— А с императрицей? Ты же посещаешь ее сейчас. Я знаю.
— Мы вспоминаем детство… — бесстрастная маска дрогнула и медленно сползла с лица, обнажая эмоции. Печаль, ностальгию, приглушенную радость. — Сейчас многое видится иначе. Кажется, я так много не знал. Не понимал… А теперь уже поздно. Отца и Талии нет. Креон еще не пробужден.
— Запомни это состояние.
— Что?
— Настроение… Когда будешь говорить с девушкой, представь, что ты дома. Там тебе не нужно прятаться. Быть кем-то другим. Рядом с ней ты не коммандер. Не принц. И не наследник Киориса. Ты просто Икар. Будь собой. А все остальное получится само собой.
— А если нет? — серьезно спросил друг, поднимая взгляд.
Байон пожал плечами. Ему повезло с Талией. Но всем ли везло также?
— Значит, попробуешь еще. Или все закончится проще, чем ты думаешь. Пробуждение далеко не всегда означает любовь на всю жизнь. Или вообще любовь.
— Спасибо, — Икар встал и протянул руку. — Я загляну потом…
Капитан сжал предплечье и усмехнулся.
— Не торопись… Иногда встречу нужно не только пережить, но еще и осмыслить.
…Когда за Икаром закрылась дверь, Байон опустился на пол. Прислонился затылком к стене. Взглянул на сумку. Он радовался за друга. И даже гордился, что может дать дельный совет. Помочь. Но еще… Где-то в глубине души тлел обжигающий уголек боли. От того всепоглощающего пожара, что сжигал его ранее, осталось немного. Но ощущения отнюдь не притупились.
Он потянул в стороны магнитную застежку. Вынул электронную рамку с фотографиями Талии. На первой она улыбалась после тренировки на симуляторе полетов. Растрепанная, уставшая, но счастливая. Следующая проступила сквозь первую. Спящая принцесса. Умиротворенная и счастливая. Кажущаяся моложе и беззаботнее.
Он провел пальцем по экрану, очерчивая знакомый контур скул.
— Ты бы им гордилась… Посмеялась бы, конечно, но гордилась. У него все получится. И она, надеюсь, станет для него такой же, как ты для меня.
Арей подошел и сел рядом, положив морду на плечо и разглядывая, что у него в руках. Тихонько заскулил, узнав хозяйку.
— Я тоже скучаю, дружок. Иногда так сильно, что даже дышать больно.
— Доброе утро, капитан, — голос жрицы раздался сверху.
Байон уже привык к ее появлениям, даже не удивился.
— И вам доброе утро, иерия. Разделите со мной завтрак?
Обычно Филис появлялась позже, но сегодня, видимо из-за визита Икара, решила изменить установленный порядок.
— Спасибо, я уже поела, а вам стоит подкрепиться, капитан.
Она прошла по комнате, что стало уже частью ритуала их встреч. Мужчина встал, поставил рамку на подоконник, вернулся к столу.
— Почему мне стоит подкрепиться?
— Потому что сегодня вас ожидает прогулка. Маеджа Софрония изъявила желание встретиться с вами.
Байон порадовался, что не успел приступить к трапезе. После такого заявления кусок точно встал бы ему поперек горла.
— Меня вызывают во дворец?
— Нет, императрица прибудет в Храм. Думаю, она хочет обсудить с вами детали прощальной церемонии…
Аппетит пропал совсем. Капитан лишь пригубил воду и бросил взгляд на рамку.
— Я не готов к такому.
В темных глазах жрицы отразилось понимание. И грусть.
— Рано или поздно вам придется поговорить. Маеджа Софрония понимает ваше состояние и откладывала разговор, сколько могла. Но… время идет. Официальное объявление состоится в день открытия Игр. А на закате состоится сама церемония. Думаю, вы захотите принять участие.
— Нет!
Байон откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Сердце забилось быстро, отдаваясь болью в ребрах.
— Я не могу. Прощание значит…
— Что вам придется ее отпустить. Вы едва смогли смириться с фактом ее смерти и еще не до конца пережили потерю, я понимаю, что вам тяжело.
— Понимаете? — он посмотрел в глаза собеседницы. — Действительно понимаете или говорите так, чтобы мне стало легче? Я знаю, что вы хотите помочь. И вы помогаете. Да, мне легче, чем в тот день… Или в день, когда я прибыл на Киорис, но… Я не могу. И видеть императрицу тоже. Она захочет выразить соболезнования, а я… Я не смогу их принять. Простите, но нет. Мне нужно время.
— Я передам ваш ответ. У вас еще есть возможность передумать и принять другое решение.
Передумать… Стоять там, перед тысячами киорийцев. Принять из рук императрицы факел и зажечь Огонь Памяти, который будет гореть тридцать дней. До самого окончания Игр. И сами они будут посвящены прощанию с принцессой. Носить оттенок горечи. И памяти. Талия сама когда-то участвовала в Играх. Об этом вспомнят. Будут говорить. О ней. О ее победах. К огню возложат цветы. Принесут хлеб и вино по старому обычаю. Главнокомандующий церемонно сломает ее клинок в знак того, что Талия погибла в бою и была командиром.
Он будто уже видел, как все будет. И не хотел становиться частью этого. Потому что… Потому что хотел, чтобы она оказалась жива. Ведь тело так и не нашли. А значит… Значит, он сходит с ума от тоски, ведь никто не мог пережить такое крушение. А Талия, как бы он ее не любил, все же была человеком. Смертной.
— Мне очень жаль, капитан. И простите, что пришлось потревожить вас такими новостями.
— Вы не виноваты… — глухо ответил он, отгоняя мрачную картину. — Я уже не злюсь. Ни на вас. Ни на нее. Но отпустить… Я не могу.
Глава 37
…Саша волновалась. Она перебирала складки туники, украдкой пытаясь вытереть влажные ладони о ткань. Опомнившись, приглаживала волосы и оглядывалась вокруг, пытаясь найти зеркало. В саду зеркал не имелось. Как и другой отражающей поверхности. И вообще эта полянка и дорожка, которая уходила в заросли какого-то очень пушистого растения, казались едва ли не иллюстрацией к сцене «Встреча после разлуки». По крайней мере, чувствовала она себя крайне глупо.
Стоит, переминается с ноги на ногу, ждет. Хотя Филис предупреждала, что торопиться не стоит, что лучше еще посидеть в комнате, но… Сидеть она уже не могла. И так не спала полночи, ворочаясь и пытаясь отогнать глупые мысли. О коммандере, о возвращении домой, о родных… Мыслей и эмоций стало вдруг слишком много. И идея со встречей уже не казалась хорошей. Может, надо было попросить жрицу связаться с коммандером и спросить об экспедиции? А потом просто передать то, что узнает? Да, малодушно и трусливо, но… Безопаснее. Определенно. А еще она не чувствовала бы себя так глупо.
— Доброе утро.
Звук голоса заставил замереть. Вот так, крутилась-крутилась, а появление мужчины умудрилась пропустить. Ну, не дура?
Саша прикрыла глаза и сделала глубокий вдох, успокаиваясь. Обернулась, растягивая губы в улыбке. И окунулась в зелень чужих глаз.
— Доброе утро…
Коммандер без привычного уже кителя и формы выглядел… Странно. Какие-то мягкие темно-синие брюки, светлая то ли рубашка, то ли кофта с рукавами в три четверти и треугольным вырезом. Волосы чуть более растрепанные, чем раньше. И лицо, явно загорелое. Он стал больше бывать на солнце?
— Как вы себя чувствуете?
— Спасибо, хорошо. В Храме мне помогают…
— Вы выглядите более здоровой…
Странный диалог. И волнение вроде бы уходит, или скрывается за мнимым спокойствием, которое накатывает волной. Ложится на плечи покрывалом, окутывает все тело. В глазах Икара что-то мелькает. Он изменился? Или она забыла, каким он был?
— Да, мне все так говорят… А вы… Как ваша семья?
Идиотка. Она его пригласила, чтобы узнать об экспедиции. При чем тут семья?!
— Семья?
— Вы говорили, что ваша сестра погибла на Земле… Наверное, ваши родные переживают.
— Да, ее потеря — очень большое горе для всех, — он едва заметно нахмурился, а в глазах промелькнула печаль. Разве непробужденные способны ее испытывать? Или на своей планете киорийцы более чувствительны? Может быть, вся эта история с отсутствием эмоций вообще преувеличена? И все дело только в способности завести детей? Да, раньше коммандер был на службе, ему приходилось сдерживать себя, а теперь… Ой, лучше пусть он и дальше сдерживается! — Моя мать… Ей очень тяжело. И даже брату.
