id="id6">
Приказ генерала
Следующим утром после обращения Пандорина к 11-А классу Карл стоял с родителями на крыше своего дома. Мать тепло и ласково обняла его, уткнувшись лицом в его грудь.
— В-верь в Императора, и Он тебя з-з-защитит, — сказала она.
Её голос дрожал, будто она не верила своим словам. Из священных походов во имя Императора мало кто возвращался живым, и все знали это. Более того, ходили слухи, что атаку возглавлял не кто иной, как Хонориус Хонорик — генерал, известный своими победами за счёт чудовищных потерь. Такие победы называли пирровыми — наверное, в честь какого-то полководца Древней Земли.
— Да, мама, — обречённо ответил Карл, тоже не веря ни ей, ни себе, — я знаю.
Лицо папы оставалось серьёзным и невозмутимым. Он всматривался куда-то вдаль, в покрытые дымкой стены небоскрёбов и потоки флаеров.
— Пока, сын, — сухо сказал папа, переведя взгляд на Карла, — удачи.
Птитс-старший пожал Птитсу-младшему руку, и тот сдержанно улыбнулся. Мама уверяла, что отец заботился и беспокоился о своём сыне. Но эта забота была в основном материальной, а чувства свои папа проявлял редко — обычно это случалось, когда он был чем-то недоволен. Поэтому Карл не мог получить от него видимую поддержку в сложные периоды и моменты жизни — такие, как этот.
К крыше дома подлетел жёлтый маршрутный флаер. Мама крепко обняла Карла на прощание, и он взял рюкзак и сел в летающий автомобиль. Вытянутое, похожее на пулю транспортное средство умчалось в знакомом направлении. Птитс понимал, что с высокой вероятностью это будет путешествие в один конец. Он махал рукой родителям из окна флаера и думал, что вполне может видеть их в последний раз.
На стоянке у школы и воинской части собрались провожать Карла его подруги — Императрина, Соня и Ира. Они слёзно выразили своё сожаление, хотя он прекрасно помнил их давнее злорадство по поводу того, что женщин не призывают в армию. Прилетевший следом Борис лучше понимал своего товарища по несчастью. И его не миновал призыв, но наверняка их всех распределят по разным ротам, и искать друг друга будет бесполезно. Вместе с другом Птитс растерянно стоял у ворот воинской части, пока они не открылись, и будущих рекрутов не пустили внутрь.
Там всех призывников обследовала медицинская комиссия. Когда Карл ходил полуголым от одного врача к другому, у него появился лучик надежды. Вдруг юношу не возьмут на Антею по состоянию здоровья, которым он никогда не отличался?
— Птиц? — после обследования спросила его пухлая женщина в мундире, которая сообщала результаты проверки. Своим обвисшим, обрюзгшим лицом она напоминала гигантскую жабу с Перали.
— Птитс, — поправил её Карл, увидев неправильную запись своей фамилии в её информационном планшете, — не через «це», а через «тэ-эс».
Он не любил свою фамилию. Она была какой-то нелепой и вызывала множество лишних расспросов. А на общеимперском она звучала вообще смешно.
— P-tits? (П-титс?) — смущённо переспросила Карла Шери, когда только знакомилась с новым для нее классом, — sorry, is that your last name? (Прошу прощения, это твоя фамилия?)
— Yes, my name is Carl Alexander Ptits. (Да, меня зовут Карл Александрович Птитс)
Мальчишки тогда прыснули от смеха. Они плохо знали имперский всеобщий, но всегда были падки на пошлые шуточки.
— Годен — для солдата сойдёт, — в настоящем вынесла вердикт суровая женщина-жаба и поставила галочку в планшете напротив исправленной фамилии.
«От судьбы не уйдешь», — пессимистически заключил Птитс и пошёл вслед за другими призывниками. Его побрили почти наголо, выдали комплект военной формы и снаряжения, и в Имперской Армии одним бойцом стало больше.
Месяц спустя Карл Птитс вместе с десятью тысячами других солдат 28-го Великородинского полка Имперской Армии летел в трюме боевого мановара «Святой Александр». Это километровое чудовище из омнистали летело сквозь гиперпространство в сторону мятежной Антеи. Ждать было нельзя — планету поразило восстание, и теперь она пребывала под властью предателей Империи и человечества. Ходили слухи, что законно назначенный Сенатом губернатор планеты вместе с другими представителями власти улетел на Великородину, не сумев оказать бунтовщикам достойное сопротивление, и после этого Раков решил действовать быстро и жёстко, чтобы скверная зараза восстания не распространилась на другие системы.
К сожалению, Карл видел «Святого Александра» снаружи только на базе Военно-Космического Флота на Петре, куда призывников доставили сразу же после трёх недель тренировок. Тогда гигантские трапы корабля были спущены, и роты солдат под присмотром офицеров строем поднимались на борт. Теперь же Карл мог только представить, как выглядел «Святой Александр» в космосе. Этот корабль был мановаром — одним из самых величественных звездолётов, когда-либо построенных человечеством, настоящим олицетворением силы и могущества Империи Людей, которая по данному Богом-Императором праву властвовала над Галактикой. Эти омнистальные левиафаны уступали в размерах и мощности лишь космическим станциям и орбитальным платформам. Судя по снимкам, вытянутый и широкий нос «Святого Александра» венчала огромная позолоченная орлиная голова, которая переливалась в лучах звёздного света. За ней выступало сдвоенное тяжёлое орудие, установленное на поворотной башне. Борта мановара ощетинились тремя рядами стандартных пушек. С таким вооружением «Святой Александр» мог превратить вражеский флот в груду космического мусора и отправить его команду в вечное плавание в невесомости. Трюмы, находящиеся под пушками, были заполнены солдатами, которые должны были высадиться на поверхность планеты на тартанах — небольших транспортных челноках, используемых на всех кораблях Империи. Два гиперпространственных двигателя с гигантскими соплами и множество небольших вспомогательных ускорителей приводили мановар в движение. Поднимающийся над всем корпусом капитанский мостик «Святого Александра» резко контрастировал с остальным кораблём. Он был построен в том же стиле, что и имперские храмы на Великородине — имитация белоснежного камня, закруглённые окна с резными решётками. Над зелёными крышами поднимались золотые купола-луковицы, увенчанные буквами «I». Именно там размещалось командование «Святого Александра», а для систем связи с другими кораблями была отведена многоярусная башня, которая напоминала колокольню.
Карл лежал на жёсткой кушетке, а вокруг стояли тысячи таких же кушеток, на которых расположились призывники. Все свежеиспечённые солдаты носили серо-зелёную униформу для городских боёв, но пока не надели тяжёлые бронежилеты — те ждали своего часа в раздевалках. Одни рекруты травили пошлые анекдоты, другие играли в карты, а Карл пользовался тем недолгим временем, когда его никто не трогал, и размышлял. Армия была полной противоположностью жизни Птитса, всего того, что он ценил и чем дорожил. Среди солдат и офицеров
