стене. Хрустящая плоть жертвы ожогов. Ревматическое глазное яблоко самоубийцы. Мягкие пальцы жертвы утопления. Сладкий жир из живота задушенного младенца. Закуски, в основном. Закуски. Достаточно, чтобы привести личинок в восторженное состояние, но едва ли достаточно, чтобы насытиться. Они продолжали набрасываться на Джарни, пронзая и кусая, разрывая его внутренности. Наполняя его кишечник осколками стекла.
Накорми нас, — сказали они. — Нам нужно настоящее мясо. Найди его.
В одном из последних ящиков он нашел то, что они хотели. Жертву убийства, вырванную распухшей и задохнувшейся от газа жертвой из протухшей земли подвального этажа. Женщина. Она была плотно завернута в испачканную серую простыню, как рождественский подарок. Джарни вытащил пакет из камеры и потряс его. То, что было внутри, приторно булькнуло, словно подарок был наполнен густым мятным желе. Он медленно открыл его, дразня и почти соблазняя. Личинки оценили изысканную подачу. Большая часть женщины выплеснулась наружу в отталкивающем потоке водянистого мяса и жидкой ткани. Вонь была чистым радостным гниением: желто-багровая и чудесная, пропитанная собственными пьянящими соками. Совершенно отталкивающий и совершенно аппетитный.
Попробуй ее, — говорили они, — глотни ее.
Джарни с влажным искаженным криком, рвущимся из горла, погрузил пальцы в студенистую массу ее останков, словно она была фондю. Он вылизал их дочиста, обгладывая зеленую мшистую выпуклость ее горла, вытащил ее почерневший язык изо рта и облизал его, словно тот был еще жив… а потом стал его жевать. Когда голод поднялся внутри него, а разум погрузился в пустую серую дымку, он начал хищно рвать и метать лакомства.
И, личинки сказали: За тобой!
Спящий санитар украдкой вернулся обратно. Он стоял там с выражением абсолютного, отвратительного ужаса на лице.
— Ты! — закричал он. — Ты! Что… что, ради всего святого, ты делаешь?
Джарни ухмыльнулся, изо рта у него текла трупная слизь, с челюстей свисал лоскут жилистой ткани.
— Я ем плоть трупов! — сказал он ему.
Его пальцы скрючились в злобные когти, он вскочил на ноги с безумным, тарабарским воплем. Но служитель был крепким, сильным мужчиной. Он выхватил забытую монтировку и пустил ее в ход. Пока Джарни бушевал и ревел, прут поднимался и опускался, размахиваемый человеком, душа которого болела от увиденного. Он раздробил левую руку Джарни, раскроил ему голову, раздробил ребра. Он упал на пол, а сопровождающий, пылая маниакальной ненавистью, продолжал размахивать своим оружием. Наконец, задыхаясь и теряя сознание, он посмотрел вниз на упыря. Тот был еще жив, глаза расширены, остекленели и осознавали происходящее, но он был сломан, истекал кровью, его шея была свернута, а тело безвольно раскинулось. Кровь свободно текла из всех отверстий.
Когда монтировка поднялась для смертельного удара, Джарни улыбнулся красными зубами, говоря:
— Слава Богу, слава Богу…
Франсуа Джарни больше не двигался.
* * *
Джарни не умер.
Он только ждал, пока черви пытались собрать его заново. Но его раны были огромными, тяжелыми, это заняло бы много дней, и они не могли смириться с мыслью, что все это время будут голодать.
В полночь следующего вечера на смену заступил новый обслуживающий персонал. Он занялся всеми пустяковыми делами, которые входили в его обязанности. Когда он закончил и остался один, он заглянул в ящики с холодными закусками в поисках чего-нибудь полезного. Когда он подошел к Джарни и взглянул на его белое ухмыляющееся лицо, он задохнулся.
Джарни видел его через снятые на пленку глаза. Это длинное трупное лицо, испещренное глубокими морщинами, узкие обесцвеченные зубы, мертвые серые глаза. Он знал этого человека, да, Господи, как он знал этого человека. Он почти чувствовал запах пороха и вонь поля боя, ощущал холод и гнид, кусающих его.
— О, хо, хо, — сказал Булиль, — друг Джарни, добрый друг Франсуа Джарни. Так это ты упырь с кладбищ, да? Цк, цк, мой старый друг. В каком ты состоянии.
Джарни не говорил, но внутри своей головы он обращался к личинкам: Посмотритe на него! Он толстый, здоровый и хитрый! Я испорчен, но он идеален… для хозяина.
Да, — говорили они, затаив дыхание. — Да…
К счастью, Джарни ждал. Ждал он недолго. Оставшись один, вечно непристойный и безумный, Булиль решил отведать кусочек мяса своего старого соотечественника времен Наполеоновских войн. Когда он погрузил нож, Джарни вскочил на ноги из последних сил и схватил Булиля за горло. О, как Булиль боролся! Он прыгнул в сторону, утащив Джарни прямо с его койки. Он боролся, рвался, но Джарни не отпускал его. Они упали на пол в кучу, Джарни сверху. А потом, когда из плоти Джарни потекли черные токсины, капая из ноздрей и ушей, его охватила сильная мышечная конвульсия, и он изверг то, что было внутри. Его вырвало пенистой перистальтической рекой слизи и червей, сотен и тысяч червей, которые продолжали изливаться влажными клубками с каждой судорогой. Они были толстые, белые и блестящие. Они покрывали кричащее лицо и бьющееся в конвульсиях тело Булиля.
Но ненадолго.
Они вошли в него. Через рот, нос и уши, через крошечные порезы и ссадины. Они извивались в его заднице и прокладывали себе путь вниз по головке его члена. Везде, где было отверстие, они роились. А многие из них просто проникали внутрь, впиваясь в его плоть, пока он не перестал быть Анри Булилем, отъявленным каннибалом, а стал просто носителем чего-то древнего, злого и неумирающего.
Джарни упал на пол, совершенно мертвый.
Булиль рухнул рядом с ним.
* * *
К вечеру следующего дня, после беглого осмотра, Булиля положили в неиспользуемый ящик. Личинки придали ему видимость смерти, поскольку это соответствовало их целям. Теперь он мог начать свою новую жизнь среди могил, моргов и кладбищенских завалов.
Булиль не терял сознания.
Он лежал, молясь о темноте, об освобождении. Но было уже слишком поздно. Зараженный могильными червями, шарообразными массами яиц, отложенных в горячую углистую землю его плоти, он теперь навсегда принадлежал им. Когда они вылупились, новое поколение приступило к работе, наводя порядок.
На следующую ночь Булиль встал и пошел. Он покинул морг в поисках свежей могилы. Но не слишком свежей, как он вскоре обнаружил.
И это была последняя месть Франсуа Джарни.
Перевод: Грициан Андреев
Tim Curran, "Devil's Night", 2014
Спустя недели с того дня, как открылись врата Ада и цивилизация пала на колени, гадя под себя словно конъюктивитный поносный дед, Мик поделился своим секретом. Единственным, что позволит им остаться в целости и сохранности, пока демоны — или, бог его знает, кто — обращают в прах город за городом,
