Алина кивнула, но из‑за шока сразу и не поняла, на что соглашается. Дошло до нее только сейчас, когда она осталась в квартире наедине с этим «шишком». А Якур с Тильдой просто растворились в воздухе.
Оказалось, чемодан служил порталом в другой мир. В нем находилось диковинное устройство, состоявшее из металлических штуковин, проводов и прозрачных трубок. После включения каких‑то рычажков трубки вспыхнули и наполнились зеленоватым, флуоресцентным свечением. Потом Якур еще чем‑то там пощелкал, и в спальне вдруг похолодало, запахло грибным лесом и болотом, потянуло сыростью. «Машина сама выключится, ты только потом крышку закрой за нами», – попросил Якур Алину перед тем, как исчезнуть. Он и Тильда вошли в поле зеленоватого свечения и растаяли, как дым, а через минуту и свечение погасло. С того момента прошло не меньше получаса, но Алина никак не могла заставить себя прикоснуться к магическому агрегату. Вначале она боялась даже шелохнуться, только прислушивалась, а потом, уловив чужое сопение позади, начала озираться. Ей удалось заметить, как засаленные пряди волос, похожие на облезлые кошачьи хвосты, скользнули по полу и скрылись под кроватью. Страх ледяной волной прокатился по телу Алины. «Как я позволила Якуру оставить здесь это чудо‑юдо?! – негодовала она про себя. – Неизвестно ведь, когда они вернутся! А если мои родители появятся раньше? Что я им скажу? Осторожнее, в доме завелась не то кикимора, не то, простите, черт знает, какая бабайка?!»
Звонок в дверь заставил Алину подпрыгнуть на месте. Не представляя себе, кто это может быть, она не стала сразу отпирать замки, а заглянула в «глазок». С обратной стороны маячили Дашка и ее новый друг Гена. Их появление не вызвало у Алины радости, ведь непонятно было, чего ждать от людей, одержимых демонами и вылетающих из квартиры в окно, даже если сейчас они, как и положено, поднялись по лестнице. Но, вспомнив, что в спальне засела нечисть, Алина все‑таки отперла дверь, решив, что с друзьями, пусть и одержимыми, ей будет не так страшно. По крайней мере, даже в таком состоянии Даша и Гена помогли ей избавиться от нитей‑червей, значит, демоны не полностью затмили их разум.
– Якур еще не ушел? – спросила Даша, входя в прихожую. Следом протиснулся Гена, бесконечно длинный, как водонапорная башня.
Не зная, что на это ответить, Алина отступила, пропуская Дашку, которая, сбросив кроссовки, поспешила заглянуть во все комнаты.
– Так ты одна? – разочарованно произнесла подруга и воскликнула: – О, знакомый чемодан! Откуда он у тебя?
– Якур принес, – ответила Алина, приближаясь к Дашке, склонившейся над клубком проводов и трубок, торчавших из чемоданного нутра. – Они с Тильдой ушли в Лукоморию, выручать Женьку. – Алина с удивлением разглядывала друзей, не замечая признаков одержимости демонами. Дашка говорила вполне нормально, не заикалась и не растягивала слова, ее волосы были привычного, светлого цвета и походили на упругие пружинки, как у пуделя. Гена тоже выглядел вполне адекватным, хотя и не таким брутальным, как во время шаманского обряда.
– Может быть, нам пойти за ними? Вдруг им понадобится помощь? – Парень с заинтересованным видом склонился над устройством. – Думаю, я смогу разобраться, как включается эта штука.
– Нет!! – в один голос вскрикнули подруги.
Гена оглянулся и спросил немного обиженно:
– Думаете, что‑нибудь сломаю?
– А вдруг из‑за этого они вернуться не смогут? – пояснила свои опасения Даша.
– Или оттуда еще какая‑нибудь нечисть выскочит! – Алина нервно сцепила руки и сжала их так, что побелели пальцы.
– Что значит «еще»? – Даша с подозрением покосилась на подругу. – Уже что‑то выскочило?
– Выскочило. Грязное, лохматое и вонючее.
– И где оно? – Гена отвлекся от чемодана.
– Под кроватью, кажется, – ответила Алина и тотчас встревоженно закричала: – Нет, Даша! Не заглядывай туда! Якур сказал не искать…
Но было уже поздно. Дашка растянулась на полу и, приподняв покрывало, всматривалась в темное пространство под днищем кровати. В следующий миг она завопила дурным голосом и отпрянула. Следом за ней, вцепившись в ее волосы, выскочило лохматое существо. Оно тоже хрипло завизжало и поволокло Дашку в сторону, не прилагая к этому особых усилий, словно несло пустой мешок. Шлепая босыми ногами, оно направилось к чемодану, Даша скользила за ней по полу. Алина и Гена опомниться не успели, как косматое чудище подхватило на руки их подругу, которая была крупнее этого чудища в несколько раз, вскочило на кучу проводов и начало неистово топтать их. Пространство вокруг засияло зеленым светом, а через секунду ни Дашки, ни чудища в комнате уже не было.
– Я за ними! – крикнул Гена и шагнул в полосу зеленого света.
– Подожди! – крикнула Алина, не сдвинувшись с места. В последний миг голос разума удержал ее от рискованного шага. Девушка стояла и смотрела, как тускнеет силуэт парня, до тех пор, пока он совсем не исчез. Опустившись на колени, она закрыла крышку чемодана и затряслась в истеричных рыданиях.
– Я трусиха, просто трусиха! – бормотала она, кусая губы. – Я всех бросила!
Процесс словесного самобичевания прервал очередной звонок в дверь.
Алина затихла и устремила взгляд в прихожую. Звонок повторился, уже настойчивее.
– Интересно, это еще кто? – Девушка поплелась к двери. Заглянув в «глазок», увидела незнакомого мужчину лет шестидесяти в строгом черном пальто и шляпе. «На грабителя не похож», – подумала она, но открыла, не снимая цепочки.
– Я – частный детектив! – торжественно произнес человек и показал какие‑то «корочки». – Мне известно, что вещь, украденная у моего клиента, находится в этой квартире. Полиция тоже расследует дело, но я успел раньше. Открывайте, я все равно войду, не сейчас, так с отрядом оперативников.
Трясущимися руками Алина сняла цепочку и залепетала:
– Я ничего никогда не крала! В жизни!
– Это хорошо! – Не разуваясь, мужчина пересек прихожую и поочередно заглянул во все три комнаты. Увидев чемодан, прошел к нему, поднял с пола и принялся тщательно стряхивать невидимые пылинки. Заметив клок волос, застрявший в защелке рядом с ручками, выдернул его, понюхал, брезгливо сморщился и отбросил в сторону. – Одевайтесь, поедете со мной для дальнейших разбирательств! – заявил он приказным тоном.
– Что? – спросила Алина, давая волю слезам. – Берите то, за чем пришли, и уходите. Я никуда с вами не поеду.
– Значит, поедете с полицией! – пригрозил тот, нагло ухмыляясь.
– С полицией, может, и поеду, а вы уходите! – отрезала Алина, жалея, что впустила в дом этого незнакомца.
Тот, на удивление, не стал больше ее упрашивать, а, покачивая чемоданом, удалился прочь чеканным строевым шагом.
Захлопнув за ним дверь, Алина поклялась себе, что сегодня больше никому не откроет: про полицию незнакомец, наверняка, наврал, родители вернутся только послезавтра, а все, кого она хотела бы видеть, перенеслись в другой мир и неизвестно, вернутся ли вообще.
***
Лакированный паркет сменился жесткой подмороженной землей: Дашкино тело подскакивало на неровностях. Голос давно сорвался, и девушка просто хрипела от злости и страха. Она не видела схватившее ее существо, но догадывалась, что уже встречалась с ним прежде, судя по репликам, раздававшимся над ее головой:
– Попалась, поганка! Сказала же – не уйдешь! Вот сестрица обрадуется, похлебку нам сварит. Поганки всегда вкусные, особенно в похлебках.
«Шишига тебе житья не даст», – вспомнились слова усатого трупа с ярмарки. Тогда его вид напугал ее гораздо сильнее прозвучавшей угрозы. Откуда же ей было знать, что фразу «не даст житья» он употребил в буквальном смысле? Кажется, шишига вознамерилась ее съесть, предварительно подвергнув кулинарной обработке. «Повезет, если она свернет мне шею, прежде чем начнет варить из меня бульон», – подумала Дашка с мрачной веселостью.
– Я бы тебя в сыром виде слопала, – вновь послышалось злобное ворчание ее кровожадной похитительницы, словно та прочла ее мысли. – Но уж больно хочется мне старшей сестричке угодить, а она, страсть, как любит кашеварить! У нее и котел имеется, и приправы всякие! Сестричка моя добрая, как наварит похлебки, так всю родню с окрестных болот к себе в гости зовет. Только вот жаль, человечинка в наших краях редко встречается, все воронами, лягушками да мухоморами перебиваемся. Теперь‑то закатим пир горой! Душистая будет похлебка, наваристая! Ты, вон, жирненькая какая да пахучая, я тебя по запаху‑то и сыскала.
