в свой график, это был всего полчаса лёту от последнего пункта и довольно безопасный регион, сплошные леса.
Я покидал в спейскар заготовки мин, боксы под товар, основательно помылся и смазал каждый сантиметр тела техническим маслом: это помогало снизить количество колебаний, на которые пришельцы могли среагировать хоть за 1000 миль. Вы спросите: а что же одежда, она тоже в масле?
Совсем забыл сказать: челноки всегда работают голыми.
Как и полагается, за 10 километров до атмосферы Земли я заглушил единственный двигатель и подключил механизм, работавший по типу дрезины. Спейскаров на подобном устаревшем ручном управлении почти не осталось, поэтому мне действительно повезло. По добрым традициям домушников я подгадал время так, чтобы работать во всех локациях примерно в один час, предрассветный.
Довольно быстро найдя дом в пригороде Москвы и упаковав в защитную плёнку набор для шитья, принадлежавший матери нашего заказчика, я заскочил в городскую квартиру в Петербурге: малоформатная графика, даже без рамки. Пришлось колхозить защиту из того, что было: я вырезал пару стёкол из окон и защитил ими картинку: экспрессивное изображение балерины без лица. В Польше я подхватил старинный электрический чайник, в Лондоне – винтажный смартфон, занимавший всю ладонь.
Перед перелётом на другое полушарие я активировал десяток мин и развесил их на разной высоте вдоль побережья. Авось что и рванёт. Скачок через океан с зажмуренными глазами. Торможение на холостом ходу. Кажется пронесло.
В Штатах была большая программа: большое кожаное кресло с продавленным сиденьем – заказчик не мог привыкнуть к новым, всё казалось ему жёстким, и в этом он винил свой творческий застой. Пара подушек из хозяйских спален, кофейные кружки, планшеты, ноутбуки и даже один примитивный робот-пылесос. Оставалось только платье.
На него было выдано расширенное описание: золотистый силикон, с вставками кольчужного плетения и элементами росписи под русскую хохлому. К файлу прикладывались рефы того, что же такое хохлома, и я невольно покривился: неужели она собирается заставить свою дочь надеть это на выпускной? Хотя чему было удивляться: такова была мода накануне первой волны. Не удивлюсь, если платье соперницы нашей заказчицы было разрисовано под гжель.
На месте стало понятно, что дом располагался крайне невыгодно, жаль, что я не изучил этого заранее. Он стоял ровнёхонько на вершине холма, открытый со всех сторон, несмотря на густой лес у подножья. Спейскар пришлось заглушить за милю и подползать к месту буквально муравьиным шагом. Я не был азартен и несмотря на свою беспечность излишний риск не любил. Охота – это не про искушение судьбы, это про тактику и выстрел между ударами сердца.
Налегке я проскочил в дом, пока было тихо, но на прочный запас по времени рассчитывать не приходилось. Хозяйка дома дала точное описание расположения комнат и гардеробных, поэтому уже через 5 секунд я открывал дверь в нужное помещение. Поискать то конкретное платье пришлось ещё секунд 90: шмотки были в непрозрачных чехлах, которые все были на одно лицо. Мою цель выдало металлическое позвякивание кольчужных вставок. Я сложил чехол в специальный звукоизоляционный пакет: лишние шорохи и шуршания были небезопасны.
На всё про всё я потратил около 100-120 секунд, и надо было двигать обратно к спейскару. Но около двери в детскую я задержался: эти наивные подростковые плакатики с черепом и костями «НЕ ВХОДИТЬ!!!» так и приглашали внутрь. В комнате оказалось на удивление аскетично, что на контрасте с остальным домом вызвало оторопь. Такое ощущение, что здесь до меня побывал другой домушник. Я прошёл вдоль стены до рабочего стола: абсолютно голый, сделанный под старину, с вставкой из бежевого сукна. Я провёл рукой по бархатистой поверхности, как бы желая убедиться, что эта пустота не обман зрения. В середине столешницы ладонью я почувствовал еле заметный перепад – не может быть, чтобы стол в таком богатом доме был сделан неровно!
Лезвием мультитула я подцепил край обивки, и она поднялась единой консолью: в стол был вмонтирован потайной механизм, скрывающий довольно глубокую нишу. Поверх всевозможного барахла (ни тени внешнего аскетизма!) лежал толстый блокнот, явно засунутый в тайник наспех и поэтому выпиравший наружу. Я приоткрыл обложку – это был дневник:
«17 августа
Мать с отцом снова не разговаривают. Донна сказала, что они обязательно разведутся, но я сделаю всё, что возможно…»
Я не успел прочитать ни слова больше, как раздались взрывы мин. Я всегда ставил оцепление из 5-6 штук вокруг рабочего объекта, чтобы в случае чего была вероятность смотаться вовремя. И вот они сработали – меня засекли. Прижав блокнот и пакет с платьем к животу, а сам прислонившись максимально к стенам (так тело производит минимум колебаний воздуха), я скользил к спейскару.
Сколько времени я потратил в детской? Может секунд 30-40. Как раз столько нужно было бы, чтобы оказаться в безопасности, отлетая с Земли на полном ходу. Но нет, моя дурная тяга к нарушению запретов. Но нет, моя дурная тяга к чужим тайнам. Но нет, моя дурная тяга к дури. Но нет.
Мама всегда говорила мне: «Возьмёшь чужое – расплатишься своим». И кажется, теперь я начал понимать, о чём это она.
Я успел. Мне повезло и группу пришельцев, которые висели у меня на хвосте, зацепило парящей над самой землёй миной как раз тогда, когда они почти меня догнали. Первый раз я оказался так близко к провалу миссии. То есть к собственной насильственной смерти.
Мыслей особо не было, в сухом остатке всё сводилось к чему-то вроде:
– Ай.
Но я успел. Груз был в безопасности. И даже дневник девчонки, испачканный правда теперь в масле, тоже был при мне. А мой спейскар, тарахтя, улепётывал прочь в сторону безопасности. Я решил не рассказывать Джеду о происшествии, иначе он действительно не на шутку разойдётся на счёт той дамочки и её запросов. А смысла в этом особого нет, ведь в итоге всё же кончилось хорошо, правда? Ну вот и всё.
И потом, если бы она стала поднимать шумиху, то экспертиза бы потребовала от меня бортовой журнал, и там бы всплыло что лишних 30 секунд я потратил в комнате, на которую не имел авторизации. Чёрная обложка дневника с укором смотрела на меня с пассажирского сиденья, и я завернул блокнот в свою робу – в первую очередь для того, чтобы она впитала техническое масло. Да.
– Как прошло, Ларри?
Джед всегда мониторил мой выход из Солнечной системы и считал своим долгом сразу же
