– Держись, колонист, – сквозь зубы выговорила Юлька, и я схватился за подлокотники так, что даже пальцы онемели. Если пилот говорит «держись», значит, нужно держаться...
Элсус продолжал транслировать на главный пульт рушащегося на дно Космоса звездолета основную информацию о состоянии корабля. Это, конечно же, успокаивало, хотя я и не имел возможности хоть что-то изменить. Даже немного завидовал марсианской аристократке – со всеми имплантантами она могла свободно общаться с Элом с присущей компьютерам скоростью, что позволяло надеяться на благополучный исход нашего самоубийственного предприятия.
Можно было провисеть на высокой орбите Антареса-II еще несколько десятков часов, заряжая от фотонных панелей опустевшие аккумуляторы. Однако Провидение приняло другое решение. Совершенно внезапно, в какой-то миг, на поверхности, приютившей неведомого зверя – Гурл Хи – планеты, заработало некое устройство, само существование которого противоречило аксиомам физики. «Капитаньи» словно зацепился за что-то. Неизвестное приспособление практически сразу остановило плавание крейсера над лазурно-голубым шариком. Гравикомпенсаторы за один миг израсходовали всю добытую с таким трудом энергию, но все равно не справились с циклопической нагрузкой сбесившейся инерции и теперь по немым переходам гигантского корабля бродил ветерок со стойким запахом сгоревших проводов.
Неизвестное науке землян излучение не отталкивало и не притягивало корабль, но движение в любую другую сторону оказалось практически невозможным. Юлька и Элсус здраво рассудили, что ксенооружие, а что сработало именно оно, никто и не сомневался, вряд ли позволит выбраться из ловушки. Поэтому, решила хозяйка обезлюдевшего корабля, даже попытки высвободится, не имеют смысла.
Для меня так и осталось загадкой, почему же космическая сеть не выловила челноки с людьми, когда те спускались с орбиты. Даже представить себе не могу, что случилось бы с двумя тысячами человек в их жестяных корабликах, попади они в лапы свихнувшейся инерции. На Антарес-II упали бы сотни консервных банок сжатых до состояния лепешек... Какой уже раз командора буквально Бог берег...
Точка на карте архипелага, куда луч с планеты тащил крейсер, показался нам ни чем не хуже и не лучше других. Примерно в центре того самого острова, на котором высадились де Кастро, лейтенант Роу и Джакомо Элсод. Обширное плато, ограниченное с юга и с Востока горными грядами приличной высоты, а с севера и запада обрывом, у подножия которого изгибалась стальная лента бурной горной реки. Площадка была достаточно велика, чтобы вместить гиганта «Капитаньи» и только то обстоятельство, что нас практически принуждают садится именно туда, внушало опасения. Сканеры показали наличие значительных пустот в теле скалистого массива и в платформе плато, но Эл заверил нас, что они не представляют опасности.
Скорость нарастала. Боковой монитор показал, что «Палладии» вполне благополучно отделился от нас и легко вышел из зоны действия «звездного якоря». Видимо оружие-артефакт воспринимало только крупные объекты.
Тормозные двигатели с великим трудом справлялись с чрезмерным притяжением. На счастье излучающая машина не предназначалась для уничтожения звездных гостей. Даже легкое превышение нагрузки привело бы к катастрофе. Эл же отмечал прямо противоположное влияние «Якоря» – луч скорее смягчал падение крейсера... Тем не менее, энергии оставалось все меньше. Настала пора, когда баки опустели совсем, и мы испытали полузабытое ощущение невесомости. Это длилось всего несколько секунд, потом включились аварийные – газовые, обычно применяемые для маневрирования в орбитальных доках, двигатели. Горелки слегка притормозили безудержное падение металлического монстра, но, тем не менее, о каменную плиту плато корабль ударился так, что у меня глазах потемнело. И это продолжалось несколько часов...
Сначала я вообще решил, что от циклопической перегрузки лопнули глаза. Совершенно спокойно, тут же поймав себя на этом, восприняв это страшное предположение, принялся вспоминать дорогу в медицинский отсек «Капитаньи» с тем, чтобы попытаться добиться помощи от робохирурга. Стекающие по щекам струйки солоноватой жидкости могли служить достаточным подтверждением моей гипотезе, если бы не имели ярко выраженного аммиачного запаха.
Это новое открытие одновременно и рассмешило и разозлило. И заставило, во-первых, переползти в другое, более сухое место, а во-вторых, осторожно потрогать глаза пальцами. На счастье, они нашлись на своем месте целыми и невредимыми.
Я не чувствовал никакой боли или неудобства, если не считать подмоченную испражнениями одежду. Тем не менее, продолжал на четвереньках передвигаться по слегка наклонившейся при посадке палубе крейсера. Я уже убедился в том, что с глазами все в полном порядке, но все еще ничего не видел. Никогда прежде не приходилось попадать в такое положение и чем дольше я в нем находился тем больше это пугало. Прожить всю оставшуюся жизнь на ощупь – разве это не ужасно?!
Проснувшаяся злость говорила, что раз глаза на месте и, вроде бы, целы, то это значит лишь то, что внутри крейсера неполадки со светом или с энергией. Или и то и другое. Учитывая то количество энергии, с которым мы начали посадку, это предположение вполне могло оказаться истиной. Следовало отыскать келью Юльки Сыртовой и задать вопросы ей.
Во время удара о поверхность планеты шлюз в коридор главного уровня находился слева, но это еще не значило, что дверной проем все еще там. Нет, выход-то конечно остался на своем месте, но вот как бросало беззащитное тело по полупустой главной рубке «Капитаньи» я и представить себе не мог. Нужно было теперь обползти по периметру помещение, пока не отыщется дверь...
Понадобилось несколько минут на то, чтобы собраться с силами и начать путешествие. Не так уж было и важно, в какую конкретно сторону начинать движение, но и на этот непростой выбор ушло время. В конце концов, я встал на четвереньки, закрыл глаза, хотя это и не имело смысла в полной темноте, и пополз в сторону наклона палубы.
Стена нашлась довольно быстро.
Сначала я осторожничал и продвигался медленно, но вскоре осмелел. Когда же пришло в голову, что для нормального взрослого человека противоестественно передвигаться на четырех опорах, дело и вовсе приняло другой оборот: стена нашлась неожиданно и оказалась чрезмерно твердой...
Темнота рубки на миг осветилась множеством ярчайших искорок, которые тут же принялись отплясывать дикие танцы прямо перед глазами. На лбу над правым глазом сразу образовалась опухоль, и обидно болел копчик, на который с размаху уселся.
