Проснулась, — пищу испуганно от всего того, что ощущает тело и считывает хвост. Мне страшно. Страшно от того, насколько хорошо все ощущается. Кладу свою ладонь поверх его. Странно, но он не убирает, а наоборот, переплетает наши пальцы. — Что происходит?
— Ты мне скажи, Йен. Что, квазар его дери, происходит?
Пытаюсь встать, разорвав наши объятия, но кажется ни Рин, ни хвост не разделяют моего рвения.
— Не советую, — все так же будоражаще нашептывает Ирвин, — твой хвост точно против и скорее оторвет мне ногу, чем отпустит. Кстати, можно чуть помягче? Не то, чтоб я совсем против, но нога мне ещё понадобится, а вот в правильном кровообращении с таким сжатием я сомневаюсь.
— Прости, — виновато бормочу, — но я, пока, не могу это контролировать.
— Самое время сказать почему. По моим подсчетам, температура вновь поднимется через минут тридцать, судя по ночным интервалами. Тебя рвало трижды и, откат от стимуляторов ещё не прошёл. Это не говоря уже обо всем остальном. Что происходит?
С силой жмурюсь, кусая щеку изнутри. Ну вот и все, Эйелен. Пути назад нет. Думала, лучше смерть, чем правда, да? Настолько струсила, решив отделаться бессвязными объяснением, чем огорошить признанием. Да, я и правда не думала, что он поймёт… или не понял все еще… или понял, но ждёт, чтобы сама сказала… или…
Стоп, Йен. Неужели то, что сказал Тирион не откликнулось, неужели его пример не показывает, что можно не успеть сказать… что? О чем? Ведь между нами нет чувств! Есть что угодно, кроме самого главного. Истинность кэттарианки явно не то, о чём мечтает Ирвин Берг.
— Йен?
— Сейчас… я развернусь, хорошо? — предупреждаю, завозившись на одном месте. Уж если признаваться, то лицом к лицу, хватит трусости.
Его ладонь протяжно следует по моему телу, с живота, нежно оглаживая изгиб талии, перемещается на спину, бедро, рельефное, горячее протискивается между моими ногами, побуждая уложить собственную ногу поверх его. Внутри меня все ликует от близости с истинным, это, твою звезду, настолько кайфово, что я, тяжело дыша и едва сдерживая блаженный стон, утыкаюсь лбом в его грудину, переводя дыхание. Нам двоим слишком тесно на импровизированном лежбище, я понимаю, что по-другому никак, и для него вот это вот всё окрашено совсем другими красками: липким, горячечным потом, тяжёлой ночью проведённой рядом с больным гуманоидом, … вынужденной близостью с девушкой брата.
— Рин… — начинаю, но слова комом стоят в горле. Ну почему так сложно?! Сделай уже это, Йен! Поднимаю взгляд, вновь всматриваясь в до боли родные глаза: моя гроза, моя вселенная, мой шторм. — Кхм, наш первый раз, вернее, мой первый раз, точнее наш…
— Я понял.
— Одним словом, это была кошмарная ошибка, фатальная просто! Нет, все было, — прикусываю губу, — все было прекрасно, и для меня, пожалуй стало… так, стоп. Лучше начну сначала. Рин, у моей расы есть такая особенность, как истинный союз. Это… совершенно уникальная связь между мужчиной и женщиной, она закрепляется как раз во время близости и… одним словом, между тобой и мной, вернее, у меня… у меня появилась эта… зависимость. Да. Ты спросил о болезни. Так вот — я болею тобой. Ты — мой истинный. Без постоянной подпитки, не только физический контакт, но и ментальной, я умру. Что, собственно, чуть и не произошло. Вот…
РИН
Утром
— Квазар! — я ожидал чего угодно. Отравления парами планеты, несовместисмостью с местной атмосферой. Успел уже перетасовать в голове миллион версий. Ночь выдалась тяжелой. Выспаться, естественно, не удалось. Ашхен мотало по всем кругам адского отходняка, ее чертов хвост держал меня, как ручного пса на поводке, вцепившись в ногу мертвой хваткой. Я ТРИЖДЫ пытался его разжать. Да проще снять общивку с корабля голыми руками, чем отодрать от себя эту настырную конечность! Как Йен вообще с ним живет. Сам бы себе ампутировал, клянусь Тритоном!
Так вот пока ее морозило, потом лихорадило, потом рвало, потом опять морозило… я составил штук двадцать правдоподобных версий того, чем кошка могла заболеть уже здесь и, главное, что из этого вовлекало меня в активные условия выживания. По всему выходило, что я ручная нянька из серии “обогрей, подай воды!”. Это звучало не очень обнадеживающе, конечно, но Йен сделала даже большее для меня, спасая нас с Шаксом. Так что… На самом деле я и без этого бы с ней возился. Может, мы и враждовали, но бросить боевого товарища вот так… нет, на такое я не способен. Это, в конце концов, не поуставу. Поморщился. Я ведь решил для себя бросать это дело. Не все в жизни измеряется законами и уставами. Нужно жить своим умом.
Только что делать, когда ум отказывает.
— В каком смысле мной? — нет, я все услышал, не глухой. И вроде как даже не тупой, хотя Дан бы поспорил. Он-то наверняка знал об этой квазаровой истинности все. Читал умные книги, провел исследование. Какая такая привязка? Что за бред вообще?
— Так подожди, — отпустив Йен, я рывком сел, защипев от боли в ноге. Проклятущий хвост посчитал резкие движения попыткой дизертировать и вообще перекрыл мне кислород. Вернее кровоток. Кажется, был полон решимости сломать мне кость, если надо, чтобы уж точно обездвижить и надежнее приковать к себе. Со сломанной ногой, как известно, далеко не убежишь.
— Да хватит уже, зараза, — Йен закусила губу, приняв на свой счет. — Да я не тебе! — растерянно и зло рыкнул в ответ, но тут же себя одернул. Она тоже села, пошатываясь притянула к груди свой комбез кое-как прикрывшись им от моего взгляда. Меня собственная нагота не смущала.
— То есть если бы первым был не я, а Дан, то твоя эта э-э-э болезнь, перекинулась бы на него. В смысле это, — поддел пальцами кончик хвоста, попытавшись (естественно безуспешно) отцепить от себя, — счастье привалило бы ему?
От мысли, что я влез не к месту между братом и девушкой, да еще и настолько все испортил слюна во рту вдруг показалась непривычно горькой. С другой стороны, где-то там, под чувством вины, приятно теплелось довольство. Необъяснимое, нелогичное и противоестественное. Я не хотел отбирать у брата девушку, я просто…
А собственно что просто? Трахнул ее ради победы в турнире?
Какой ты квазар, Ирвин.
Прислушался к себе. Ну Кэм же я ради победы не трахал. Хотя, Кэм это другое… Конечно, свосем другое дело. Твою звезду, я даже не знаю, живы ли они там оба. Идан и Кэмэрин…
— Не совсем так, — отозвалась Йен. — Вернее, совсем не
