– Диана, слышишь? Ты ничего не можешь видеть. Темно, но ты будешь слышать, – знакомый женский голос требовательно продолжал звать ее. Голова болела, и все путалось. – Начни копирование, сейчас же. Прошу тебя, милая, раскинь Архитектор разума. Ты – сильная, ну же! Иначе все бессмысленно, – девочка, скорее подчиняясь привычке, раскинула сеть, не слыша ответного сигнала. Ее брат не отвечал.
– Дурочка, давай, настойчивее. Заставь его! – голос в темноте продолжал требовать. Ей начали мерещиться синие спирали, вращающиеся в темноте в определенном ритме. В какой-то момент они красиво разлетались разноцветными фейерверками, подчиняясь чему-то за пределами ее сознания. – Сейчас!
Диана провалилась в темноту, теряя остатки ориентации в пространстве. Девочка с облегчением подумала: “Какое счастье, что у мамы остался запасной ребенок”. Она становилась все легче и тоньше, плавясь и сливаясь с синим пламенем, которым запылал Архитектор разума, приняв сигнал.
Обломки стен не хотели двигаться: она уже содрала всю кожу – руки совсем не привыкли к такому. Кисти отнимались, пот градом стекал по лицу, – Диана уже жалела, что так мало сделала жимов штанги от груди, а воздуха становилось всё меньше. Стены домиком сложились прямо на неё, а теперь надо было выползти, не обрушив эту хрупкую конструкцию. Обломки быстро нагревались, воздух горел, – девочка начала вдыхать меньше и выдыхать дольше.
В какой-то момент она снова отключилась: легкие сдавило горячим воздухом. Её выволокли из-под обломков. Вокруг стоял черный дым, треск пламени, горло раздирало, и глаза ничего не видели. Она упала три раза, каждый раз ее поднимал тот солдат, который разобрал завалы над ней, ориентируюсь на сигнал Архитектора разума. Он тащил её к окну, она закашлялась, споткнулась и с размаха упала на пол – Диана слышала, как пламя подтачивает стены, подбираясь все ближе и ближе к ним. Старая застройка стонала, нехотя отдавая новые метры себя пламени. Солдат резко поднял ее и побежал к окну: дышать стало совсем нечем.
«Как я ненавижу огонь! Мне комфортно только на льду, а на суше, я, как корова!», – мелькнула непрошенная мысль.
Архитектор разума мигнул синим пламенем, и она увидела, как сгорает в нем, проваливаясь глубже.
***
Что такое лёд? Почему он принадлежит зиме? Зима – это смерть природы, а вода – её жизнь. Лёд – совсем не похож на воду. Неужели он – это замерзшая вода? Вода дарит людям жизнь, она ласкова. Нет. Она бушует, а лед всегда спокоен и закрыт, но этот покой опасен, – так больно, что спина до сих пор слегка побаливает на приземлениях.
Свет в коридоре приглушен, почти зловеще, но это же не выведет ее из равновесия. Резкий вдох, но долгий выдох. Огни прожекторов слепят глаза, а арена забита до отказа. Зрители недовольны оценкой предыдущей фигуристки. Она их соотечественница и фаворитка. Становится слегка жаль, что внутри не было слышно её суммы баллов, – Диана вложила чехлы в руки кого-то, кого не видела и выдавила мученическую улыбку. Плотно стиснутые челюсти невозможно разомкнуть. В ее голове билась одна мысль: “ Когда же”! – спортсменку опалило жаром извне матрицы копирования данных.
Заветные секунды утекают снаружи и внутри Архитектора разума, но это только видимость. Время такое же застывшее и безразличное, как и лёд. Сердце уже отсчитало десять секунд: один круг уже есть, пора становится в стартовую позу.
Сердце продолжает стучать снаружи и внутри Архитектора разума.
– Мама! Я нашла тебя! Ты – единственная в этом зале, кто ожидает моего выступления с радостью, кто ждет чуда. Зрители так враждебны, они хотят, чтобы я упала и проиграла. Финал. Стоп. Дева, помоги мне! Я очень боюсь проиграть. Почему-то, когда я выигрываю, я – вранка, а когда проигрываю – теят, – она не почувствовала, как свернулась в комок на полу под подоконником, пытаясь спрятаться от реальности и Архитектора разума.
Одинокая фигурка опустилась на колено, уперлась обеими руками в лед. Писк предупреждающего сигнала, и началась музыка, – эффект маминого присутствия пропал. Пришел страх и жар, – она задрожала от ужаса и едва не споткнулась. Перед глазами мелькнуло вечно безмятежное лицо брата, принявшего сигнал. Каток осветило мертвенно-синими отблесками софитов.
– Дамы и господа, мы наблюдаем за дебютанткой соревнований. Даяна-Лючия – самая юная участница соревнований! Спортсменке всего пятнадцать лет! Даяна-Лючия выступает под известный второй фортепианный концерт Миура! Посмотрим, насколько будет убедителен образ влюбленной женщины, во время войны созданный такой юной девочк…, деву…, спортсменкой. Этот концерт был написан во время, простите, накануне, последней галактической войны. Обратите внимание, Моро начинает с хореографической части своей программы – это серьёзная заявка: ох, какая безупречная дорожка шагов! Какие руки, они безумны, завораживающе, совсем, как у балерины. Каждое движение наполнено внутренним спокойствием и достоинством.
– Юная Даяна выполняет четверной оборот и снова безошибочно! Как она музыкальна! И какая скорость! Фантастика! Её грация завораживает, безусловно, это новая звезда сборной Врана! Сенсация! Все элементы, включая прыжки, каскады выполнены на ошеломляющей скорости! Вращение в шпагате – восхитительная амплитуда, вот это растяжка! Она прекрасна, восхитительна! Её можно номинировать на любой конкурс красоты, зачем ей фигурное катание?! Девочка – настоящая сенсация этого турнира! Божественное создание! На такой скорости выполнять все ключевые элементы и с такой ювелирной точностью! Как она передает характер этого скорбного концерта, – Диана сто раз пересматривала запись этих проклятых соревнований, выучив все комментарии.
– Они все ненавидят меня! Я чувствую, – воздуха становится меньше, и брат уже не успокаивает. Он никогда не говорит с ней, только наблюдает около бортика или в трансляции, склонив голову к плечу. Отстраненный взгляд исподлобья сквозь нее. Она провалилась на слой глубже в болезненные воспоминания, как если бы пересматривала в миллионный раз запись этих соревнований.
– Даяна-Лючия падает после выполнения прыжка в четыре с половиной оборота. О, её протаскивает по льду, и она ударяется головой о бортик! Она не встаёт, похоже, сильная травма, а музыка звучит. Нет, она встала на ноги! Посмотрите, какая сила воли, она хочет закончить выступление! Вращение и дорожка шагов – всё безукоризненно. Как обидно, как обидно!
Диана кланяется публике, слыша аплодисменты. Они так рады ее падению? Нет, одна трибуна встала, – она услышала треск пламени. Все было совсем не так, однако уверенность в этом начинает ее покидать. Она неожиданно вспомнила, как мама запрещала брату синхронизироваться с Архитектором разума. Теперь она теряла себя и рассудок за них обоих.
Девочка берет букет красных роз на длинной ножке, машет рукой и почти бегом устремляется к тренеру. Горячая волна стыда накатывает волнами: она всех расстроила. Она подвела всех. А мама, – накинутая форменная куртка жжет плечи огнем.
Возвращаться в спасительную темноту беспамятства пока было нельзя: копирование еще шло. Дроны снимают исключительно крупным планом, ожидая от нее – девчонки – слёз. Она бесстрастно выслушала свои оценки и итоговую сумму: третья. Вместо первой, – глаза горят от боли. Как впервые, – она подавляет мучительные слезы.
Все плывет перед глазами: и внутри и снаружи. Крупный план дронов запечатляет рассеянно-сощуренный взгляд Дианы Моро.
Девочка всегда была близорука, в отличие от брата. Она никого не видит: только размытые пятна синего, но чувствует взгляд тысячи глаз. “Как я могу защититься”? – билась паническая мысль, чувствуя давление на Архитектор разума. Значит, ее нашли. Спокойствия эта мысль не принесла. Диана ничего не понимала, чувствуя, что теряется в Архитекторе разума, с которым ее синхронизировали извне.
Сейчас она вернется обратно в темноту и будет воображать, как в раздевалке рухнет на руки маме. Дева, как ей больно. Больно и холодно, – так сильно они все ненавидели и презирали ее. Кто такие они? – эта мысль быстро ускользнула, словно подавленная чем-то.
