос Шэ Яо прозвучал так близко, что я вздрогнула и отшатнулась. Я не сразу поняла, что он протягивает мне. Это был нож, который он вонзил в спину своего господина.
– Ты и Глава Бай, вы же просто хотели, чтобы я убил его? Только так я бы пригодился тебе, верно?
Его смех, кровь, стекающая на мои руки. Холодная, не моя.
– Он мертв, держи.
– Нет!
Его руки вложили в мои пальцы нож, а потом коснулись моего лица.
– Я позволил тебе обмануть меня, только потому что ты хотела этого. Нравится? Его жизнь – твоя, и моя жизнь – твоя.
Его зрачки подрагивали, его пальцы шептали холодом. Я оттолкнула Шэ Яо, и он бессильно повалился на землю. Он знал, знал. Черный Змей знал, что я хотела вовсе не этого. Это он пытался утянуть меня с собой.
– Как ты хотела убить меня? Ядом или мечом? Тот яд, что я дал тебе в Хэши… Ты и правда не смогла отравить Бай Сина. А меня?
Смех начал вырываться из него вместе с кровью. Я ничего не чувствовала. Я больше не хотела ни его смерти, ни его жизни. Ни яда, которым он отравил себя сам.
– Ты не смогла его отравить, но ты ведь и правда убила его!
Рот Шэ Яо искривился смехом и затих. Эхо повторяло: ты ведь и правда убила его, ты ведь и правда убила его, ты ведь и правда убила его, ты ведь и правда убила его…
Я хотела зажать уши, но мои пальцы не двигались. Окаменелыми стеблями они сжимали нож, больше не чувствуя тяжести крови. Они больше не чувствовали времени.
Я ведь и правда убила его.
Я ведь и правда убила его.
Я ведь и правда убила его.
Может быть, Чанъэ выпила тот эликсир первой только потому, что знала: если Хоу И примет его, они разлучатся навсегда. Он бы вознесся, она бы осталась, и ей не подарили бы даже одного дня, чтобы вновь встретиться с ним.
Я ведь и правда убила его. Убила.
Я с трудом попыталась подняться, но новый крик развернул меня и опрокинул на землю.
– Сестра!
Барьеры пали, больше ничто не преграждало проход на эту вершину.
Я не поверила. Я смотрела на мальчика, бегущего ко мне, и повторяла себе, что это лишь сон. Лучше бы это и правда был сон. Лучше бы он никогда не поднимался сюда. Его глаза, которые я так хотела уберечь от крови и ненависти.
– Сестра!
– Фу-эр.
– Сестра! – он подлетел ко мне и замер. – Дя… дя… Яо-гэ… Д…дя…
– Фу-эр, нет, – я попыталась обнять его и закрыть своими объятьями. – Фу-эр…
Я не хотела, чтобы он видел. Я не хотела, чтобы он чувствовал это. Никогда. Шэ Яо знал. Его последний укус был смертельным.
– Ты убила их…
– Фу-эр…
– Ты убила их! Ты обещала… обещала! Ты солгала мне!
Его крик разорвал все: мои руки, холод остывающих тел, ужас в его зрачках, даже мою грудь. Нож вонзился точно в сердце, как я учила. Только его рука дрогнула. Лучше бы это и правда было сном, но мне никогда не снилась такая смерть.
– Фу-эр, прости меня.
– Я… я… Ненавижу тебя! Ты солгала! – Я пыталась обнять его, но на моих ладонях была кровь, и на его ладонях была кровь, он поднес их к лицу, и его руки затряслись, его начала бить дрожь, он упал.
Я была виновата перед ним. Но я пыталась защитить его, как могла.
– Синфу! – Чей-то голос звал, кто-то бежал к нам. Поздно. – Госпожа!
Я не сразу узнала Чжу Фэя. Я не сразу поняла, почему чужие руки пытаются забрать у меня брата. Снова. Снова.
– Госпожа…
– Ничего, – мой шепот ровно коснулся мягких волос брата, – он потерял сознание, уведи его. – Чжу Фэй поднял Синфу, и я схватила его за руку: – Скажи ему, что это сила Сихэ,
