жизни в океане. По ее выводам он девственно пуст. По крайней мере в этом районе. Но результаты анализов проб воды, взятые тобой, очень странные, – он развел руками. – просто какие-то сумасшедшие. Посмотри их еще раз.
– Хорошо, – Клариса подошла к электронной машине и взяла управление интерфейсом на себя. Пассы руками умело сортировали данные, выводя десятки новых графиков.
– Не понимаю, – сказала она. – Этого не может быть. Возможно, мне лишь, кажется, но у меня есть ощущение, что неизвестные элементы в жидкости имеют связанную структуру. Тиль, от глубоководных модулей есть новые данные?
– Дно мертво, – сказал Тиль. – Каменистая поверхность без какой-либо растительности. Изредка попадаются камни – возможно попавшие с суши или метеориты. Здесь ничего нет живого, Клариса. Абсолютно ничего. Это мертвый мир.
– Посмотрите, – раздался взволнованный голос Георга за их спинами. – Что это?
Люди резко повернулись и застыли не в силах поверить увиденному.
* * *
Георг бежал из последних сил. Дыхание сбилось, превратившись в хрип.
Он твердил про себя лишь одну фразу, как заклинание, раз за разом: "Только успеть. Только успеть."
Георг почти не смотрел под ноги и несколько раз больно упал, запнувшись о камни. Но ужас снова поднимал его, и он продолжал бег.
Георг различил шпиль звездной ракеты – звездолет все еще здесь!
Тяжесть на сердце стала не такой давящей. Подняв руки, он закричал.
– Не улетайте! Я здесь! Я живой!
* * *
Люди в изумлении смотрели на стеклянную поверхность океана. Она походила на полупрозрачный студень, который в нескольких метрах от берега минуту назад вдруг начал вздыматься, покрываясь пузырями.
– Это то, что мы думаем? – Георг озвучил очевидное. – под образованием нет никакой вулканической или иной активности!
Он сделал шаг к океану в восторге протягивая вперед руки.
Люди пораженно смотрели, как из стеклянной вздыбившейся водной поверхности возникает неумелая копия, повторяющая жест.
– Он отвечает, – пораженно сказала Клариса. – Это жизнь, или какой-то необычный оптический эффект?
– Это контакт, – сказал Георг. – Я попробую подойти ближе
И он сделал шаг вперед продолжая держать руки вытянутыми вперед.
* * *
Человек, задыхаясь, коснулся перчатками борта корабля, попытался восстановить дыхание после безумного бега, потом бешено замолотил кулаками по обшивке крича изо всех сил:
– Не улетайте! Не улетайте! Я здесь!
Забравшись по громыхающему пандусу Георг отомкнул входной люк и шагнул внутрь.
– Я здесь, – закричал он с содроганием слыша, как эхо повторяет его голос разлетаясь по ярусам звездолета, – я вернулся!
Георг рванулся по коридору, но каюты встретили его сиротливой пустотой.
Он устремился в рубку, но и там никого не было.
"Их здесь нет", – пораженно понял он. – "И не было. Они не возвращались на звездолет".
Страх обдал его словно ледяной водой.
Необходимо попробовать связаться с участниками экспедиции по корабельному передатчику.
Георг занял место перед передатчиком включая радиоканал.
Головная боль все еще не прошла. Наоборот, с каждой секундой она нарастала, становясь почти невыносимой. Мысли начали путаться, становиться тяжелее.
– Клариса, Тиль, я вернулся на звездолет! – прохрипел он в микрофон. – где вы?
Слова давались с трудом. Георг посмотрел на руки и ему показалось, что они становятся зыбкими перед глазами, теряют четкость.
– Клариса… – прохрипел он. – Мне так плохо…
Георг почувствовал, что начинает задыхаться до потери сознания.
Ему нужно на воздух. Немедленно.
Он выбрался из звездолета и спотыкаясь неуверенно побрел в сторону океана. Черная пелена волнами накрывала разум. Еще шаг, еще… С каждой поступью человек с ужасом отмечал, что забывает повседневные слова и умение складывать их в предложения.
Георг почти не осознавал себя, когда добрался до берега.
Какое-то знакомое ощущение охватило его.
Делая неуверенный шаг к воде, он протянул руки и океан ответил, протягивая руки в ответ. Георг почувствовал, как его ласково подхватывают и тянут в глубину. Он еще миг смотрел на чуть зеленоватый мир вокруг, в последний раз ощущая неровный пульс сердца, вспоминая горьковатый аромат бриза, щекотавший ноздри и теплые лучи света на лице. Он трепетал от ужаса и бессмысленной надежды, от ноющего чувства щемящей потери, словно терял что-то очень дорогое безвозвратно. Он старался в последние секунды запомнить мир вокруг, как можно подробнее, чтобы забрать с собой. В памяти пролетали фрагменты путешествие по каменистой равнине, желание увидеть своих компаньонов, блуждание в пустом корабле и на берегу у брошенной исследовательской стоянки, он даже вспомнил, как возник из океана, касаясь протянутой руки… Георг заулыбался, радуясь всему, что с ним было и в следующий миг тело растаяло в студенистой нирване – он снова стал частью единого целого, он вернулся домой.
Над планетой воцарилось ничем не нарушаемое спокойствие.
А на дне океана неподвижно лежали три фигуры в космических скафандрах, смотря и не видя сквозь толщу воды широко открытыми мертвыми глазами.
Бармалей был в ярости, по обыкновению. Стоя на берегу единственного океана Елении, он буравил взглядом водную гладь.
Звезды тускли от испепеляющего взора, взрывались метеоры, но оранжевый поплавок в тревожной духоте полудня, это не тревожило. Ленивые стеклянные волны накатывали на блестящий песок и медленно, словно в берлогу, отползали назад. В десятке метров южнее, Иванушка, доктор звездной экспедиции на Елению, с завидной регулярностью подсекал и вытягивал из вязких вод угрожающего вида рыб, подсекал и вытягивал. Штурман, по прозвищу Бармалей, демонстративно громко фыркнул, взмахнул мохнатой бородой и закричал:
– Все! Все! Все! Ничего не хочу слышать! Меняемся местами!
Двухметрового роста Иванушка растерянно развел руками:
– Но Бармалеюшка, мы же менялись.
– И даже два раза, – подтвердил сидевший неподалеку на жесткой минеральной травке Дровосек, третий участник экспедиции. К рыбалке он относился философски и в процессе принципиально не участвовал, разве что созерцательно.
Бармалей зарычал и нелепо заколотил кулачищами в широкую грудь.
– Хорошо, хорошо, – согласился Иванушка двинувшись в сторону незадачливого рыбака.
Пару минут спустя Бармалей стоял на клевом месте и снова смотрел на окаменевший поплавок, а Иванушка как ни в чем небывало, по прежнему дергал из воды рыбин одну страшнее другой.
– Магия, – плевался от унижения Бармалей. – Самая черная космическая магия.
– Может дело в наживке? – предположил добродушный Дровосек. – или поплавке?
– Поплавке? – от обиды Бармалей на миг потерял дар речи. – Речь о том самом поплавке, который был на обложке журнала «Космический рыбак»? Речь о том прекрасном оранжевом поплавке, за который я отдал месячное жалование? Мы об одном и том-же поплавке говорим? А ну вас, – демонстративно отвернувшись он сгорбленно побрел к звездолету.
* * *
Собеседниками данного разговора были участниками специальной космической экспедиции, отправленной
