Грут убрал палку и перешагнул через Шмита. Перепрыгнул на следующую глыбу. Он встал на колени перед перетянутой кожаными ремнями оленьей шкурой, развернул её, откинул кусок, закрывающий лицо, её прекрасное бледное лицо с посиневшими губами. Он рукой откинул со лба прядь рыжеватых волос, провёл пальцами по носу, усыпанному побледневшими веснушками. Он улыбнулся, и горячая горькая капля упала на её полупрозрачную кожу, пробежала по щеке и впиталась в оленью шерсть.
В какой-нибудь детской сказке Адель сейчас открыла бы глаза, потянулась, сказала: "Как долго я тебя ждала"… Грут хотел бы оказаться сейчас в такой сказке, как никогда в жизни. Но Адель лежала неподвижно, а во впадинке под её мёртвой грудью в лунном свете темнело кровавое пятно.
У него за спиной Эрик с остальными бойцами вооружившись берёзовыми палками, молча связали и вынесли рыдающего Шмита.
На плечо Дидерика легла рука.
— Командир, — тихо сказал Эрик, — надо уходить. Впереди очень долгая ночь.
Пытки и похороны
Неслышимые за шумом водопада, на вершину сопки, один за другим, въезжали угрюмые скауты. Фред, правая рука Дидерика, поднялся ему на встречу.
— Командир, мы прошли до самого устья, где река впадает в Собачью лужу, но ничего не нашли. Клянусь, мы осмотрели каждый сантиметр берега.
Дидерик рукой остановил его:
— Я знаю, Фред, знаю. Мы нашли её. Но слишком поздно.
Он спрыгнул с оленя, стащил перекинутый через холку свёрток. Проклятая оленья шкура, последняя одежда Адель и её саван.
— Мы похороним её здесь. — Сказал Дидерик.
— Командир, так нельзя. — Возразил Фред. — Без гроба, без отпевания. Она же не собака.
— Сейчас только так и можно, — похлопал он Фреда по плечу, — я всё объясню, чуть позже. Потерпи немного. Мне надо подумать.
Ни на кого не глядя, Дидерик отошёл к краю площадки. Сел, свесив ноги со скалы перед водопадом. Он смотрел на блестящие струи и снова чувствовал ледяную воду, омывающую кожу, скользкие камни под босыми ногами и её горячее серце, бьющееся стенка в стенку с его сердцем. Их сердца больше не бьются. Её проткнуло насквозь стальное лезвие, его сгорело, разогнав напоследок чёрный пепел по венам и замерло навсегда.
Тихий шорох рядом. Дидерик повернул голову. Рядом с ним, свесив ноги сел его сын.
— Отец, ты знаешь, кто её убил? — спросил он, глядя в озеро под ногами.
Дидерик долго молчал. То ли воздуха в лёгких не хватало, то ли губы ссохлись. Наконец он открыл рот.
— Со временем всё узнаешь. — Голос звучал так, будто его душили. Он замолк, не в силах больше говорить. Водопад под их ногами равнодушно перемешивал тонны воды.
— Вы привезли связанного Шмита. Шмит работает на Гендрика де Тоя, бывшего командира скаутов. Я уже не ребёнок, пап. — Ответил Грут-младший.
— Я знаю, знаю, — Дидерик положил ладонь на руку сына. — Просто не готов сейчас говорить. Дай мне время.
— Хорошо. — Грут-младший вложил в его руку металлический шар. — Я не знаю русского, но мне кажется, это тебе поможет.
Он поднялся на ноги и ушёл в лагерь. Дидерик покрутил шар в руках, нажал на кнопку. Раздался голос:
"Я тут собираюсь умереть… Не знаю, через сколько минут, но скоро… И мне немного страшно…"
Дидерик замер в изумлении, этот голос он знал. Проклятый и забытый их народом механик "Морестера", Давид Мкртчян, пропавший во время экспедиции Ван Ситтарта на орбиту. Он прослушал запись дважды и вернулся в лагерь.
Его сын с Винком разжигали костёр. Двое скаутов натаскали воды из водопада и обмывали в сторонке тело Адель. Связанный Шмит лежал на боку возле костра. Правая штанина его была разорвана, нога замотана холстом. Остальные скауты стояли, сидели, лежали вокруг, тихо переговариваясь.
На плечо Грута легла тяжёлая рука, он поднял глаза. Над ним стоял отец и протягивал шар:
— Где ты это взял?
— В скафандре с "Гроот Зимбабве", под левой лопаткой мигал огонёк. Я прикоснулся. И он выпал.
— В "Гроот Зимбабве" не было скафандра, он улетел в космос через пробоину вместе с частью припасов.
Грут встал в полный рост, ответил твёрдо:
— Никуда он не улетел, я нашёл его.
— Где?
Груту до смерти не хотелось рассказывать отцу, как именно он нашёл скафандр. Но врать он тоже не мог. С тяжёлым вздохом он признался:
— Скафандр под ковчегом, он приклеен к наружной обшивке.
Дидерик сурово сдвинул брови:
— И как же ты его нашёл?
Грут потупился:
— Я нырял.
Дидерик сильно сжал пальцами его плечо. Грут всхлипнул от боли, но промолчал.
— Это глупый и неоправданный риск. Поэтому вы не вернулись в город вовремя? Отвечай!
— Да, отец, да! — Воскликнул Грут. — Но я нырял с верёвкой, меня страховал Винк, перед каждым погружением я грелся в сауне, я всё продумал.
— Значит не всё, если заболел, — хмуро ответил Дидерик.
— Отец, Винк ни в чём не виноват, я его заставил. Он не знал о моих планах, пока мы не пришли к ковчегу.
Дидерик отмахнулся:
— При чём тут Винке? Ты достаточно взрослый, чтобы нести ответственность за свои поступки. Значит, ты нырнул и увидел скафандр?
— Да, он был странный, будто размазанный по корпусу. И на спине мигала лампочка. Очень редко.
— Надписи на скафандре были?
— Да, — кивнул Грут, — на шлеме, видно было две буквы "WE", думаю, там написано "Гроот Зимбабве".
— Тогда всё сходится… — Сказал Дидерик. — Натаскайте с Винке дров побольше, мне нужно больше жара.
Когда мальчишки скрылись в леске, он собрал вокруг себя скаутов.
— Братья, — сказал он, — Сейчас мы похороним мефру Брауэр. К сожалению, мы не можем сейчас вернуться в город. Почему, я объясню позже. Мне многое придётся вам рассказать, и это знание не принесёт вам радости. Дерек, ты, я знаю, священное писание наизусть знаешь? Возьмёшь на себя обязанности фадера Корнелиса? В походе такое допускается.
— Хорошо, командир, сделаю всё не хуже фадера. — Отозвался Дерек.
— Фред, организуй могилу, — повернулся он к своему заместителю. Братья, надо натаскать побольше камней, чтобы дикие животные не потревожили мефру Брауэр после смерти.
Когда все разошлись, он подошёл к Шмиту и пнул его ногой в живот. Шмит замычал и скорчился. Дидерик сел перед ним на корточки, вынул нож из голенища. Шмит заёрзал, пытаясь отодвинуться подальше, но Дидерик ухватил левой рукой его за затылок, приблизил кончик ножа к зрачку.
— Видишь нож? — сказал он спокойно. — Сейчас разгорится костёр, я раскалю его до красна. Потом буду задавать вопросы, и за первый неправильный ответ выколю один глаз. Ты почувствуешь, как он закипит прямо в твоей глазнице. Потом второй. Если ты потеряешь сознание от боли, я тебя откачаю, тут водопад, воды холодной много, и потом продолжим. Я буду отрезать тебе пальцы один за другим, потом перейду к твоим гениталиям. Знаешь, чем раскалённый нож лучше обычного? Он запекает кровь в ране и не даёт тебе раньше времени сдохнуть от кровопотери. У нас будет впереди очень долгая ночь. Это не угроза, это то, что ждёт тебя очень скоро. Думаешь, бесчеловечно? Так и ты для меня больше не человек. Готовься.
Он похлопал Шмита по колену и он обмочился. Дидерик усмехнулся:
— Вижу, ты мне веришь, это хорошо, значит, управимся быстро.
Грут с Винком натаскали кучу дров, и костёр взвился до небес. Его языки бились в глазах рыдающего Шмита, как адское пламя, в которое он вот-вот попадёт. Он хотел бы прямо сейчас умереть от разрыва сердца, но быструю смерть надо заслужить.
Завёрнутое в оленью шкуру тело мефру Брауэр опустили на дно выдолбленной могилы. Пока Дерек отпевал, остальные скауты стояли вокруг, сняв кепки и шляпы, и каждый, как мог, просил у Бога простить грехи Адель и впустить её в райские кущи.
Потом они засыпали её тело песком с берега реки и из камней насыпали курган, а Дерек воткнул в его вершину крест из двух связанных берёзовых стволов.
