Мутнофрет изогнула бровь, чуть откинувшись спиной к колонне.
– Стены этого храма видели и слышали уже очень многое.
– Мне нужно поговорить с тобой, а не со стенами.
Она понимающе кивнула, чуть повысила голос, приказав невидимым слугам и послушникам не беспокоить их. Собака навострила уши, прислушиваясь к движению за галереей, и, наконец, спокойно улеглась. Нахт понял, что теперь их и правда оставили в уединении.
– Тебе ведь уже известно, что случилось? – понизив голос, спросил Нахт. – Возможно, даже что-то известно о вовлеченных в это дело людях.
– Как в это оказался вовлечен ты? – спросила Певица Амона, и в ее голосе зазвенели опасные нотки. – Страж царского некрополя, разумеется, не мог бы остаться в стороне от бунтов. Но нужно очень сильно постараться, чтобы ввязаться в политический заговор.
– Я не собирался… – начал было Нахт, ловя себя на привычном, совершенно детском порыве оправдаться перед ней, на инстинктивном желании ее одобрения, и нахмурился, осекая себя. – Так уж вышло.
– Какая безответственность. И твоя, и твоего командира, – она едва заметно скривилась, точно шипящая кошка. – А ведь он должен обеспечивать твою безопасность, разве нет? Раз уж они с Садех решили заменить тебе родителей.
– Это тебя не касается, – тихо, но твердо проговорил меджай.
– Разве ты смеешь так говорить со мной? – с обманчивой мягкостью спросила Мутнофрет, глядя на него сверху вниз.
– Ты можешь помочь нам или сочтешь это ниже своего достоинства? – в тон ей спросил Нахт.
– Смотря насколько хорошо попросишь, – жрица пожала плечами. – Это ведь ты пришел ко мне, а не я к тебе. Ты же всегда знал – достаточно только попросить.
– Я не стану умолять тебя.
– Этого и не требуется. Лишь немного положенной почтительности. Я ведь давно говорила, тебе не выжить без меня, как бы далеко ты ни бежал…
Нахт не выдержал, резко поднялся, сжав руки в кулаки. Его самообладания хватило лишь на то, чтобы не сбежать отсюда, плюнув на все договоренности и даже на приказ Усерхата. Мутнофрет невинно подняла на него взгляд, словно бы удивленная его внезапной несдержанностью.
– Моя почтительность закончилась в тот миг, когда ты сказала, что я должен заслужить право зваться твоим… – он осекся, стиснул зубы.
Лицо Певицы Амоны осталось непроницаемым, и это разозлило его еще больше. Никогда она не признавала свою неправоту. Никогда не признает, что хоть где-то могла потерять свою непогрешимость. Идеальный фасад, за который она держалась.
Не нужно было ему вообще приходить сюда…
– Нахт, – тихо позвала его Шепсет. Они встретились взглядами. От жрицы исходила безмолвная поддержка, напоминание, что он пришел не один, а еще – что у них было дело, более значимое, чем любые обиды.
И меджай взял себя в руки, сел на свое место, отпуская застарелый гнев.
– Это очень важно, госпожа. Жрице нужно вернуться в храм Инпу в Хэр-Ди. Я знаю, у тебя достаточно влияния, чтобы обеспечить ей безопасный проход. И я… прошу тебя распорядиться этим своим влиянием и помочь нам.
– Вернуться в Хэр-Ди, – задумчиво повторила Мутнофрет, смерив Шепсет взглядом. – Укрыться от взглядов охотников. Вы хоть представляете, как высок насест некоторых из этих соколов? – она холодно прищурилась.
– Догадываемся, – тихо огрызнулся Нахт.
Но Певица Амона уже не смотрела на него, пригвоздив Шепсет взглядом:
– От тебя ведь очень хотели избавиться, если тени шепотков, докатившихся до меня, правдивы, Хекерет-Нэсу. Не знаю уж, как тебе удалось выбраться… Гораздо больше меня беспокоит, как и главное зачем ты втравила в эту историю моего сына.
Шепсет не сумела справиться с изумлением, переводя взгляд с Нахта на Мутнофрет и обратно, должно быть, только теперь замечая сходство между ними. Меджай устало провел ладонью по лицу.
– Я вмешался сам, госпожа, – он намеренно подчеркнул титул, давно уже не называя ее иначе. – И в любом случае этого не изменить.
– Надеюсь, ты хотя бы понимаешь, что теперь должен остаться подле меня. Там, где я сумею защитить тебя, – Мутнофрет покачала головой, но теперь в ее глазах отражалась тревога, как ни странно – искренняя. – Ты не представляешь себе, кому вы перешли дорогу и во что оказались втянуты, вольно или невольно… Что до тебя, девочка… от того, что ты совершила, нельзя укрыться.
Шепсет поднялась, с достоинством расправляя плечи.
– Я никогда, никому я не позволю даже пытаться убедить меня, что я могла желать зла моему Владыке.
Мутнофрет посмотрела на девушку с неожиданным уважением, и Нахт едва справился с удивлением, так это было на нее не похоже.
– Я скорее верю тебе, чем нет, потому что знаю больше нитей, вплетенных в этот клубок. Но, увы, это ничего не меняет. Ты удобная жертва и к тому же опасная. Тебя не оставят в покое… и твой культ, боюсь, тоже, – уже тише добавила она.
Шепсет побледнела.
– Но кто… кому это может быть нужно… мы ведь…
– В Та-Кемет идет множество скрытых противостояний, бурных потоков под покровом гладкого зеркала вод. В эти события вовлечены могущественные силы. И твой культ, боюсь, не единственный, кому не суждено уцелеть.
– Нет… – жрица покачала головой. – Нет, я не допущу этого. Не могу допустить!
Сочувственная улыбка тронула губы Мутнофрет:
– Одной только твоей воли будет недостаточно. Понадобятся союзники, а многие нынче боятся поднять голову.
– Если ты знаешь тех, кто может помочь нам, хотя бы укажи направление, – сказал Нахт.
– А вот это я могу сделать. К счастью для вас, один мой старинный друг гостит сейчас у меня. Ипет-Сут стал для него убежищем, но так не может продолжаться долго. Вскоре он покинет Уасет. Полагаю, тебе стоит к нему присоединиться, – последние слова Мутнофрет уже адресовала не ему, а Шепсет.
– Я буду благодарна тебе, госпожа, – почтительно отозвалась девушка и подняла взгляд, внимательно глядя на Певицу Амона. – Но прежде, прошу тебя, ответь. Кто руководил обновлениями магических защит Храма Миллионов Лет в этот год и предыдущие? Ведь почтенный Верховный жрец Бакенхонсу уже слишком стар.
Непроницаемая маска Мутнофрет вдруг треснула. Сохраняя достоинство, она все же не без тревоги огляделась, словно теперь уже не верила до конца, что их разговор проходит без лишних свидетелей.
– Ты смотришь глубоко, жрица, – сказала она наконец. – Тебе не нужны враги среди старших служителей Сокрытого. И о чем бы ты ни догадывалась, лучше тебе это ни с кем не обсуждать, – Мутнофрет чуть подалась вперед. – Один из его возможных преемников отправляет множество ритуалов от его имени. Для нас, жрецов Властителя Уасет, тоже многое меняется.
Взгляд Шепсет потемнел. Чуть слышно, словно обращаясь больше к себе самой, она проговорила:
– Так, значит, это правда. Плетение ритуалов было нарушено… защита Храма Миллионов Лет была несовершенна… умышленно несовершенна. И Владыка стал уязвим для своих врагов…
Мутнофрет молчала, но ее слов и не требовалось.
Глава XXI
1-й год правления Владыки Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона
Шепсет
После утренней трапезы Мутнофрет позвала слуг, чтобы проводили гостей в комнаты в жилищах жрецов, где можно было немного отдохнуть и освежиться, а также перенесли вещи. Поговорить у Шепсет с Нахтом возможности почти не было – Певица Амона сопровождала сына до самого порога, беседуя с ним сама, а потом сказала, что уже скоро, после полудня, устроит им обещанную встречу со своим другом.
Нахт кивнул Шепсет и шагнул в отведенную ему комнату. Девушке ничего не оставалось, кроме как последовать его примеру. У нее сложилось впечатление, что меджай сейчас не захочет ни расспросов, ни даже просто необременительного разговора. Похоже, новая встреча с матерью далась ему непросто.
