ее жизни оказалось погублено меньше чем за десять минут.
Шен опустился на корточки и взял нечто, покоящееся на дне черного омута. Подняв это, он с такой силой сжал это в руках, что сквозь пальцы потекла кровь.
Выпрямившись, он медленно вышел из иссушенного омута, направляясь к госпоже И. Та отступила от него на несколько шагов.
Шен переложил то, что держал, в левую руку, а правой выхватил меч. Теперь было видно, что в левой руке он сжимает большую остроконечную жемчужину, похожую на морскую звездочку. Госпоже И была знакома эта вещь.
– Как… – потрясенно произнесла она, – как ты смог уничтожить столько негативной энергии, которую мы годами сцеживали сюда?!
– Это не я ее уничтожил. Это маленькие прекрасные духи, так обожающие желтые цветы. Каждый из них отдал свою жизнь, чтобы уничтожить ваши злодеяния, чтобы добраться до этой вещи, что была у них вероломно украдена. Ты посмела играться не только с человеческими жизнями, вы со своей сектой думали, что имеете право разрушить целое сообщество духов, изгнать их с исконной земли, очернить и использовать их священную вещь? Думала, все так легко? Раз они маленькие и хрупкие, то не представляют угрозы? Что ж, сегодня они отомстили тебе за злой умысел. А я отомщу за их смерть.
– Ты… ты… – госпожа И пятилась, испуганно глядя на него.
Человек перед ней ни словом не обмолвился о страданиях деревенских жителей, зато за каких-то мелких духов готов был мстить так, словно она вырезала его собственную семью!
– Прекрати! – взвизгнула госпожа И.
Темная подавляющая аура расползалась вокруг Шена. Ал и Мори прекратили свой бой и пораженно уставились на него и госпожу И.
– Ты не можешь убить меня! Не можешь!
Шен на мгновение задумчиво остановился. Перехватив меч, он сделал резкое движение и произнес только одно слово:
– Могу.
Голова госпожи И отделилась от тела и упала с плеч на черный песок.
Постояв над ней мгновение, Шен развернулся и посмотрел на Ала:
– Где барышня Мори?
Потрясенный, Ал закрутился вокруг своей оси, но Мори словно испарилась.
– Не до нее сейчас, – констатировал Шен.
Он вынул и зажег талисман, а затем отправил его вдоль стены пещеры. Место справа от иссушенного омута всегда таилось во тьме. Настало время чуть развеять ее.
Талисман, пролетев там, осветил толстые корни дерева и скрывающийся между ними потайной ход.
– Следовало ожидать, что из такой пещеры не может быть только один выход. Проверь, как там старейшина Муан, – бросил он Алу, а сам направился в темный лаз, все еще сжимая в руке остроконечную жемчужину.
Проход выводил в сторону от монастыря. Шен немного прошел вперед и оказался на желтой увядающей поляне. Встав в ее центр, он опустился на колени и начал рыть яму. Сырая земля легко поддавалась, и вскоре небольшая ямка была готова. Он с трудом разжал занемевшие пальцы левой руки и опустил жемчужину в землю. Закопав ее, он положил сверху ладонь и послал в землю немного своей духовной энергии.
– Надеюсь, когда-нибудь эта поляна снова будет цвести. А вы возродитесь и вновь будете оберегать и ухаживать за цветами, хрупкие.
Когда Шен вернулся в пещеру, Муан уже сидел на песке, смотрясь в небольшое карманное зеркальце и стирая с лица остатки черной жижи.
– Вы не нашли барышню Мори? – спросил Ал.
– Я ее и не искал. Вполне вероятно, что она уже на полпути в свою секту. Здесь ее больше ничто не держит, раз негативная энергия уничтожена.
– А как же молодой господин И? – спросил ученик, указывая на тело беловолосого мужчины, все еще лежащее на песке возле трупа отца.
– Ах да. С этим стоит закончить.
Шен подошел и занес над ним меч.
– Погоди! – воскликнул Муан.
– Чего ждать? – обернулся к нему Шен. – Он все равно умрет через день или два.
– Тогда давай просто дадим ему умереть самому. Отнесем его вниз, в его дом.
– Чтобы его там камнями закидали? Более гуманно, Муан, конечно.
– Стой!
– Почему?
Муан поднялся на ноги и, чуть пошатнувшись, подошел к нему. Ему было трудно сформулировать вескую причину, и наконец он просто произнес:
– Потому что я не хочу, чтобы ты его убивал. Убивать беззащитного – как-то неправильно…
– Считай, что я – ангел смерти и просто совершаю эвтаназию.
– Что? – опешил Муан.
– Вот это. – Шен взмахнул мечом, но Муан перехватил его запястье. – Да что… – Он, раздражаясь, выдернул руку и вновь направил острие меча вниз.
Муан одним молниеносным движением выхватил свой меч и с такой силой ударил им по лезвию меча Шена, направляя удар снизу вверх, что тот с трудом удержал рукоять, скривившись от боли, отдавшейся в руке. Гневно глядя на Муана, Шен медленно направил меч на него.
– По-моему, с твоим поведением что-то явно не так, – заметил Муан.
– Серьезно? Снова? Веду себя неправильно?
Шен сделал выпад мечом, но Муан легко заблокировал удар. В обычных условиях у Шена было бы немного шансов продержаться против него хотя бы пару минут, но сейчас тот был ослаблен произошедшими с ним неприятностями, поэтому Шен даже мог бы рассчитывать на победу.
После еще двух выпадов Муану все еще было непонятно, развлекается Шен или же серьезно сражается с ним. В любом случае из-за его плохого самочувствия и того, что некоторые места на его коже все еще обжигала не до конца смытая черная жижа, Муану не хотелось задерживаться в этом месте ни на одно лишнее мгновение. Поэтому в следующий миг он приблизился к Шену, блокируя очередной его выпад, и молниеносно оказался за его спиной. Заблокировав мечом возможность высвободиться, он больше не позволил сделать ему ни движения, крепко прижав к себе. Руки Шена оказались зажаты между его мечом и мечом Муана, и, если он попытается убрать свой меч – другое лезвие тут же достигнет его груди.
– Ал нашел твою куклу, – спокойным тоном поведал Муан ему на ухо. – Она была прибита к корням этого дерева. Ал, вынь-ка из нее гвоздь.
Ал, все это время напряженно наблюдавший за ними со стороны, вздрогнул, когда услышал свое имя, и не сразу осознал, чего от него хочет мастер Муан. Затем, смущенно кашлянув, он подошел к корням дерева, что облегали тайный проход. Шен увидел, что к одному из них, растущему в темном углу пещеры, гвоздем прибита соломенная кукла. Гвоздь торчал из ее сердца. Чуть поодаль от той куклы располагались еще две: в одной два гвоздя торчали из глаз, другой гвоздь пробивал голову.
Ал потянулся к первой кукле и резко выдернул гвоздь из ее сердца.
Муан ощутил, как в то же мгновение вздрогнул Шен. Его тело обмякло, и старейшина пика Славы тут же опустил свой меч, чтобы случайно его не поранить. Оружие выпало из ослабевшей руки Шена. Он согнулся, прижимая руки к груди, и рухнул на колени, не в силах сдержать крик. Боль оказалась неожиданно слишком сильна, словно на месте сердца возник пылающий очаг. Боль полыхала в его груди, не стихая и не давая укрыться в вожделенном забытьи. Все вокруг стало неважным, нелепым, выдуманным. Реальной оставалась только боль.
И сквозь нее он внезапно словно обрел ясность всего, что сделал. Бесчувственно. Так жестоко. И совершенно не задумываясь. Он уничтожил целое сообщество духов. Убил госпожу И, смотрел на смерть старосты, и еще те люди… раньше. Совсем забыл об этом.
Кроме всего прочего, ему так необходимо было запачкать руки человеческой кровью? Убить и духов, и людей. Всех. Ради чего? Ради кого?
Если бы Муан его не остановил, он бы и этого беззащитного человека хладнокровно прирезал.
– Учитель! – потрясенно воскликнул Ал.
Он не ожидал, что его действия возымеют такой результат. Не думал, что снова услышит его крик. Руки Ала затряслись от бессильного непонимания, что же ему сейчас делать.
– Шен. – Муан присел рядом с ним и неуверенно дотронулся до его плеча. Шен уже не кричал. Сидя на коленях, он все еще прижимал руки к груди, пригнувшись к земле. Его лица было не разглядеть из-за полога черных волос. Рука Муана, лежавшая на его плече, ощущала, как дрожит все его тело.
– Тебе все еще больно? Проклятье еще не снято? Шен!
Он не реагировал, поэтому Муан силой заставил его выпрямиться, схватив за плечи. Заглянув в его лицо, старейшина пика Славы потрясенно увидел две дорожки, прочерченные слезами.
Хозяин Проклятого пика, он… Он плачет? От боли? Или по какой-то иной причине?
Он позволил ему увидеть свои слезы. Обеспокоенный разум Муана мельком иронично отметил, что после такого кому-то из них двоих необходимо будет умереть.
Из чувства самосохранения Муан предпочел сделать вид, что вообще не заметил никаких слез.
– Больно? – деловито спросил он.
Но следующая фраза Шена заставила его удивленно нахмуриться.
– Что я натворил… – потрясенно прошептал тот.
Муан перед ним расплывался. То ли из-за стоявших в глазах слез, то ли из-за боли, сила которой была столь велика, что превращалась в пустоту. Обжигающее сердце пламя оборачивалось черной дырой.
– Они все погибли… до единого…
– О ком ты говоришь?
– Хрупкие… Они ведь были такими хрупкими. – Произнеся это, Шен всхлипнул, зарыдав уже
