Капитан медленно выдохнул и заставил разжаться сжавшиеся кулаки.
— Она хотела… Мы хотели. По возвращении, на Играх должно было состояться объявление о свадьбе. Мы поженились бы через пару месяцев. Талия приняла бы полномочия от матери, а через год или полтора… — спазм сдавил горло. — Это был ее последний полет. Я бы подал в отставку. Все равно военный из меня уже никакой. Занялся бы… чем-нибудь занялся бы. Ей требовалась бы поддержка, а я в ней достаточно преуспел. Я даже готов был заниматься ребенком. Присматривал курсы для будущих отцов, чтобы подготовиться. Ну, знаешь… особенности развития мальчиков и девочек в первые месяцы жизни. На что следует обратить внимание. Разница между ними и общее. Нормы. Изучал… литературу. Маеджа Софрония обещала выделить покои во дворце. Прислала несколько вариантов. Талия довольно равнодушна к комфорту, поэтому я подбирал отделку… Ничего не заказывал, но… Сохраненных вариантов осталось прилично. Я хотел, чтобы всем нам, сколько бы нас не планировалось, было комфортно. И, знаешь, императрица, она вовсе не холодная. Ей безумно одиноко. Не хватает всех вас. Талия пыталась скрасить ее одиночество, но одной ее было мало…
В горле запершило, и он закашлялся. Коммандер молча налил в бокал воды и поставил рядом. После первого же глотка стало легче.
— Спасибо.
— Прости. Я ничего не знал… Мне казалось, что я ее знаю, понимаю. А оказывается, я ничего не знал… Не понимал. Даже приблизительно. Мне так жаль…
— Мне тоже… жаль…
Глава 35
…Оказывается, когда день упорядочен и расписан едва ли не по минутам, время летит незаметно.
Ранний подъем, оказавшийся вдруг привычным и комфортным…
Зарядка под наблюдением Доркасс…
Завтрак в одиночестве или в обществе Клео… Та шла на поправку намного быстрее и уже выглядела почти так же, как на линкоре. Разве что иногда в ее глазах мелькала печаль. Киорийка старалась скрыть ее. Но Саша чувствовала и отчаянно желала помочь, стараясь делать все правильно. Так, как ее научили здесь: выражать сочувствие и поддержку, если человек не просит о большем. Клео не просила, а на доброту отвечала улыбкой…
Изучение информации о Киорисе… После посещения Музея Истории, вопросов стало больше, и Саша искала ответы в книгах, которые ей передала Филис. Как оказалось, учебники истории для подростков. Информация подавалась в них четко и ясно. Без лишних деталей, но достаточно подробно, чтобы поддержать интерес или разжечь его еще больше. Нюансы можно уточнить у жрицы, которая приходила после обеда…
Прогулки по территории Храма или по городу… Беседы, от которых становилось легче. Они обсуждали не только историю, но и родителей, детство. Порой Филис пыталась вернуться к обсуждению Влада, но Саша молчала. Говорить о нем все еще было тяжело…
Ужин снова в одиночестве или компании…
Термы… Массаж. Парилка. Бассейны с водой разной температуры. Отвары трав. Ароматы масел.
Порой ей казалось, что сон затянулся. И тогда тянуло сделать нечто странное, непривычное. Чтобы поверить в реальность происходящего. Так в один из дней Александра заглянула в еще одно помещение терм, где жрицы уделяли внимание внешности. Оно оказалось наполовину пустым. Филис не лукавила, когда говорила, что на Киорисе больше ценится здоровье и естественность, нежели стандарты красоты. Однако кто-то должен присматривать за волосами… Как оказалось, сами жрицы.
— Хочешь что-то особенное? — спросила ее невысокая киорийка с пышной фигурой и каштановыми кудрями, уложенными на голове в замысловатую прическу.
— Не знаю, — честно ответила девушка, облизав вмиг пересохшие губы. — Я давно за собой не ухаживала. За волосами особенно. Можно что-нибудь… интересное? Чтобы мне шло. И… не нужно было укладывать каждый день. Практичное.
Жрица с крупным носом и полными губами, совсем даже некрасивая по любым меркам, выслушала и улыбнулась. Кивнула.
— Все будет хорошо, детка. Через эти руки прошли сотни жриц. И никто еще не ушел недовольным. Давай-ка мы тебя укроем и намочим волосы.
Следующие полчаса как-то выпали из памяти. Руки у женщины оказались волшебными. Широкими. Мягкими. Уверенными. Она легко разбирала пряди. Щелкала ножницами. Что-то мурлыкала под нос, создавая совершенно непередаваемую атмосферу сказки. В какой-то момент Александра даже задремала. А когда проснулась, увидела себя.
Моргнула, пытаясь поверить, что отражение настоящее. Волосы, никогда особенно не лежавшие пышно, которые вечно приходилось мыть специальным шампунем для придания объема, вдруг улеглись аккуратными волнами чуть выше плеч. Естественной пышной шапочкой, сделавшей лицо… моложе? Изящнее?
Саша смотрела и не верила. Повернула голову в одну сторону, затем в другую. Вздохнула.
— Нравится? — за спиной выросла массивная фигура некрасивой женщины, которая вдруг перестала казаться некрасивой. Ну и что, что нос и подбородок велики, а глаза наполовину пропали под тяжелыми веками? Что лицо покрыто морщинами? Она светилась такой внутренней гармонией и счастьем, что все недостатки уходили на второй или даже третий план.
— Очень, — выдохнула девушка и смахнула слезы, выступившие в уголках глаз. — Большое вам спасибо.
— На здоровье, детонька. Приходи еще. Я не только с волосами работаю. Могу маски для лица смешать. С кожей поработать…
Саша думала, что больше не придет. Но в один из дней зашла снова. Старое, зарытое глубоко внутри желание быть красивой вдруг вылезло на поверхность. Как цветок, что, несмотря на все ненастья, желает жить. Она поделилась желанием с Филис, и та, как всегда, нашла объяснение:
— То, что мы подавляем в себе, рано или поздно находит выход. Гнев, боль, горе… А также желание чего-то. Мы учимся работать с подавленными эмоциями. С желаниями немного сложнее, но в твоем нет ничего плохого. Фрида поможет тебе. Она умеет показывать красоту.
Показывать красоту… Тогда словосочетание показалось странным. Но позже Александра поняла, что жрица вовсе не оговорилась. Ведь красота есть у каждого. Ее лишь нужно уметь показывать…
Старая Фрида умела. Она смешивала ингредиенты, медленно подготавливая состав, который для каждой ее подопечной был индивидуален. А сама говорила… Саша не могла бы вспомнить, что именно та говорила. Но магия ее слов окутывала сознание невесомой паутинкой. Заставляла расслабиться. А еще вселяла уверенность. Понимание, что каждый красив по-своему. И, если красоту не видно, значит, человек ее еще не понял. Не поверил в себя. Не ощутил себя собой. И нужно лишь помочь ему. Подтолкнуть. Дать шанс. И красота проявится. Раскроется. Как тот самый цветок…
…— Ты изменилась, — как-то отметила Клео за завтраком.
— Да?
Удивление оказалось мимолетным. Девушка и сама чувствовала перемены, но боялась признаться в них даже себе.
— Стала спокойнее. Намного. А еще походка поменялась. На более плавную. Мягкую. И ты не оглядываешься по сторонам. А взгляд больше не испуганный. Прости, если я перехожу границы, но я очень рада таким переменам.
— А раньше я какой была? Скажи, я не обижусь.
— Сначала, когда проснулась, ты была… пустой. Равнодушной. Отрешенной от всего. Как будто выгорела изнутри. Потом ты испугалась. Стала напряженной. Недоверчивой. Испуганной. Я никогда с таким не сталкивалась и не знала, как себя с тобой вести. Боялась что-то сделать не так и все испортить. Гиатрос Лезариус говорил, что я должна держаться естественно, и я старалась, но… было сложно. А сейчас мне не нужно стараться. Я говорю с тобой, как с подругой, которую знаю с детства. Или с хорошей знакомой. Или с коллегой-гиатросом. Я к тому, что… Ты выглядишь более здоровой. Осанка исправилась. И ты больше ешь. Цвет лица стал ровнее и чище. Ты поправилась. Это очень хорошие признаки. Возможно, мне не следует говорить тебе о них, но гиатросы сообщают пациентам, когда видят прогресс.
— Спасибо, что сказала, — выдохнула Саша, испытывая смешанные чувства. Радость от того, что прогресс заметен, и смутную тревогу от того, что все может вернуться назад. — Ты тоже стала выглядеть лучше. Намного.
