— Верно, это говорят чаще всего. Но вы сказали потому, что и сами ничего умнее придумать не могли?
— Умнее? — ужаснулся я. — Комплимент должен быть глуп и лжив, иначе какой он комплимент? Или скажем мягче, комплимент должен быть правдивее правды.
Она повторила в задумчивости:
— Правдивее правды… интересная формулировка.
— А как иначе? — спросил я. — Человек, который говорит то, что думает, — конченый человек; а человек, который думает то, что говорит, — законченный идиот.
В ее глазах появился слабый интерес.
— Вы странный человек… О вас идут самые разные слухи… А ну, дайте-ка мне свою руку…
— Что руку! — воскликнул я с готовностью. — Могу и сердце!.. Вот так, прям на ладони.
Голос ее стал отстраненным, она смотрела на меня, но мне казалось, что становлюсь прозрачным, а она рассматривает узоры на стене за моей спиной.
— Вы странный человек, — повторила она словно в забытьи, — да, странный… и у вас… Господи, что это?
Она попыталась отдернуть руку, но вместо этого вцепилась в мою кисть еще крепче. Глаза расширились в ужасе, а щеки начали быстро бледнеть.
— У вас… где у вас душа? — проговорила она с трудом. — Почему вместо нее… тьма?.. Что… как это вы… Нет-нет, это невозможно!.. У вас тьма, только тьма, ничего, кроме тьмы… Какая бездна тьмы… Туда падать вечность… Это Тьма!
Она пошатнулась, я с трудом сам высвободил свою ладонь, а ее подхватил, галантно обняв и отведя в сад к скамейке, увитой гирляндами цветов.
Там усадив, сам отодвинулся на целый ярд, чтобы не ужаснулась, увидев меня рядом. Она дико посмотрела в мою сторону, снова вздрогнула, на щеки начал возвращаться слабый румянец.
— Что… что было со мной?
— Солнечный удар, — сказал я с сочувствием. — Или звездный? Вы едва не потеряли сознание.
В ее глазах снова появился ужас.
— Нет, — прошептала она, — сознание я не теряла… Я видела настоящую Тьму, и теперь это видение будет преследовать меня всю жизнь. Кто вы, сэр Ричард? Вы не посланник Тьмы, вы сама Тьма!..
— Вы преувеличиваете, — ответил я негромко и косясь по сторонам, — какая там Тьма, до нее еще не дорос. Так, полумрак… приятный, знаете ли, полумрак, как бы начало сползания во тьму, но разве не все мы блуждаем в полумраке и вовсе не стремимся выйти на свет, даже когда нас к нему подталкивают?
— Нет, — прошептала она. — вы… Тьма. Вы забрали мою душу, я чувствую на ее месте щемящую пустоту… Верните мне ее! Зачем вам душа маленькой женщины?
— Леди Гизелла, — запротестовал я, — вы не правы, зачем мне ваша душа? Вот до ваших прелестей, которые угадываю под этими рюшечками и фижмочками, я бы не прочь добраться и хотя бы помять их в жадных ладонях…
Она покачала головой, услышав только «вы не правы», полузакрыла глаза, а я сказал тихонько:
— Отдыхайте… а я пойду, наверное, к священнику.
Она полузакрыла глаза, я тихо встал и пошел прочь, ну что за слон, куда ни влезу, там и сломаю, какого хрена вздумал говорить любезности? Мало ли что умею, мое ли это дело? Другое дело, какую-то пользу извлек бы, а то и не политик вроде…
За спиной послышались шаги, человек точно не крадется в ночи, а вот еще один, уже двое идут следом, затем я услышал строгий голос:
— Зигфрид, пароли менять трижды в сутки! С каждой сменой. Перед покоями будь осторожен в особенности.
Я остановился, развернулся к обоим.
— Норберт, ты совсем уж держимордишь. Зачем такие ненужные строгости?
Он взглянул на меня остро.
— Ненужные? Мы в чужом краю, ваше высочество! А сейчас еще вы решили заночевать в чужом замке.
— Тут те же березы, — ответил я, — что и в Варт Генце, Армландии, и даже Сен-Мари. А про муравьев вообще молчу…
Из темноты неслышно вышел Альбрехт, он и обронил тихонько, словно бы размышлял вслух:
— А почему бы не объявить все земли, где живут муравьи, которым так покровительствует сэр Ричард, зоной наших интересов? С постепенным включением в гм… ну, не империю, а как бы вот мягше…
— Сплюньте, — сказал я сердито. — Муравьи живут везде! А меня что-то не тянет во властелины мира.
— Вас и в принцы не тянуло, — заметил он.
Норберт сердито прервал:
— Граф, не отвлекайте! Вопросы о безопасности, а вы о всяком… Ваше высочество, есть косвенные сведения, что Мунтвигу служат и дебастры. Ну, служить не служат, а как-то помогают, а это совсем плохо.
— Что за дебастры? — спросил я.
Он тяжело вздохнул.
— Это то ли племя, то ли секта… О них почти ничего не известно, кроме того, что все живут в двух телах, а самые могучие — в трех.
— Ого, — сказал я ошарашенно. — Им хорошо в бою, верно? Двое дерутся, как один человек, прикрывая друг друга…
Он взглянул на меня искоса.
— Так вначале и было, а потом додумались использовать свои возможности иначе. Представляете, одно тело там, второе — здесь. И все, что видит у нас, одновременно видит и там, рядом с Мунтвигом. И рассказывает ему!
Я зябко поежился.
— Господи! Какие страсти рассказываешь…
— Такова жизнь, — сказал он серьезно. — Правда, их отличить довольно легко. Все у них как у людей, только зрачки вертикальной черточкой.
Я вздохнул с облегчением.
— Ну да, зрачки… Значит, за милю видно, так ведь? Точно, им близко не подойти. Норберт лютует!
Альбрехт сказал быстро:
— Да, я тоже слышал. У них еще одна особенность… когда одного убьешь, второй становится…
— Как все?
— Хуже, — сказал он с удовольствием. — Они так привыкают жить в двух телах, что когда остается одно, для них это такая потеря, что садись и волком вой! Они ж тогда просто калеки. Многим вообще жизнь не мила. Говорят, даже со скал кидаются! Да еще вниз головой.
Норберт сказал сухо:
— Туда им и дорога. Я бы всех их туда побросал.
— Хорошая идея, — сказал я. — Назначаю тебя ответственным за чистку тех земель от… всего нехорошего. Разумеется, когда доберемся до того проклятого края.
Норберт вздохнул, перекрестился.
— Надеюсь, рука Господа приведет нас туда.
— А не приведет он, — уточнил Альбрехт, — то сэр Ричард приведет туда точно.
— Если не промахнется дверью в ад, — донесся голос.
Я огляделся, со мной только Норберт и Альбрехт, Зигфрид куда-то исчез, хотя чувствую его присутствие.
Норберт произнес тихонько:
— Ваше высочество, я тут узнал совершенно случайно, что Зигфрид может… ну, без всяких амулетов… потому я попросил его сторожить вас почаще… в не-зримности, можно сказать, хоть это и не та незримность, но все-таки незримность… полезная для государства…
