Ох! Я почувствовал, как дернулся член, а Рада уже отстранилась и потянулась к пуговицам на моей рубашке. Я нечаянно заглянул в ее необыкновенные зеленые глаза — и провалился в темноту, продолжая обнимать за плечи. Совершенно неожиданно для себя вошел в «рабочее состояние» — мое, а не то, которого добивался Грендель. Но мое было привычнее, и поэтому я сразу дотянулся до маленького светящегося пятна — пульсирующего слабо, но очень знакомо.
— Рада, — просипел я, вынырнув, — а ты в курсе, что дважды забеременеть нельзя?
— Что? — удивилась она.
Рубашка на мне была уже расстегнута и вытащена из штанов.
— Ты беременна, Рада, — сказал я, — а от одних поцелуев дети не появляются.
— Как беременна? — растерялась она, потом побледнела, отступила. — Серьезно?
— Да, — я поддержал ее, потому что мне показалось, что она не очень уверенно стоит на ногах. — Ты не обижайся, я просто решил, что ты должна знать.
— У меня будет ребенок, — пробормотала она и опустилась на кровать. Потом вскинула голову. — А срок какой?
— Не знаю точно, но совсем маленький. Может, месяц, — я облизнул сухие губы. Удивительно, как она сразу мне поверила.
— Великое Пространство! — прошептала Рада. — Все-таки получилось… — и замолчала надолго.
Я переступал с ноги на ногу и думал, что теперь делать. Может, не стоило ей вообще говорить? И все бы у нас с ней получилось, и была бы у меня девушка… чужая, но ведь хорошая. Только Тор не простил бы. И Рада, наверное, тоже, когда разобралась…
— Ты почему рассталась с Тором? — спросил я, присаживаясь в кресло напротив. — Разлюбила?
Рада подняла на меня мокрые глаза.
— Нет, не разлюбила. Но мы с ним год были вместе, а я все была пустая и пустая… — она всхлипнула. — Я решила, что у нас ничего не получится. А я хочу ребенка. Вон, даже Лика уже ждет прибавления, а она, между прочим, младше меня на полтора года, — Рада опять всхлипнула, провела рукой по векам и опустила голову. — Это точно, Нор? Ты не ошибся?
— Нет, — я взял ее ладонь в свои, — ты беременна. И я думаю, что тебе лучше сказать об этом Тору. Он, между прочим, до сих пор переживает и не может понять, за что ты его прогнала.
— А ты откуда знаешь? — она вскинула на меня требовательный взгляд.
— Он сам говорил. В рейде. Они там, в рейдах, о чем только не болтают, — я внезапно почувствовал неловкость, словно подслушал тот разговор.
— Какая же я ду-у-ура! — Рада вдруг заплакала по-настоящему.
Я пересел на кровать, прижал ее к себе:
— Ты не дура. Просто поторопилась. Он поймет, обязательно.
Я опять погладил ее по волосам, но на этот раз — совсем с другим чувством. Так, наверное, брат утешает сестру. Впрочем, мне не довелось испытать такое на практике — Мари никогда не искала у меня утешения, разве что когда была совсем-совсем маленькая…
Мы еще с час, не меньше, проговорили, сидя в обнимку, потом я встал, застегнул и заправил рубашку, и проводил Раду в соседний клан, к флату Тора. Посмотрел, как она постучала и вошла, после чего отправился назад под пристальными взглядами встречных. Ну, к подобному я уже привык, и мне удавалось не обращать на них внимания.
Я шел и не мог понять — огорчен я, что все так вышло, или нет. С одной стороны — да, терять Раду было жалко. С другой… ну чувствовал я, что нет там никакой особой страсти ко мне. Просто подвернулся под руку — и все. Нет, я не был против такого начала — в конце концов, позже ситуация могла измениться. Но ради сомнительного будущего отбирать счастье у любящих людей… Если бы еще внизу относились к женщинам иначе — у нас с Радой все могло сложиться. Но тут они были «мое, и не отдам, пока не прогонит». Рада с Тором и малышом будут счастливы. А я в эту схему совсем не вписывался.
Все-таки я вздохнул с сожалением, вспоминая, как ее пальцы скользили по моей груди, расстегивая пуговицы — по телу побежали приятные мурашки, — и свернул в сторону своего флата.
Дома было неладно — я почувствовал сразу, с порога.
Невен спал, скрутившись в клубок, и лицо у него было такое, как будто ему даже во сне больно. Я подошел ближе, разглядывая. Одеяло прятало его с плечами, но не скрывало, в какой комок Вен под ним сжался. Нет, пожалуй, дело тут было не только в усталости.
Я протянул к нему ладонь, положил на лоб и едва не отдернул — меня тут же до самых пяток пронзил мышечный спазм. Да такой, что я сам чуть рядышком не улегся в позе эмбриона. Пришлось убрать руку, подумать, а потом уже, стащив с Вена одеяло, пытаться лечить — так, как учил Грендель. Упорно отрешаясь от всего и стараясь использовать внутренние резервы не только своего организма. Дело шло медленно и туго, но по-своему не получалось: тут же начинало ломить все мышцы, пальцы скрючивало, и я совсем терял контакт. Святые угодники, да как же он такое терпел-то? Еще и уснул… Беда с ними — теми, кто считает себя двужильным. Надрываются, и не замечают даже, как, где и когда, а ты их потом приводи в порядок…
К концу сеанса я ощущал себя выжатым, как тряпка. Еле перевалился через постель, раскатал спальник, стянул одежду и рухнул.
Проснулся под утро с ощущением недоделанного дела и сразу же поглядел на кровать — Вен выглядел лучше, но напряжение все еще не ушло с его лица.
Я вылез из спальника, снова подобрался к Невену. И едва дотронулся до груди — как опять провалился в мягкие волны транса. Еще успел удивиться, насколько же легко мой дар проявляется рядом с Веном. А потом чувствовал только расслабляющее, снимающее чужую усталость тепло в пальцах. И оно уходило и уходило из меня — как в пропасть какую, словно Вен его поглощал, — до тех пор, пока не наполнился.
Придя в себя, я обнаружил, что почти лежу на дылде, а его рука устроилась на моей голой спине. И я расслабленно подумал — как же все-таки хорошо, когда он такой. Неожиданно вспомнилось, что с самого рейда Вен ко мне ни разу не прикоснулся, и тогда я сообразил, откуда такое необычное чувство потери. Вот от этого, да.
Я потрогал ямочку между ключицами, легонько погладил кадык, потом зачем-то потянулся губами к колючей щеке. Было спокойно, уютно и хорошо.
Вен спал, я смотрел на его закрытые глаза, на опущенные уголки губ и ощущал, как изнутри поднимается… ну, нежность, наверное. А я ведь уже не лечил — просто лежал и смотрел. Это было глупо, но я ничего не мог с собой поделать. Здоровенный дылда, который способен, наверное, одним движением завязать меня в узел, спящим вызывал у меня желание прижать к себе и защитить.
Я на мгновение представил, как бы это выглядело в действительности, и тихо фыркнул.
А потом фыркать расхотелось, потому что в памяти всплыло все, что происходило отнюдь не во сне — начиная от «я не трахаюсь с подростками» до «в рейде, значит, трусим…». Я вздохнул и выпрямился, рука Невена соскользнула с меня на кровать. И только тут я заметил, что дылда спал совершенно обнаженным. Я замер, глядя на его член, а когда понял, куда уставился, меня как ошпарило. Я тихо отступил и убрался в душевую — больше все равно было некуда. Свет зажигать не стал, боясь увидеть в зеркале свое покрасневшее лицо и прочитать на нем что-то, к чему еще не был готов. Поскольку мне внезапно захотелось…
Черт, надо было все-таки с Радой — наверное, тогда не хотелось бы… Я не выдержал и запустил руку в трусы. Ну и пусть Рада не моя девушка — фантазировать же мне никто не запретит? О том, как она расстегивала на мне рубашку, и выгибалась, и шептала в ухо… и как он притиснул меня к себе на верхней площадке в шахте, и как уложил рядом в зале и обнял, и как обнимал, когда я чуть не сорвался и не убил Бена… Терпеть больше не было никакой возможности, и я закусил губу, кончая в руку. Загнанно дыша, тут же сполоснул ее, скрывая предательские следы. Словно этим можно было вытравить мысли из головы.
Я умыл лицо и вернулся в комнату. Укрыл Вена, стараясь на него не смотреть, осторожно перелез через кровать в спальник и стал думать — почему, ну почему все так? Ведь я не должен его хотеть, правда? Я никогда не собирался спать с мужчиной, даже когда Май предлагал. А вот с Веном…
