− Может, когда и свидимся, – проговорила я. – Мне приятно было иметь с вами дело. Прощайте, друзья!
− Прощайте, Лануф, − произнёс Шерк. – Если я увижу, что на рекламных щитах мегаполисов или космодромов наши портреты, с надписью: «Их разыскивает космопол». Я их уничтожу, чтобы никто не разыскал даже наши следы. Я обещаю, что ваш покой не будет нарушен охотниками за вознаграждением.
− Я верю тебе, Шерк. Желаю вам удачи! Прощайте!
− До встречи, − стали прощаться присутствующие, покидая каюту.
Последнее совещание не могло быть долгим, нас звали дела: необходимо было подготовиться к межкосмическому прыжку, проверить показания приборов, устранить неполадки, если такие вдруг возникнут. Основное беспокойство вызывал не сам прыжок в целом, а его заключительная часть: тот момент, когда сопротивление Внутреннего Космоса у самого выхода – здесь оно имеет наибольший коэффициент – внезапно перестаёт действовать. Тогда пристыковавшиеся корабли, словно пробка из−под шампанского вылетят из Чёрной Дыры, и любые столкновения даже с небольшим метеоритом могут грозить серьёзными неприятностями.
Чтобы ничего такого не случилось, пилотами ведётся постоянное сканирование внешнего пространства за выходом из Внутреннего Космоса. Появление в зоне сканирования любых объектов, вынуждает произвести расчёт возможной траектории его сближения с Чёрной Дырой, и при необходимости принимается решение об изменении курса.
Неоднократно, как рассказывал мне Донг, флотилии приходилось отменять прыжок, из−за обилия всасываемых Внутренним Космосом объектов. Однажды прыжок едва не закончился для «Небесной Колесницы» и «Белого Кентавра» трагедией, причиной которого мог стать метеорит размером с кулак. Повезло, что этот камешек состоял из графита и потому, столкнувшись с обшивкой стыковочного узла, рассыпался в прах, и только небольшая вмятина осталась на память. По всей видимости, из−за кратковременных помех сканеры не засекли стремительно летящий маленький объект. Это достаточно сложно сделать на большой скорости, для освоения Внутреннего Космоса необходимо усовершенствовать приборы дистанционного наблюдения.
Я надеялась, что ничего страшного с нами не случится. Я почти верила в это.
Сидя в кресле отсека управления, и прислушиваясь к собственным ощущениям, я старалась определить момент прыжка. Я сидела молча, пристегнувшись ремнями, так как сержант заверил, что прыжок иногда сопровождается короткими всплесками гравитации, которые наиболее ощутимы в носовых отсеках кораблей, то есть там, где я сейчас находилась. Кроме этого, пришлось надеть наушники, чтобы уберечь перепонки от ультразвукового эффекта.
Судя по ощущениям, у меня складывалось впечатление, будто мы движемся сквозь толщу густой киселеобразной среды, с трудом преодолевая вязкое пружинистое сопротивление.
− Ну, с богом! – нарушил молчание Донг, отмечая наступление важного момента.
Корабль завибрировал и вдруг – тишина. Тишина такая, что казалось, скажи я хоть слово, не услышу его. В теле появилась легкость, которая периодически из чувства плавного полёта превращалось в ощущение стремительного падения. Время растянулось до бесконечности.
И вот, наконец, сквозь наушники пробился протяжный свист, в то же самое мгновение, корабль содрогнулся, и толчком преодолев невидимую преграду, вырвался из недр Чёрной Дыры.
− Отлично! – не скрывая радости, воскликнул Донг. − Мы прорвались! − и обратился к пилотам: – Командирам кораблей срочно доложить обстановку и приступить к отстыковке.
− Включи громкую связь, − попросила я, подойдя к пульту.
− Постскриптум, можете сказать последнее слово.
− Говорит «Красный Лев», на левом фланге порядок. Радар отдыхает. До встречи! Удачи всем! Отчаливаем.
− Удачи «Красный Лев»! – крикнула я в передатчик.
Через минуту на связь вышел следующий корабль.
− Говорит «Белый Кентавр». «Красный Лев» отчалил. Кроме звёзд иных объектов не замечаю. Счастливого пути! Через тридцать секунд приступаю к отстыковке.
Мы прощались по очереди с пилотами всех кораблей. Говорили им тёплые слова, иногда перебрасывались шуточками. Мне было немного жаль. С каждым очередным отделившимся кораблем, мне казалось, что я становлюсь более одинокой и слабой. «Серебряный Единорог» уже не казался мне оплотом безопасности и военной мощи.
− Говорит «Жёлтый Лотос»: «Сапфир Рифат» отчалил. На правом фланге всё спокойно. Передаю слово Шерку.
И тут же:
− Привет, «Серебряный Единорог»! – в голосе его совсем не чувствовалась радость. На лицо явное противоречие душевного состояния и фразы, произнесённой им.
− Шерк, ты что−то перепутал, мы, кажется, расстаемся, − удивлённо проговорила я.
− В соответствии с обычаями моего народа я приветствую вас в надежде, что мы, расставшись друзьями, не встретимся врагами.
− Хороший обычай. Привет, Шерк! Привет «Жёлтый Лотос»! Лёгкого звёздного пути!
− Я знаю, что по громкой связи меня слышит каждый в «Серебряном Единороге» и потому, если случайно кто−то из вас окажется в лапах пиратов, скажите пароль: «До свидания! Тогда мы будем знать, с кем имеем дело. Удачи всем! Привет!».
− Привет! – попрощалась я за всех, и связь прекратилась.
Это был последний корабль.
− Они направились в сторону Чёрной Планеты, – вскоре доложил сержант. – Каков будет наш курс?
− Планета Дарьяндес.
− Включаю автопилот.
− Хорошо. И ещё… постарайся, как можно скорее достигнуть её орбиты. Не хотелось бы, чтобы нас случайно встретил патруль.
− Не беспокойтесь, Лануф. Исходя из данных компьютера, через четыре дня будем на месте.
В последующие дни не произошло каких−либо важных событий. Настроение экипажа было приподнятым, в основном от предчувствия, что наш корабль находится во Внешнем Космосе. Внутренне даже я воспринимала Чёрные Дыры, как тоннели в безвестность. Их мир – пустой, беззвучный, абсолютно чёрный вызывал в душе смятение и трепет. По своей воле я вряд ли ещё когда−нибудь рискну пересечь меж космический барьер.
Но, кто знает, что будет? Я не спешила себе в этом зарекаться.
Близнецы всё время были где−то поблизости. Несколько раз Нацтер пытался ввести меня в заблуждение, умело выдавая себя за брата. Если я звала Будущего Короля, то часто вместо него являлся Нацтер, спрашивая: «Лануф, ты звала меня?».
Было в его голосе что−то такое, что сразу выдавало его. Мне стало интересно, зачем он является на зов вместо Будущего Короля – своего брата? В тоже время, если на зов отвечал Нацтер, я сразу понимала, что его брата поблизости нет, иначе Иштер не позволил бы себе не явиться, а уж тем более промолчать, видя, что брат пытается занять его место.
Однажды я нарочно спрятала трость и, услышав одиночные шаги, изображая беспокойство, принялась её искать.
− Будущий Король, это ты? Помоги мне трость найти. Я без неё как без рук.
− Я сейчас её найду, − это был Нацтер.
− А где твой брат? – спросила я, делая вид, что не догадываюсь, кто передо мной на самом деле. Поскольку парень мог читать мысли даже лучше, чем это делал Иштер, мне пришлось потрудиться, чтобы не разочаровать его.
− Я его с обеда не видел. Кажется, он собирался с кем−то из экипажа сыграть в голографический бой с монстрами. Последнее время его тянет вспомнить детство. А вот и твоя трость!
Изобразив вздохом облегчение, я приняла из его рук такую необходимую мне вещь и попросила его побыть со мной.
− Мы давно не разговаривали по душам, − как бы между прочем сказала я.
Нацтер принял мою игру. Я услышала, как он сел в кожаное кресло и приготовился меня слушать.
Да, только я не собиралась раскрывать перед ним свою душу. В мой план входило понять намерения Нацтера и действовать потом в соответствии с ними.
− Вы что−то в последнее время порознь ходите, − проговорила я, переходя через комнату к софе. – Поссорились?
− Нет, не поссорились. Повода не было. Что ты думаешь о моём брате? Как он тебе?
− Хотелось бы на него взглянуть. Мне трудно судить о ком−либо объективно, не имея возможности посмотреть ему в глаза. Я почему−то не очень−то верю в его благородный поступок.
