плоть. Когда глаза Траска вылезли из орбит, а мозг превратился в кипящий химический котел, рот его наполнился мерзкой сладостью сахара, ржавого железа и человеческого жира, от которой тошнило. Его мир исказился, перевернулся, был вывернут наизнанку и истекал кровью. Он ощущал обжигающий жар и ледяной холод, странное расщепление заряжало воздух вокруг него тлеющим плутониевым паром, радужные частицы проникали сквозь него, а разум был опутан паутиной из черного стекла. Открылся третий глаз, и он заглянул за грань, туда где раскручивались спиральные галактики и туманности, разрушающиеся под собственным атомным весом, а затем дальше — в черную пустоту какого-то межпространственного чулана.
Доски сорвали с окон, и комнату залил солнечный свет, лучи которого были забиты пылинками и частичками кожи. Свет сразу же закрыл третий глаз Траска, хвала Матери.
Он моргнул и увидел реальный мир, но его язык все еще был в антимире.
— Ктулху фхтагн, — сказал он.
— Ты что-то сказал? — спросил другой коп.
— Нет, — ответил ему Траск, — вообще ничего.
✲
Под розовым бензиновым небом Траск продвигался все глубже в удушающую жару города — еще одна акула с гладким телом, прокладывающая себе путь в черных водах маслянистого городского отчаяния. Теплый ветер дрожал вокруг него, как желатин. Пахло человеческим жиром и нечистотами, крошащимся красным кирпичом и пузырящимися черными сточными водами. Тесные грязные улочки кишели лоточниками и продавцами, как труп с вьющимися вокруг него мясными мухами. Прокладывая путь мимо китайских притонов для промывки мозгов и залов детоксикации, он проходил мимо шлюх с болезненными лицами, продающих бледные тела, и барыг, толкающих контрабандные чипы виртуальной реальности, которые превращали разум в хрустящий белый лед и позволяли увидеть лицо бога, прежде чем ваш мозг выльется из ушей густой кашицей тепло-сладкой боли воспоминаний.
Траск прекрасно знал вкус всего этого. Десять лет он пробирался по катакомбам трущоб вместе с остальным человеческим мусором, прячась в своей клетке зависимости, сталкиваясь с вирусом нужды, бродя по токсичным кладбищам и лавкам старьевщиков, вечно голодный. Но это был обед с проклятыми: ты ешь их, а они едят тебя.
Мать спасла его.
Величайшая похвала Матери.
— Видишь что-нибудь?
— Нет. У меня тут по нулям, — сказал Траск, оглядывая площадь с ее бурлящей толпой, которая напоминала ему переплетение гниющих лиан, с копошившимися на них паукообразными обезьянами.
Расфуфыренная шлюха призывно чмокнула губами в его сторону и улыбнулась с горячим придыханием. Он чувствовал, как от нее веет холодом мертвого викторианского секса. Она была раздута от похоти, как бочка. Траск прошел мимо нее, белая лепрозная плоть коснулась его собственной. Кафе. Он пробирался сквозь толпу, как угорь, плывущий по течению.
— Здесь, наверное, человек пятьдесят сосут латте. На экране ни одного всплеска.
— Он должен быть там, — сказал голос по сети. — Дрон отметил его не далее как десять минут назад.
— Беспилотник все еще на связи?
— Да.
— База, переведите управление на меня. Мне нужна положительная сигнатура.
Меньше, чем за секунду пробежавшись по интерфейсу, Траск сразу же нашел то, что искал: мошенник был стариком с лицом, изрезанным шрамами в шрифт Брайля, который хотелось прочитать. Он носил грязное пальто, похожее на чехол из атрофированной плоти. Как ему удавалось день за днем обходиться без чипа, было непонятно Траску. Что такие парни, как он, делают с собой? Бродят в тумане, мягко ступая по тупиковым переулкам и серым затерянным пространствам человеческой аркады. Без контроля, без управления, возможно, задумывающие что-то, что может привести их к неприятностям.
От него у Траска мурашки по коже. Все автономные типы были такими.
Старик, конечно, был еще хуже. Тела по всему городу, десятки тел. Места преступлений похожи на залитые кровью человеческие скотобойни. Единственной связующей нитью от одной жертвы к другой — был старик… но был ли он именно тем, кого они искали? Это он разделывал их, как воскресные окорока, рисовал пальцами это имя на стенах?
Всякий раз, когда Траск пытался думать об этом, играть в "соедини точки", теряясь в глубокой фуге [31], соединяя сознание с подсознанием, Мать нервничала и грозилась его отключить. Она не любила, когда ее шлюшки слишком много думали. А Ползучее Лицо, он это точно знал, заставлял ее нервничать, очень нервничать.
Кто такой Ползучее Лицо, старик? Что означает это имя?
Глаза старика скользнули по Траску, но не заметили его. Среднестатистическая, почти стерильная внешность Траска делала его хамелеоном, давала ему способность сливаться с толпой, как пятно на стене. Через пять минут после разговора с ним люди забывали, как он выглядит. Про него можно было сказать — безликий и ничем не примечательный.
Старику удалось выклянчить несколько кредитов на чашку дегтя у хамоватой респектабельной дамы, чья розовая блестящая кожа сверкала в грязном свете. Исходящее от нее облако духов разъедало глаза как горчичный газ. Ее собственные глаза были бирюзовыми, какими-то развратными и наполненными горечью, словно она видела то, о чем не могла заставить себя говорить. Траск наблюдал за ней, испытывая все большее и большее любопытство. Он взломал ее, нелегально подключился к ее нейросети и прогнал через Мать, анализируя ее жизнь. Мать сообщила, что ее зовут Марджори Бейтс. Матричный инженер, сотрудник "CyberPath Global" [32]. Дерьмо. Траск разорвал связь. Дама была надежно чипирована, не сомневайтесь, точно не изгой. Мать никогда не ошибалась. Мать была нейроплексом "CyberPath Global", она была подключена к головам миллиардов пользователей. Пространство было создано для того, чтобы все могли поделиться ярким, удобным и тщательно продуманным видением сегодняшнего, завтрашнего и вчерашнего дня. Да будет благословенно имя Матери!
Снаружи Траск столкнулся с парой маленьких помощников Матери — криоборгов. Их трудно было не заметить: обтянутые черной акульей кожей обескровленные лица, глаза как темные дыры в раковинах, заполненные осколками белого стекла и черного пепла. От них пахло химической стерильностью и плавлеными схемами, мозгами рептилий, подключенными к биопериферийным устройствам, разумом, усиленным векторами, бинарным слиянием и логическими типами данных. Они патрулировали ландшафт терминала, как крабы на загрязненном пляже. Криоборги двинулись дальше, и Траск выдохнул спёртый воздух. Он подошел к старику, опустил руку на его плечо, словно паук мисс Маффет [33].
— Мне нужно поговорить с вами. Это официально, — сказал он.
Старик крутанулся на месте, мгновенно превратив Траска в одного из легавых Mатери. Морщинистое лицо посерело, превратившись в истерическую мозаику ужаса, а глаза стали похожи на туманные кольца дыма. Прежде чем Траск успел надежно схватить его, он исчез, отпрыгнув в сторону, как сжатая пружина, двигаясь плавным танцем сквозь море тел снаружи.
