Что?
— Я вижу себя маленькую со стороны. И женщину, которая умирает, глядя на меня. Это ведьма, и она хочет передать свою силу. Я слишком маленькая, чтобы это помнить, мне, кажется, года четыре.
— Ведьма передала тебе силу?
— Получается, что да. И никто не заметил.
— А сейчас мы с тобой…
— Да. Сделали так, что я эту силу приняла по-настоящему.
— Ты стала ведьмой?
— Не знаю. Наверное, еще нет. Чтобы не стыдно было называться ведьмой, надо уметь колдовать, хоть немножко.
— Слава Богу!
— Почему?
— Я обещал не ложиться с ведьмами.
Рафи рассмеялась.
— А еще с кем? Можно услышать полный список?
— С девками латинскими, татарскими и жидовскими. И с ведьмами.
— Ну, я пока не совсем ведьма, значит, можем повторить. Сейчас только сыр доем. Ведьмы обожают сыр.
— Получается, у тебя всегда была сила, а ты не знала, и никто не заметил? — спросил Ласка, взяв кусок копченого мяса.
— Получается, так. В детстве я постоянно играла в ведьму. Сушила и заваривала какие-то травки, и мне ни разу не стало хуже. У меня сразу же стали получаться пироги. Тетя Маринелла, жена дяди Симона, нашего алхимика, сказала, что в алхимию мне рано, пока не натренируюсь на пирогах. В кулинарии как в алхимии. Надо смешивать компоненты и выдерживать в печке. Дядя Симон говорил, что я очень талантливая ученица. Дядя Мишель приглашал меня гадать, когда сомневался в своих гороскопах. Со мной никто не хотел играть в кости и в карты, только в шахматы, где нет места случайностям. Мне казалось, что я понимаю кошек и собак, только кошки хотели со мной дружить, а собаки — нет. Меня слушаются лошади. Даже вот Элефант. Все девочки мечтали о принцах, а я о драконах. Бедному папе я плешь проела с этими драконами. Он левой пяткой перекрестился, когда нашел огнедышащего коня.
— Твой лучший друг — обращенная свинья.
— Это тоже. Все думали, и я сама, что я папина дочка. Что мне нравится колдовство и алхимия, потому что этим занимается папа или его друзья. А сестры пошли в маму, им ничего такое не интересно. Только платья, мальчишки и счетные книги.
— Но у тебя дар.
— Да. Получается, меня тянуло к этому всему, потому что у меня с детства был скрытый дар. Как я скажу папе?
— Про то, что я открыл тебе дар?
— О, господи! И про это тоже надо будет как-то объяснить. Я имела в виду, как я скажу ему, что я никакая не папина дочка, а просто ведьма.
— Но ты же не бросишь алхимию или там, гадание. Не поссоришься с друзьями отца.
— Нет, конечно.
— Тогда он не обидится. Лучше маме скажи, что ты ее очень любишь, и она не виновата, что тебя тянуло не туда, куда она хотела.
— Матерь божья! Объяснять маме это! Она же ревностная католичка!
— У тебя еще свадьба на носу. Жениху и его родне будешь говорить? Они ведь тоже итальянцы и католики.
— Гаэтано ненавидит ведьм. И вся его семья.
— Ведьм или фей?
— С феями давно помирились. Через Фьореллу. Но ты же видел, как он набросился на Адель.
— Такое не забудешь.
— Заставь меня подумать о чем-нибудь другом!
— О чем?
— Прояви фантазию. Сам-то о чем думаешь?
— Еще раз? Одна моя знакомая ведьма говорила, что у них это любимое развлечение. Или правильно говорить «у вас»?
— Возможно. Не распробовала.
— Пробовать подано.
И они попробовали еще раз.
— Почему у тебя так ладно получается? — спросила Рафаэлла, — У тебя не может быть опыта в твои-то годы. И не говори, что у мужчин это врожденное, не поверю. Какой-то еще колдовской дар?
— Почти. Одна ведьма во Франции научила. Сказала, что кое-чего сама не знала, пока король не показал.
— Ведьма? Король? Ты не перестаешь меня удивлять.
— Ты тоже такая… удивительная.
Они немного подремали и удивили друг друга еще раз. Поспали до утра, проснулись и повторили.
После позднего завтрака Рафаэлла со слезами на глазах попрощалась на выезде из постоялого двора, и они с Лаской разъехались в разные стороны.
— Она сильно изменилась со вчерашнего дня, — сказал Вольф.
Ласка кивнул. Он не хотел выдавать тайну.
— Как будто стала старше.
— Ага.
— У нее даже запах изменился.
— Наверное.
— Если бы я не встречал ее раньше и если бы я не знал, что у вас было, я бы подумал, что она ведьма, — продолжил Вольф.
— Не любишь ведьм?
— Кушать люблю, — Вольф вспомнил сердца Колетт и Адели и по-волчьи ухмыльнулся, — А так нет.
Ласка мог бы сказать, что у него на ведьм противоположные взгляды, но промолчал.
В книге снова упоминались реальные исторические личности, я опять не буду писать список. Возраст, характер и отношения друг с другом исторических личностей я стараюсь передавать максимально близко к источникам. Отношения между дамами и кавалерами при французском дворе и вообще тамошние нравы шестнадцатого века хорошо документированы.
Если кто подумал, что кентавров женского пола не бывает, то пусть посыплет голову пеплом, заплачет горючими слезами и раскается в своем невежестве. В «Метаморфозах» Овидия упоминается Гилонома, как красивейшая из кентаврид. В XVI веке о кентавридах упоминает Шекспир в «Короле Лире».
Парижский «Двор чудес» — рассадник преступности, существовавший в реальном мире. Особых чудес там, правда, по этнографии не отмечено. Некоторые подробности позаимствованы у Гюго с надеждой, что он сам их почерпнул в исторических источниках.
Бесы, служащие ведьмам, это существа от дьявола, но не то же самое, что черти, служащие колдунам. Исходя из возможностей, которые тем и другим приписывает фольклор. Версию о том, что придури колдунов исполняет лично дьявол, я отвергаю, потому что опираюсь на фольклор, в котором персонаж «черт» или «бес» это однозначно не Темный Властелин. Включая сюда героев историй про Фауста и Твардовского, польских Боруту и Ракиту, безымянных общеевропейских чертей, которые помогали разным строителям, и чертей из русских сказок до «Сказки о попе и работнике его Балде» включительно. Тем не менее, проданную душу получает дьявол себе в Ад, а не его представители или посредники себе в гипотетическую частную собственность.
Концепция пока немного приоткрытого подземного мира не содрана полностью из
