Ходили слухи о паломничестве пилота в родовое гнездо… Кативар скрестил ноги и бесцеремонно уселся среди обломков, размышляя. Если пилот действительно потомок Огненного дома, то конгресс ополчится против него. Однако Кативар не мог позволить себе напрямую высказать обвинение, поскольку знал, что ему потребуются явные доказательства. Но неужели сам Палатон ничего не подозревает?
А если и подозревает, то ход Кативара пошатнет его положение, и Палатон продолжит путь к уничтожению самого себя. Если же нет, тогда раскрытие тайны можно приберечь на потом. Палатон уже ступил на нетвердую почву, связавшись с инопланетянином. Теперь бездна могла разверзнуться под его ногами в любой момент.
Кативар уже представлял, с чего начать. Затем он обратит внимание на Малаки и сплетников, а попутно будет собирать новый материал для своих исследований. Чем труднее времена, тем богаче его урожай. Неясного будущего Кативар не опасался.
Пришло время воспользоваться лихорадочным бредом Риндалана. Он поднялся, стряхнул с одежды пыль и отправился расставлять капкан.
Палатон вернулся к себе, желая принять душ и смыть дневной жар и пыль. Положив руку на замок, он почувствовал явное беспокойство – казалось, защитное устройство было нарушено. Без своей силы он не мог ничего подтвердить, но, разумеется, несмотря на усилия Йораны, кто-то мог пытаться вторгнуться к нему. Будь с ним Рэнд, Палатон попросил бы человека проверить комнату, но после утомительного дня учебы Рэнд отправился проведать Ринди. Палатон мог бы вызвать Йорану или одного из охранников, но знал, что этим выдаст свой недостаток способностей, слабость, а этого он не мог себе позволить.
Тем не менее он открыл дверь из затененного коридора, не вполне готовый встретиться с тем, что могло ждать его внутри. В комнате не осталось и следа утреннего беспорядка – здесь уже побывали уборщики. Палатон ощущал свежий, острый запах вновь застеленного белья. В пузатом кувшине в центре стола стояли цветы, лепестки которых уже начали сжиматься с приближением сумерек. Казалось, все на месте, но беспокойство не исчезало.
В комнате было относительно прохладно, но едва ступив в нее, Палатон ощутил впереди жаркое пятно – такое, от которого даже без бахдара волосы на его затылке встали дыбом.
Палатон обернулся и увидел отпечаток ауры на противоположной стене комнаты – чоя, высокого и надменного, неузнаваемого, с голосами, искаженными телепатической передачей.
– Сын Огненного дома, – произнес чоя, – пришло время встретиться с Хаосом твоей собственной судьбы, прочесть его лабиринты и проложить курс.
– Кто ты? – голоса Палатона резко прозвучали в его голове. Он чувствовал в них страх, гнев, потрясение и стоял, не шевелясь, с бьющимся сердцем, не понимая, было ли увиденное им живым существом или телепатической проекцией. А может, видение было вызвано его присутствием? Но, в сущности, это было неважно, потому что, кто бы это ни был, он знал тайну, которую Палатон старался спрятать поглубже даже от самого себя. Кто-то знал, что жизнь Палатона – в его руках, и эта проекция была страшнее, чем стоящее здесь реальное существо с инфорсером в руках, нацеленным в сердце наследника.
Палатон метнулся в угол комнаты, чтобы увидеть, последует ли проекция за ним, но этого не случилось. Значит, проекция осуществлялась не вживую – видение приготовили заранее и оставили здесь для него. Тот, кто сделал это, действовал очень умно – Палатон не мог разглядеть лицо чоя или расслышать голоса так, чтобы понять, кому они принадлежат. Если бы с ним была Йорана… но она удивилась бы, поняв, что Палатон не может прочитать изображение сам, поскольку несмотря на искаженную ауру, в комнате явно оставались следы чужого присутствия, которое можно узнать, почувствовав его вновь. Ауры живых существ было гораздо легче читать, но Палатон не рассчитывал на это, оставшись без бахдара.
Отчасти Палатон надеялся, что проекцию оставил Ринди – старый Прелат был достаточно силен для этого, но пока не оправился. У Палатона до сих пор не находилось времени посидеть и побеседовать с Ринди, сообщить ему о разговоре с Воланом и во всем признаться. Даже если Ринди был бы достаточно силен, его проекция не излучала бы такую злобу. Палатон вспомнил о Недаре, но тот никогда не достигал таких высот телепатии.
Проекция вновь заговорила, и Палатон пропустил первые слова.
– …откажись от своих намерений – тебя не примут. То, что было приговорено к уничтожению, ничего не стоит для всех нас. Твой единственный способ спастись – доказать свою сущность и затем открыться. Какие скрытые таланты способны оказать тебе помощь? Генетические возможности бесконечны, Палатон. Без этой мудрости ты потерпишь поражение. Я даю тебе время – время учиться и действовать. Но если ты этого не сделаешь, мне жаль тебя: я и остальные сделаем все, чтобы уничтожить тебя. Судьбы не избежать. Добейся успеха или потеряй все.
Время? Но сколько времени? Гораздо меньше, чем необходимо, иначе этой проекции не было бы здесь. Нет, ее задачей было предостеречь его, сказать, что время истекает. Злобный замысел был очевидным. Палатон не сомневался: проекцию оставил ему отнюдь не друг. Неужели неизвестный надеялся побудить его к поспешным и необдуманным поступкам? Или намеревался встревожить его, заставить потерять преимущества, которые Палатон мог бы достигнуть, сам распознавая свое наследие?
Он беспомощно смотрел, как проекция тает, оставляя только дрожащую ауру, которая медленно стягивалась и наконец полностью исчезла.
Палатон упал в кресло. Неизвестный был прав только в одном: если у него есть сила, которая ослабела или более не существует в других Домах, он обладает преимуществом – неважно, как воспользуется ею, сам или при помощи Рэнда. В самом деле, необученный, неопытный Рэнд мог попасть в беду, если только Палатон не обнаружит, какой потенциал они разделяют. Вот это прежде не приходило ему в голову. Как же он способен защитить Рэнда, не представляя даже, какой силой тот обладает? Мысль потрясла Палатона гораздо сильнее, чем видение. Неизвестный, пославший видение, руководствовался мотивами, о которых Палатон не мог даже помыслить. Но для себя он уже понял, что оттягивать расследование еще дольше – немыслимая роскошь. Мерлон звал его.
Он сидел, размышляя, стоит ли брать с собой Рэнда и сможет ли он убедить Йорану отпустить его в поездку одного. Убедить ее будет непросто, особенно после случая в Сету, где чоя из Земного дома пожертвовали своим лучшим храмом в попытке прикончить Палатона. Хотя Палатон сомневался, что Дома еще раз попробуют уничтожить наследника, он лишился возможности появляться где-либо неузнанным и без сопровождения. Если он оставит Рэнда, он будет вынужден вновь приставить к нему Траскара, однорукого бывшего тезара, который прежде был телохранителем человека. Палатон доверял Траскару: он был одним из немногих чоя, который часто бывал вне планеты и потому не боялся контактов с инопланетянами.
