Паломник приподнял серебряный круг, разглядывая змейку.
Солнце в этот миг затянуло рваным облаком, и келью накрыла тень. А змейка переливалась и сверкала, точно сама по себе, разбрасывая ослепительные мелкие радуги. Зеленоватый сполох трепетал на щеке Гессена.
Глухой, тревожный шепот прошел в старых вишнях за окном.
– Я слышу твое дыхание… – вдруг тихо, но внятно сказал Гессен чужим голосом. – Чувствую, как бьется твое сердце…
По лицу Паломника прошла судорога. Он сжал змейку, сорвал с серебряной нити и швырнул на стол.
– Уже нет, – ответил он кому-то и сел на постель Гессена.
Мальчик успокоился. Под светлой кожей разошлись напряженные мускулы лица, черты разгладились. Он раскинул руки и глубоко вздохнул во сне.
Мысли Паломника были тяжелее. Понять, чьим голосом говорил Гессен, труда не составило, а это значит, что скоро их найдут. Очень скоро… Скверно.
Очнулся Гессен к обеду. Уставился в беленый потолок, щурясь от яркого света и соображая, где находится и как мог сюда попасть. События прошлого дня и нынешней ночи осели где-то глубоко в памяти, словно давний сон, мерещился только берег ночного моря и холод камней Горного очага, на ступенях которого они с Флойбеком прятались от погони.
В открытое окно ворвался ветерок, пахнуло речным илом. Донеслось стройное пение.
«Монастырь», – мальчик облегченно вздохнул. Повернул голову, оглядывая келью, тут же на миг зажмурился – ему показалось, что он еще спит.
У окна за столом сидел молодой послушник, одетый в синюю рясу с охровым кантом, но крепкий, совсем не похожий на монаха. Светлые волосы рассыпались по плечам и сверкали на солнце. Он сидел, замерев в очень знакомой позе, и словно ждал чего-то. Услышав шорох, повернул голову. Гессен встретился глазами с Арвельдом.
– А, проснулся наконец… – сказал, улыбаясь, Сгарди. – Я уж думал, вторые сутки собрался спать…
Ламио едва успел позавтракать, как дверь приоткрылась, и в кабинет просунулась хитрая рожа привратника.
– Дама, – с таинственным видом сообщил он.
– Скажи, что Ванцера принимает только после двух, – ответил Ламио.
– Так она к вам!
– Как ко мне? – удивился молодой человек.
– Да говорит, встреча ей назначена.
Секретарь пожал плечами. Никому он встреч не назначал, уж запомнил бы. Дама…
– Так мне что ж, звать или как? – снова спросил привратник.
– Зови! – кивнул Ламио. – Разберемся…
Лукавое лицо слуги исчезло. «Теперь раззвонит по всей округе, что секретарь Ванцеры свидания назначает в Кормчем доме, – с досадой подумал молодой человек, – или что похуже брякнет…»
Ламио набросил сюртук, подумав, застегнул его на все пуговицы.
Дверь отворилась, и в кабинет вошла гостья. Небольшого роста, стройная, насколько Ламио мог судить: дама была с ног до головы закутана в черный, будто траурный, плащ. Словно подтверждая его догадку, гостья прижимала к глазам платок. Похоже, вдова или дочь погибшего моряка явилась за помощью – такие визиты нередки в Кормчем доме. Ламио придвинул стул.
Гостья кивнула, не отрывая платка, присела на край стула.
– Приветствую, сударыня, – начал секретарь. – Не говорю «добрый день», потому что для вас, он, видно, не такой добрый. Не всех в этот дом приводит радость, что поделаешь… Может быть, воды?
– Благодарю, но после нынешней ночи хотелось бы чего-нибудь покрепче, – гостья откинула капюшон.
– С-сударыня… – секретарь, оторопев, уставился на короткие волосы и резкий разлет бровей над синими глазами, и тут до него дошло, что никакая это не «сударыня», а совсем наоборот. – Вы кто такой? – побледнев, вскричал он. Первой мыслью было, что вездесущий Кассий прислал убийц по его душу.
– Успокойтесь, – сказал гость. – Куда девалось ваше гостеприимство? Да, я не бедная вдова, но и мне нужна помощь. Я от капитана Остролиста.
Ламио скрестил руки на груди и прищурился.
– С чего бы мне вам верить? – уперся он, пытаясь скрыть, что разволновался не на шутку.
Гость откинулся на спинку, расшнуровывая воротник плаща. В левом ухе ярко сверкнула хрустальная слеза.
– Капитан Остролист передает привет и справляется о здоровье вашего брата. Ему, кажется, пришлось спешно покинуть здешние края года два назад, и Рельт тому посодействовал. Я верно излагаю?
– Как называется корабль Рельта?
– «Лафисс». Вашими стараниями он стоит у монастыря.
Секретарь продолжал недоверчиво смотреть на посетителя.
– Откуда стало известно о моей просьбе?
– Записку передал старик-лоцман, – терпеливо продолжал гость. Под его глазами лежали усталые темноватые тени, но смотрел он весело и дерзко. – Рельт прочитал ее и сжег, как вы просили. – Ламио сухо кивнул. – В ней упомянуто имя Расина Ланелита, а мне, знаете ли, его участь небезразлична. Князь Расин перед вами.
Секретарь изменился в лице, опустил руки.
– Ваша светлость! Вы…
– Окажите милость, сядьте.
Ламио с облегчением опустился в кресло.
– Как вы добрались?
– Хорошо, лоцман помог, – Расин снял перчатки и положил перед собой. – Расскажите, что случилось. Неспроста же вы погнали нас в такую даль…
– Я прознал кое-что, – секретарь чуть покраснел, – совершенно случайно. Кассий Авелард из Асфеллотов частый гость в Кормчем доме, и не далее как позавчера он явился сюда с просьбой… – и Ламио в двух словах изложил услышанный разговор.
Расин слушал не перебивая. Когда секретарь закончил, он спросил:
– Так капитан точно знал, кто будет на корабле?
– В этом нет никаких сомнений, ваша светлость.
– И что же, совершенно спокойно воспринял такую просьбу?
– Ну… не то чтобы как нечто само собой разумеющееся, врать не буду.
– Однако на уговоры поддался.
– Как видите. – Секретарь посмотрел на усталое лицо Расина и спросил: – Вина?
– Не откажусь.
Ламио открыл ящичек и вытащил зеленую бутыль «Старой гавани». Откупорил, и по комнате разлился горьковатый травный запах. Секретарь наполнил крохотный бокал Расину, подумал и плеснул себе.
– Я его не оправдываю, ваша светлость, не думайте. Он мздоимец, каких еще поискать. Но обстоятельства таковы, что Лафия далеко, Люмийский анклав еще дальше, а Асфеллоты – вот они, прямо под носом, как здесь говорят, доплюнуть можно.
– И как далеко зашла дружба господина Ванцеры и господ Асфеллотов? – спросил князь.
– Так далеко, что я затрудняюсь сказать, где заканчивается власть капитана и начинается власть Асфеллотов. Полгода назад еще понятно было, а нынче – вряд ли.
– Ясно… Кто стоит в Соколиной горе?
– А, вы видели, когда проходили там ночью… Да все они же. Чьи именно корабли, не знаю, но эту гавань требовал Кассий и готов был выложить за нее любые деньги, уж больно место хорошее. Не удивлюсь, если сам… – Ламио не договорил и красноречиво глянул на Расина.
Князь кивнул, постукивая пальцами по столу. Кажется, он даже не удивился. Минуту стояла тишина.
– Простите мое любопытство, – снова заговорил Ламио. – Если Кассий настолько не хотел вас видеть, то вы явились… ну, не как частное лицо. Так?
– Так. У меня приказ об особых полномочиях, подписанный королем Аларихом. – Секретарь изумленно привстал. – И с ним я рассчитывал открыто явиться к капитану.
– То-то у него радости было бы… – Ламио усмехнулся, представив эту сцену. – Увы, король Лафии редко вспоминал, что как местоблюститель престола имеет здесь кое-какие права. Не было бы слишком поздно.
– Где в Городе размещена Лакосская гвардия?
Ламио кашлянул, уставившись в бокал.
– Я говорю про охрану принца Светломорья, – думая, что секретарь не понял вопроса, пояснил князь. – Личную.
Тот выразительно посмотрел поверх бокала.
– Да я понял, о чем вы. Теперь, надо думать, рассеяна по Архипелагам. Ее распустили лет пять тому назад.
– Что?!
Секретарь показал на дверь и приложил палец к губам.
– Тише. Да, распустили. Приказом господина Ванцеры, – продолжал он. – Принц… гм… его нет, а кто в таком случае должен гвардию содержать, нигде не сказано. Пока был старый градоначальник, расходы несла казна Города, а Лунь-то решил, что накладно будет. А вы на нее рассчитывали?
Расин, не ответив, махом осушил бокал, поднялся с места и заходил по кабинету, растирая уставшие глаза. Рассчитывал ли он на нее? Рассчитывал ли он на Лакосскую гвардию? Да шутка сказать – сотня вооруженных людей, едва ли не лучших в Светломорье! Потому-то князь и явился сюда на одном корабле, не взяв никого из Лафии, чтобы не тратить на сборы лишнего времени… И не хотелось забирать людей у короля Алариха, которому, как казалось Расину, в мятежной столице они были нужнее. Там же, на Востоке, остался и Леронт. Вспомнив об этом, князь скривился от досады. Нежданная встреча на рейде, корабли у Соколиной горы, чудные вести в Кормчем доме, куда еще вчера он предполагал явиться с визитом… Все представало в новом свете, и его затея, продуманная и выверенная, на глазах оборачивалась совершенно немыслимой авантюрой с открытой концовкой.
