не единственный экземпляр, не дай Бог? – спросил Жейнар. – Вообще-то не выглядит древней инкунабулой…
Опередил меня – меня-то это тоже интересовало. Я сама ещё не успела дочитать до конца: всё время на что-то отвлекалась.
– Нет, – сказала Виллемина. – Три экземпляра привёз дядюшка Гунтар, для нашей работы, и это современные копии. Одну я отдала его святейшеству Агриэлу, он просил. Его святейшество считает, что эта книга – серьёзное исследование с правильных позиций, но достать текст целиком не смог: труды Хорна строжайше запрещены в Перелесье и Святой Земле. Я думаю, что у нас их тоже изымали. А последняя копия – в типографии. Мы сделаем сто экземпляров. На всякий случай.
У меня отлегло от сердца.
– Ах, какими же пустяками занимаюсь я со своими цветами и покровами! – улыбнулась Мельда.
– Красота, между прочим, недурной способ бороться со злом, – сказала я. – Не вообще всякая, а рукотворная красота – когда человек что-то создаёт из любви. Эти цветы на священных покровах – они ведь не просто так, они имеют смысл, Мельда. Там, в книге, наверняка написано: для света сердечного – это не пустые слова.
– Мне очень жаль, что мы с вами мало знакомы, леди Карла, – сказала Мельда. – Мне хочется сражаться со злом вместе с вами – а я могу только вышивать цветы.
– Ещё познакомимся ближе, – сказала я. – А цветы – вышивайте. В нашей команде у каждого – свой талант. Вы вот восстанавливаете старинные покровы – может, это Господь увидит и одобрит, это тоже важно.
* * *
У нас уютное утро было: после того как мы навестили семью Раша, у меня сильно отлегло от сердца. Будто удалось как-то поправить…
Очень относительно поправить.
Потому что мёртвым-то не поможешь.
А я поймала себя на мысли, что уже прикидываю потери, как на войне. И что это кошмарно цинично: погибла любимая подружка Мельды, это ужасно, но если бы погибла Мельда – было бы хуже. Раш бы, наверное, некоторое время не мог работать – а сейчас важно, чтобы он работал. Поэтому – повезло нам, да.
Так рассуждать мне было внове и противно, но оно само выплывало – и меня грызла совесть.
А Виллемина меня отвлекала неожиданными вопросами.
– Дорогая Карла, – сказала она, улыбаясь, – вот Жейнар сказал, что не бывает некромантов с очаровательными лицами… но наш драгоценный друг Валор очень хорош собой. Во всяком случае, в облике вампира у него были очень красивое лицо, осанка словно у гвардейского капитана, стройная фигура… Мессир Валор – уникум, некромант, обошедшийся без клейма Тьмы?
– Ничего он не уникум, – сказала я. – Сейчас он и вовсе – одно сплошное клеймо.
– Но раньше? – настаивала Вильма.
– Государыня, да вы же любопытны, фи! – не удержалась я и прыснула.
– О Карла, дорогая! – простонала Вильма. – Теперь любопытство меня убьёт, а спросить у самого мессира Валора я не посмею.
– А мне почём же знать? – я сделала самую постную мину. – Если клеймо не на лице…
– Но ты же знаешь?
– Да ладно, знаю, – сказала я. – Я же видела его призрак в истлевших лохмотьях, я всё про него знаю. У него справа под рёбрами росли три пальца. Не спрашивай, как это возможно. Выглядело это просто чудовищно – так что, я думаю, ты сделаешь очень разумно, если не станешь его расспрашивать.
– Боже мой, – вздохнула Вильма. – Я – любопытная, мне нет прощения, я никогда не заговорю об этом с Валором. И никто не заговорит. У него теперь искусственное тело, но без изъяна. Пусть все думают, что мессир Валор – исключение из правил.
– Пусть, – сказала я. – Иногда клеймо – уж чересчур… ну, ты понимаешь.
Мы вышли из кареты у парадного входа во Дворец – и немолодая дама в великолепной шляпе и длинной, по моде Перелесья, шубе, которая вроде бы спокойно прогуливалась по площади, вдруг кинулась к нам бегом по свежевыпавшему снегу.
С прытью совершенно не по возрасту.
Её задержали караульные гвардейцы – а она закричала:
– Государыня, я вас умоляю! Позвольте с вами побеседовать! Я на колени кинусь!
Виллемина остановилась. Дама рвалась из рук гвардейцев. Тяпка зарычала.
– Что с ней, Тяп? – спросила я. – Давай, нюхай.
Тяпка подбежала к даме, которая так дёрнулась, что чуть не сбила гвардейца с ног. Нюхала – и тихо рычала. Я подошла поближе: от дамы еле-еле заметно тянуло злом. При ней не было артефактов, но она была окружена… для Тяпки, наверное, это было запахом, а для меня – скорее ощущением, этаким невидимым флёром зла, от которого Дар превращается в столб огня.
– Придержите эту тётку, – сказала я. – Она побывала рядом с чем-то адским, и, по-моему, неоднократно.
– Это неправда! – воскликнула тётка со слезами в голосе. – Прекраснейшая государыня, выслушайте меня, ради Бога! Моя семья в страшной беде, нас оклеветали…
Тяпка гавкнула.
– Извольте назвать себя, леди, – сказала Виллемина.
Без злости, без нажима, просто сказала. А мне на миг стало не по себе: откуда-то в её спокойном голосе взялся такой смертельный лёд… Честно говоря, я не ожидала.
Тётка, кажется, тоже его почувствовала – даже переменилась в лице.
– Октия… из дома Кочующей Дюны, – сказала она, заикнувшись на вдохе.
– Вот как, – Виллемина чуть кивнула. – То есть вы – мать Райса из дома Кочующей Дюны, коммерции советника, который работал в банке «Тритон»? Я поняла верно?
– Да, прекраснейшая государыня, – тётка взяла себя в руки, стала говорить спокойнее, но быстрее, будто боялась, что Виллемина не дослушает до конца. – Моего несчастного сына оклеветали враги, он арестован, дома был обыск, арестовали мою невестку, брата, арестовали нескольких знакомых, обвиняют в чудовищных вещах, в государственной измене! Но этого не может быть, государыня, никак не может!
– Леди Октия, – сказала Виллемина, – я удивлена тем, что вы пришли сюда. Вы – мать человека, который организовал массовое убийство, и это меньшее из того, что он планировал сделать. Я хорошо осведомлена о ходе следствия и о выводах предварительного закрытого слушанья дела. Ваши сын и брат будут повешены как убийцы и предатели. О невестке я пока ничего не могу сказать: её вина доказана частично. Быть может, рассмотрев все обстоятельства дела, судьи сочтут возможным заменить ей казнь пожизненной каторгой. Это всё, леди.
– Это же ложь, государыня! – зарыдала тётка. – Какое убийство… мой сын никогда! Никогда!
– Не трудитесь, леди, – сказала Виллемина. – Мне были представлены исчерпывающие доказательства. И позвольте дать вам совет: пожертвуйте имущество, не подлежащее конфискации, целителям Святого Ордена и попробуйте убедить настоятельницу монастыря Святой Эльмы У Берега принять вас на покаяние. Таким образом вы, я
