Барс налетел сзади маленькой пушистой фурией. От его грозного мява у Димы заложило уши. Фигура мертвеца пошла мелкой дрожью, взгляд потух.
Не мешкая больше, Дима уронил скейт на асфальт, схватил кота на руки, и как следует оттолкнулся.
«Надо было дать солдату выполнить это задание, — ворчал Барс, пока они пробирались по выщербленному асфальту парка в сторону ближайшей прорехи в заборе, — к нему, по крайней мере, мертвецы не пристают».
«Мадейра слишком маленькая, — мысленно возразил Дима, — нельзя совсем уж детей посылать на такое дело. Да и Оракул меня поддержал».
«Мы, коты, взрослеем быстро, — возразил Барс, — а у Мадейры потенциал будь здоров! Здорово, что солдат ее спас, там, на острове».
Они, наконец, нашли дорогу, ведущую из парка. Она привела их в ущелье с почти отвесными скалами. Две луны исчезли, быстро светало. После очередного поворота ощутимо потеплело. Исчез асфальт, вместо него появилась голая скальная порода, кое-где засыпанная мелким песком. Дима посмотрел на синее безоблачное небо и улыбнулся.
— Похоже, мы удачно попали, — сказал он вслух, подходя к одной из стен ущелья, — гляди-ка, кажется, Оракул говорил именно о таких!
Дима указал на склоны, где росли странные, необычайно густые металлические «кусты». Это были невысокие образования, которые торчали из трещин голой скалы. Сначала «кусты» появлялись по два-три, а дальше сливались в монолитный щетинистый слой, покрывавший склоны ущелья почти до самого дна. Между «кустами» виднелись отверстия пещер. Из одних струились тонкие ручейки, другие казались сухими.
Дима попробовал заглянуть в ближайшую пещеру. Там на дне лежало довольно много мелких, наполовину залитых капавшей со свода водой треугольных кристалликов. Целую горсть их Дима взял в руки и сунул в специально подготовленное отделение в рюкзаке.
На выходе из пещеры Диме послышалось легкое гудение. Как будто рядом запустили маленькую электричку. А потом он услышал голоса. «Дима, ты не поверишь…» — начал в голове Барс, но осекся. Первой из-за ближайшего поворота ущелья показалась, как он подумал, Таня. Она ехала на самокате, который красиво переливался многочисленными светоотражателями.
— Димка!!! — Не сдерживая эмоций, закричала она, и ринулась вперед с удвоенным ускорением, — я знала, знала!!!
Дима набрал в грудь воздуха, чтобы ее отчитать за то, что рискнула прийти на тропы, но тут из-за поворота показался Андрей, на таком же самокате. И следом за ним — его двойник, в странном обтягивающем коричневом комбинезоне. Рядом с его самокатом деловито вышагивал огромный кот.
Дима отступил на два шага. Барс зашипел. Тоня в недоумении остановилась.
— Ты чего? — Спросила она.
— Это кто? — Спросил Дима, указывая на двойника.
— Это Тима, — охотно пояснила Тоня, — мы тебя искали, но так получилось, что сначала попали к нему. Слушай, у них такой крутой мир, и они хотят позвать тебя к себе!
— Привет! — Крикнул двойник, и наклонился, явно собираясь приблизиться к Диме.
Повинуясь какому-то иррациональному импульсу, и помня о том, что сказал мертвец, Дима отбежал назад на десяток метров.
Дальнейшее произошло стремительно.
«Кусты» на стенах ущелья вдруг ожили. Множество кристалликов — таких же, какие лежали в специальном кармане Диминого рюкзака — взметнулись в воздух. Их было так много, что они полностью закрыли Солнце. Они клубились, как настоящие тучи, кое-как подсвечивая окружающее короткими сполохами трескучих молний. В свете разрядов, как в стробоскопе, было видно, как на поверхности тучи возникло пять «смерчей», которые медленно надвигались на ребят.
Над Андреем смерча не образовалось, но вокруг него вдруг возникло смутное голубоватое свечение. Он ринулся с быстротой молнии к Диме, Тоне и Барсу. Повалил ребят на землю. После этого голубоватое свечение накрыло их тоже.
Тима выхватил из складок комбинезона какое-то оружие. Сделал несколько выстрелов в приближающийся вихрь, но тот словно бы этого и не заметил. Еще мгновение — и фигуры Тимы и Месси скрылись среди черных петель стремительно закручивающихся «смерчей».
Это продолжалось несколько секунд. А потом кристаллики так же быстро, как появились, втянулись черными щупальцами обратно в «кусты», которые росли в трещинах на стенах ущелья.
Дима пришел в себя первым. Рванулся в сторону своего двойника и его огромного кота. Двойник сидел на песке, вытянув ноги, и с бессмысленной улыбкой от уха до уха разглядывал свое оружие. Его кот катался рядом, издавая странные звуки, лишь отдаленно напоминающие мяуканье. Дима преодолел половину пути, когда оружие вдруг выстрелило. Половина кота исчезла; по выщербленному камню и песку ущелья разлетелись кровавые брызги. Двойник продолжал так же бессмысленно улыбаться и вертеть в руках оружие.
Дима что-то кричал на бегу, но тут наткнулся на невидимую преграду, которая выбила из него дух. Потом была яркая вспышка, и кусок ущелья, вместе с Тимой, останками Месси и «кустами» на стенах, просто исчез, оставив гладкие, будто оплавленные края сегмента геометрически правильной сферы.
Часть третья
Вместо пролога
Суперсимметрия
Джессика гораздо легче воспринимала каждое очередное откровение на Пути Посвящения, чем это давалось Оракулу в его время. Идея о том, что когда-либо придуманные миры, скорее всего, где-то существуют в нашей вселенной, была для нее простой и органичной. А как же иначе? Ведь эти миры придумали те, кто потом стал частью Создателя. А если не придумали — то прочитали о них в известных книгах. Получается, чем больше людей смог «заразить» своим видением другого мира писатель (или режиссер, или художник) — тем больше вероятность, что эта идея была реализована на стадии творения.
Она была способной ученицей. Оракул проходил этот путь столетиями — но у нее просто не оставалось времени. Благодаря Тени, она хорошо представляла всю безысходность надвигающегося Ничто, и была готова спешить.
Сложнее оказалось понять систему защиты консенсуса. Когда вселенная была гораздо моложе, число разумных существ, потенциально способных к Единению, было колоссальным. На каждом клочке тверди существовало по цивилизации, а то и не по одной. Разумная жизнь была всюду: в холодных метановых морях газовых гигантов, в замороженных кометах и на перегретых каменных шарах, медленно поджаривающихся в звездной короне. Даже заселенные звезды вовсе не были редкостью. Что, впрочем, не удивительно — ведь мироздание и создавалось для производства информации. Сложность была в том, что большинство существ, осознавших себя, были совсем не в восторге от выбранной архитектуры развития. Им не нравился путь страданий, который нужно было проходить, чтобы получить достаточную сложность. Разумные существа проходили свой жизненный путь, погибали — но информация, весь накопленный ими жизненный опыт, никуда не терялся. Он сохранялся в информационных полях, управляющих процессами самоорганизации материи. И в определенный момент, когда наступало время Единения — этот опыт, след некогда живших существ, говорил однозначное «Нет!» Это не позволяло стабилизировать мироздание. Поэтому в среде сложных информационных структур было использовано решение, хорошо зарекомендовавшее себя на уровне квантовой архитектуры.
Все разумные существа во вселенной были заново созданы дуальными. У каждого появилась своя информационная пара. Эти пары не были абсолютными двойниками-клонами; идентичным было только информационное поле, формирующая физическое тело. Накопленный жизненный опыт, и сложная приобретенная информация могли отличаться. В случае, если разумное создание на своем жизненном пути приобретало «негативный» заряд, и было готово в момент Единения отказаться от акта создания вселенной — его начинало неудержимо тянуть к своему двойнику. Для того, чтобы это притяжение могло привести к физической встрече, была создана система троп: проходов, лежащих за пределами мироздания. При встрече «двойников» происходила взаимная аннигиляция с выделением колоссальной энергии. Только эта энергия расходовалась не на тепловое излучение; аннигиляция двойников приводила к темпоральному взрыву, в результате которого менялась структура реальности. «Вымарывались» все информационные и физические следы уничтоженной пары. Даже физическая гибель одного из «двойников» ничего не меняла. Ведь его информационный след оставался невредим. Поэтому если другой приобретал «негативный» заряд — его переносило в тот мир, где находилась большая часть останков погибшей «половины», и следовала аннигиляция.
