— Ты продался! — проповедник наконец-то оправился от первого шока и перешел в наступление. Он благоразумно отступил на пару шагов, но тона не сбавил. — Купленные дхайнами вандабани, как ты, за чашку риса убивают мужчин и насилуют женщин! Дхайны радуются, глядя…
Кирис сделал движение в его сторону, и проповедник дернулся и осекся.
— Тинтин га саолянь! — резко сказал парень, и на сей раз радиопереводчик промолчал. Впрочем, Фуоко и так знала смысл выражения — "пососи мой член" или что-то такое. — Я тебе в последний раз по-хорошему говорю — дристуй отсюда, люай но тиксё, пока зубы целы!
Фи, матерщинник! Вот она ему по башке настучит за несдержанность, когда наедине останутся! Действительно, теологический диспут!
Вара постучала Кириса пальцем по плечу, и парень кинул на нее раздраженный взгляд. Сестра молча указала в сторону, и Фуоко проследила взглядом за ее пальцем. Со стороны храма Вегешота поспешно семенили двое пожилых бритых налысо монахов в темно-красных рясах, сопровождаемые тремя угрюмого вида парнями в простых одеждах. Ага. Похоже, жрецы тоже разглядели неладное и решили вмешаться. Парни выглядели немногим мельче Кириса и настолько же способными компенсировать грубой силой неуспех в теоретической дискуссии.
Проповедник быстро оглянулся, и его зубы ощерились в уродливой гримасе.
— Узрите адептов ложной веры! — он ткнул в жрецов пальцем. — Они пришли, чтобы заткнуть рот носителю истины! Но истинная сила — только в моих руках! Яви ее, о божественный Вегешот, и покарай гнусных лжецов!
Он вскинул к небу руки, и вокруг них вспыхнула синяя корона мелких молний, почти не различимых в солнечном свете.
И тут же Фуоко словно ударили пыльным мешком по голове. Ночной мир в ее незрячем глазу ослепительно вспыхнул и завертелся, заслоняя реальность. В ушах грянул рев незримых хоралов. Она почувствовала, что земля уходит из-под ног, и взмахнула руками, отчаянно пытаясь удержать равновесие. Твердые руки подхватили ее под мышки, голос Сируко отчаянно пытался пробиться к ее сознанию, но сладкие и горькие хоралы заглушали его так же надежно, как ночной мир скрыл реальный. Ледяное солнце било в глаза с кислого неба, а неистовое бешенство полотнищ пламени и хаоса разноцветных нитей нежно гладило ее по голове и сдавливало все тело удушающими змеиными кольцами. Хреново, мелькнуло в голове. Арасиномэ, или где там сейчас обитает ее сознание, опять перепутал нервы и транслирует чушь. Ну нетушки, не поддамся, даже и не ждите!
— Приступ синергии, — проговорила она, чудовищным усилием воли отгоняя ночной мир подальше, не слыша себя и не зная, слышит ли ее хоть кто-нибудь. — Пытаюсь бороться. Держите меня…
Реальный мир вернулся, но все вокруг казалось размытым и на расстоянии десятка метров словно терялось в густом дыму. Словно? Нет. Кольчон! Они внутри кольчона! Стаи серых туманных спиралей роились вокруг, их сердцевины горели угрожающим багровым пламенем. Потом ее словно с размаху ударили кулаком в лицо, и волюты пропали, а кольчон резко раздался, освободив пузырь метров полста в диаметре. Кирис стоял в его центре, и вокруг парня бушевал электрический шторм — и такой же шторм ярился вокруг проповедника. Их одежда дымилась и обугливалась на глазах, густая сеть электрических разрядов хаотично металась и танцевала между ними, отдельные молнии втыкались в тела валяющихся на земле людей, пытающихся отползти. Варуйко неподвижно полулежала на бортике фонтана, ее пальцы свело судорогой вокруг наполовину выдернутого из чехла ножа. Вокруг Кириса клубилось, быстро сгущаясь, серое, закрученное по вертикали облако энергоплазмы. Рев хоралов в ушах усилился, и вдруг вокруг снова замерцали багровые огни. Тучи волют гигантским водоворотом закружились над площадью и фонтаном, и одна из них, на глазах Фуоко рассыпавшись облаком снежных хлопьев, обрушилась на ползущего на четвереньках мужчину. Тот дернулся, упал на каменную брусчатку лицом вниз — и замер.
Я уже видела такое, билось в голове. Я видела. Тогда, на набережной, после приезда в Хёнкон. И кольчоны. И водоворот волют. Только сейчас поблизости нет Труды Баркхорн на ее реактивной машине, и никто не придет на помощь ни им с Кирисом, ни людям вокруг.
Чудовищная тяжесть обрушилась на нее, на сей раз реальная, и, падая на землю вместе с поддерживающей Сируко, она успела увидеть, как Кирис опускается на одно колено, упираясь кулаком в землю, а каменные слоны фонтана позади него разлетаются тучей крупного щебня. От него просто хлестало ощущение непомерного напряжения. Нет! — крикнула она во весь голос, по-прежнему не слыша себя и пытаясь разобрать в общем реве одинокую чистую ноту Кириса, чтобы передать ему сигнал. Нет! Остановись, Кир, ты опять начал разрушать! Я помогу! Проповедник стоял с воздетыми к небу руками. Взбесившаяся гравитация не доставляла ему никаких проблем, и электрический шторм вокруг него с Кирисом бушевал все сильнее. Он не слышит. Не может услышать.
И тогда Фуоко, глубоко вдохнув, впустила в себя ночной мир, позволила ему овладеть собой. Пожалуйста, успокойтесь, мысленно попросила она, обращаясь к волютам и внезапно ощутив вокруг перепуганных братьев и сестер. Я знаю, что вы хорошие. Вы никому не хотите зла. Вы просто не знаете нас. Вы хорошие, но сейчас вы вредите. Пожалуйста, уходите. Успокойтесь и уходите прямо сейчас. А потом мы с вами еще поговорим. Мама-роза, пожалуйста, скажи им!..
Теплое материнское чувство поднялось из-за дальнего горизонта, и нежное блаженство обволокло ее, отгоняя и рев хоралов, и мятущийся ночной мир, и реальность. Мелькнуло и пропало лицо кривляющегося людоеда с высунутым дразнящимся языком, а потом на нее обрушились звезды. Черная бездна космоса с горящими водопадами искристого света заставила ее задохнуться от восторга.
А потом плотное качающееся желе ударило ее по коленям и ладоням, и, пребывая на грани сознания, она увидела торчащую над дальним лесом скалу, высокий замок на ее вершине и — рядом с собой — убогие деревянные лачуги, сгрудившиеся вокруг небольшой грязной площади. Площадь заполняли люди, молча смотрящие на нее. Подождите, я сейчас, попыталась сказать она, но язык не слушался. Только удержись, только не отключайся, только не потеряй картинку, заклинала она себя, но сердце бешено колотилось, воздуха не хватало, и земля под ногами и коленями казалась ватой, с трудом удерживающей на себе и готовой в любой момент прорваться и расступиться. Она помнит, с ней такое уже случалось — в таинственной библиотеке с книгой, говорящей на искаженном эсперанто. Она снова в том мире. Нельзя его потерять!
Держись. Держись. Не теряй сознание! Чьи-то руки подхватили ее, перевернули на спину, и перед глазами оказалось синее небо с блеклыми облаками, а условно-твердая поверхность из-под коленей переместилось под спину. Сердце потихоньку успокаивалось, мир казался всё более устойчивым. Несколько минут — или часов, время утратило смысл — спустя Фуоко все-таки решилась опробовать тело. Рука мотнулась неожиданно легко — и угодила во что-то упругое. Тихо охнул от боли мужской голос. Так, попытка не засчитана. Хорошо бы обошлось без жертв… Нужно полежать еще немного.
— Дыши глубже, атара, — сказал мужской голос на катару, и девушка удивилась отдаленным уголком сознания: почему катару? — Сейчас все пройдет.
— Я в порядке… — пробормотала Фуоко, с трудом вспоминая нужные слова на том же языке и не делая больше попыток двигаться. — Где… я?
В ответ голос выдал тираду на катару, в которой девушка не поняла ни слова. Скосив глаза — здесь она видела обоими! — она обнаружила совсем рядом бритого наголо молодого мужчину. Тот широко улыбался, однако из-за трех отсутствующих зубов улыбка выходила жутковатой. Ладно, попробуем подыграть и не бояться.
— Я плохо говорю на катару, — сказала Фуоко, стараясь как можно тщательнее контролировать голос. — Я не понимаю. Говори медленно и просто, атара.
Тоны удавались ей плохо, и регистр она использовала фамильярный, не подходящий к ситуации первого знакомства. Мужик, однако, не только понял ее, но и не обиделся. Действительно, чего взять с иностранки?
— Я не знаю, где мы, дэйя, — сказал он на кваре. — Для определенности я называю это место Коодо. В мифологии Миндаллы — посмертный и потусторонний мир. По-моему, неплохое имечко для нашей ситуации.
— Вы говорите на кваре? А откуда вы знаете, что я из Кайтара? — спросила Фуоко, снова пытаясь пошевелить рукой. На сей раз вышло много лучше.
— Акцент характерный, — пояснил мужик. — Как вы себя чувствуете, дэйя?
— Не знаю… — девушка попробовала сесть, и, для разнообразия, у нее получилось. — Вроде бы уже легче.
Она опустила глаза и обнаружила, что ниже пояса плотно обернута цветастой узкой юбкой, зафиксированной на талии узорно-золотым поясом, а вот выше — совершенно голая. А рядом — незнакомый мужик. Да и пофиг. И она в Хёнконе к наготе привыкла, и мужик на нее уже вдосталь насмотрелся. Стоп! Когда она в прошлый раз попала в "библиотеку", неведомая сила одела ее точно так же. И… точно! Картинка-реконструкция видения Мэя! Она вскинула руку над головой. Нет, двойная корона там, к счастью, не ощущалась. И то спасибо. Однако незнакомое ощущение теплой мягкости на голове не пропало. Ощупав ее, девушка с изумлением поняла, что носит покрытый платком парик поверх такой же бритой башки, что и у мужика. Парик, кажется, состоял из сплошных прямых линий. Стоп, нет. Потом с внешностью разберемся и, желательно, перед зеркалом, если здесь такие водятся.
