капитан-флибустьер, а повязали. Кажется! Здесь, на этой планете, родине оптических обманов и несусветных иллюзий, понятие «казаться» так же реально, как рыба и хлеб. Оно вполне заменяет устойчивую форму всех глаголов. Она меня любит. Ни грамма надменного пренебрежения. Только всплеск дорогих рук в облаках из воинственных перьев летящего ангана, как из кипени яблоневого цвета. Да, ей может казаться, что решение скоропалительно, что закон родной династии на колесе не объедешь. Но мои объятия будут так сладки. А рука? Поглядите на мою руку, черт возьми, с двумя синюшными полосами от веревок, с распухшим плечом и порванным сухожилием на кисти! Это картина маслом, рука настоящего мужчины, который дрейфить не будет и всегда тебя, дуру, вытянет. И из пропасти, полной рассохшихся животных скелетов, и из облаков, если так тебя занесет, что земли не видать. Она меня любит. И об этом уведомляет. Что поделаешь — видно, на Венере, как и на Земле, женщины одинаково непостижимы.
Не знаю, сколько времени я пробыл в этом подвале. Как долго накачивал в себе жизнь. Наконец наверху прогремели шаги. Люк открылся, и мне довольно веселым голосом было приказано выползать.
Карсон Нейпир часто ползал по горам всяческой дряни.
Но в этот раз просто вышел. И в сопровождении взвода рахитиков с пистолетами вернулся в тот же грязный кабинет, где впервые предстал перед Софом. Тот оживленно обсуждал что-то с братиками. Муско, Вилор и Хокэл поправлялись. Четыре стакана и графин на столе, от которых шел запах смертоносного пойла, позволяли предположить, что именно сообщало бойкость их разговору и оживлению по части фантазии.
— В комнату семи дверей, — приказал Соф конвоирам, сопровождавшим меня.
Мы вышли на обширную площадь перед зданием. Следом за нами — те слизни в состоянии общей дряблости, без мозгов, кто приговорил меня, человека разумного, к смерти.
Солдаты свернули в узкую подворотню, и через нее мы вскоре вышли на огромный пустырь. В центре его стояло несколько зданий. Было жарко, какие-то гады с жужжаньем вились вокруг. Отдыхала прямо на земле бригада местных змееловов с палками, петлями и крючками, ждала, очевидно, оплаты за свой санитарный труд. Из контейнеров, которые здесь до уничтожения видно, требовалось предъявить администрации, доносилось леденящее душу шипение. Женщины с непокрытыми головами, увлеченно мывшие крупные валуны, увидели нашу делегацию, взмахнули руками и вдруг ослезились. Видимо, мойщицы представляли самые низшие сословия, и с адекватными реакциями на власть у них еще имелись проблемы.
Жизнь тут шла. Над зданиями высилась круглая башня, обнесенная высокой каменной стеной. Узкие ворота вели в темный туннель, в конце которого виднелась тяжелая дверь. Один из солдат достал большой замысловатый ключ, который вручил ему братик Хокэл, полюбовался им. Потом открыл дверь после мучительного усилия с выпадением пота и остатков волос — головы-то у всех были худы, волосы не держались, лезли. Остальные расступились, и я вошел внутрь, а следом за мной — братики.
Мы вошли в обширный круглый зал.
В стенах с одинаковыми промежутками по окружности располагались семь массивных, совершенно одинаковых дверей.
Тут, похоже, не играл теоретический постулат о неравновесности масс на Амторе: двери выглядели идентично. От симметрии построения до ошкуренного в глянец покрытия. Тэк-с. Ща-а как выйдут из этих врат семеро из ларца, убивать будут семь раз, каждый — в свою сторону. И семь маленьких Карсонов Нейпиров в гастрономической россыпи достанутся какому-то местному гурману на обед, время-то самое что ни на есть обеденное…
Как в воду глядел.
В центре зала был накрыт круглый стол, там стояло семь блюд с едой и семь чем-то до краев наполненных кувшинов. Сверху свисал шнур с петлей на конце. Петелька болталась чуть выше стола. Другой же конец шнура терялся где-то под потолком, и его невозможно было различить из-за тусклого освещения.
Мне так хотелось пить и есть, что я даже немного воспрянул духом при виде такого угощения. Все-таки позаботились, гады.
— Теперь слушай внимательно, — гаркнул братик Соф, разлепив отечные веки. Губы Муско скривились в злорадной усмешке. — Мы оставляем здесь тебя одного. Если ты выйдешь отсюда живым, будешь жить.
— Значит, все-таки выходят отсюда?
— Нет. На моей памяти не выходили. Но как официальный представитель я должен предупредить. Ты можешь воспользоваться любой из этих семи дверей. На них нет ни замков, ни запоров. За каждой из них такой же туннель, как и тот, по которому тебя сюда привели. Ты можешь открыть любую из них и войти в коридор. Как только ты пройдешь через дверь, она захлопнется, и ты уже не сможешь ее открыть с той стороны. Все они таковы, кроме той, через которую мы только что вошли. За ней — свобода, за остальными — смерть. В туннеле за второй дверью тебя ждет масса приятного. Рассказываю подробно. Поразят длинные острые шипы, приведенные в действие тайной пружиной. Ты не сможешь шелохнуться, медленно изойдешь кровью и скоро умрешь. В третьем туннеле от подобной пружины вспыхнет газ, ты сгоришь заживо. В четвертом — будешь разъят смертоносными лучами. Если же ты попадешь в пятый туннель, то из двери с другого конца на тебя ринется тарбан. Есть у нас такой веселенький братик, неделю не кормлен…
— Что еще за тарбан? — спросил я, услышав новое слово.
Соф взглянул на меня удивленно.
— Не прикидывайся, ты сам это знаешь, — прорычал он.
— Я ж тебе, кажется, говорил, что прибыл из другого мира, — перебил я его. — Откуда мне знать?
— Ну что же, мы можем напомнить тебе о радостях этого, — предложил Вилор. — Если ты так хочешь лишний раз ощутить весь ужас, который тебя ждет.
— Пожалуй что да, — проговорил братик Муско медоточиво. — Расскажи ему, Соф, что такое тарбан. Он со страху запамятовал…
— Тарбан — это жуткая тварь, — пояснил Соф, улыбаясь совершенно отвратно. Точно описывал что-нибудь вкусное со стола. — Все его тело покрыто щетиной красноватого цвета. Брюхо голое и голубое. По бокам тянутся горизонтальные светлые полосы. У него громадные челюсти, ужасные когти и никакого уважения к правам человека. Питается мясом. Особенно любит мясцо из Вепайи. Исключительно любит.
На этих словах прогремел жуткий рык, от которого вздрогнули стены.
— А вот и он, — вставил Хокэл с ухмылкой. — Бедняга, давно не кушал, очень сердит.
— А что же за шестой дверью? — спросил я.
— Ничего особенного. Там тебя обольет едкая кислота. Мы ее получаем в Кислом ущелье. В провинции Панга… Возле Заоблачных гор. Там, где живут белые призраки. Под Амторовой шторой. Кислота просто падает с неба, собирается в озерца. Перевозка — морока. Амортизация ужасающая. Хорошо,
