— В нашем кластере во время тренировок меня выбрали лидером. Иногда я косячила, но чаще делала все на отлично.
— Я в этом убедился, — сказал Джон. — То, что ты делаешь, ты делаешь хорошо.
Сэла вспомнила одного из наставников, однажды полунасмешливым тоном отметившим ее природный талант лидера. Такие вещи новичку никогда не следовало воспринимать всерьез. Наставники часто после поощрения применяли наказание.
— За исключением Стелвика, альфы в моем кластере. Думаю, он видел во мне угрозу. У него было сердце убийцы и отсутствовала дисциплина, чтобы усмирять свой пыл.
— Стелвик? — убийственно недоверчиво переспросил Джон. — Они назвали одного из вас именем этого зверя?
— Ты бы понял, что имя ему подошло, если б знал его, — кивнула Сэла. — Словно они знают, какими мы станем, когда называют нас.
— И этот парень, он…
— Может, он и был парнем, но он уже стал монстром, чудовищем.
Стэлвик никогда не хотел подчиняться прямым приказам, исходящим от Сэлы, когда ее назначали командиром группы. Иногда, правда, подчинялся, но с показушной ленцой. На спарринге он зверел и часто калечил и ранил соперников, выговоры же пропускал мимо ушей. Его гнев легко переходил на любого члена своего же кластера.
— Наверное, в каждом помете происходит борьба за расстановку сил. Может быть, в каждом имеется тот, кто может убить не задумываясь. Слишком склонный к насилию. Может, наставники специально так делали, как средство, чтобы не позволить нам разъединиться.
— Не знаю, Тай. О происходящем в питомниках нам не рассказывают.
Сэла не смогла выдержать извинительного напряжения в его голосе. Разве он не понимает, что то была единственная жизнь, которую она знала? Там было так, как было. Сэла снова повернулась, на этот раз неудачно, лицом к нему.
— Мне стоит остановиться, сэр?
Сэр. Сейчас и в этом месте. Но оно вышло нечаянно. Сэла закусила губу.
— Ненавижу то, что тебе пришлось расти в таком месте… — со странной хрипотцой сказал Джон.
— Оно сделало меня той, кто я есть. Другой жизни я не знаю.
— Но все равно это не правильно.
— Стэлвик ждал подходящей возможности. Однажды все наши однажды разбрелись кто куда, наставники тоже куда-то ушли, а я во время спарринга получила травму, так что отдыхала в казармах.
Сэла немного приврала. Ей тогда пришлось идти в госпиталь, хотя и не хотелось. Иногда новички, получившие травму, оттуда не возвращались. Уходили на вторсырье, как говорили наставники. Сэла не хотела рисковать попасть в переработку. Чтобы это ни значило.
— Он знал, что я бы сражалась, а в тот день травмировала руку, так что поджидал в засаде.
Ей вспомнился ошеломительный взрыв боли в затылке. Потом удар лицом о холодные, твердые плитки пола. Внезапно ее схватили грубые руки и Сэла, все еще в шоке, не могла этому противостоять. С треском разорвалась ткань. Холодный воздух добрался до оголенной кожи. Он навалился на нее всем весом, делая ей больно и насмешливо произнес: «В следующий раз, когда будешь мне приказывать, вспомни об этом, косая сучка». Он издевался над ней долго.
Но Сэла решила об этом никому не рассказывать. Ни наставникам, ни кому-нибудь из кластера.
— Само собой, ему предъявили обвинение? Наказали? — спросил Джон.
Сэла повернулась на спину и стала смотреть в пустой потолок. Врать и смотреть Джону в глаза было невозможно.
— Дело рассматривали.
То, что случилось с ней, не должно было случиться больше ни с кем. Любой лидер примет такое же решение, чтобы защитить свою команду. И поэтому она ждала подходящей возможности. Можно было бы остаться наедине, сказав, что ей пришлось по вкусу случившееся. Но она этого не сделала. Когда нашли тело Стэлвика, возбудили расследование, но оно прошло вяло. Наверное, наставники тоже облегченно вздохнули, когда его не стало. Никто ничего не видел и не слышал. Стэлвик стал несчастной жертвой.
— Через несколько дней я заболела. Правда, оказалось, что это не болезнь.
— Атилио?
Сэла кивнула и слегка улыбнулась иронии.
— Тогда я и поняла, зачем в нас внедряли имплантат.
В качестве примера для других девушек, не в ладах с дисциплиной, наставники решили не прерывать беременность им в назидание. Вместо этого в последние дни беременности Сэлу наказывали по другому: когда живот вырос, превратившись в бочку, ее стали выпускать к остальным. Сэле было трудно находиться между своих же. Взгляды, насмешки. Сэла сносила все это молча. В конце концов, она им всем помогла. Она прикончила монстра среди них. Наказание того стоило.
— Семнадцать лет спустя, — сказал Верадин, — мальчик заканчивает тем, что умирает на руках своей матери. Судьбы…
— Совпадение.
От мысли о том, что случилось со Стэлвиком или ее сыном спровоцировано некой невидимой сущностью, Сэла почувствовала себя беззащитной.
— Сына больше нет. Как будто никогда его и не было. Ощущение такое же, как и в тот раз, когда они в первый раз отобрали его у меня.
— Тай, я не знаю, что сказать.
Сэла села, отстраняясь от Джона. Она вдруг почувствовала себя неуклюже, покраснела от осознания того, что не одета. Глупо. Но она не могла выдержать мучение в его взгляде и жалость в голосе.
— Куда идешь? — кончики его пальцев прошлись по ее спине.
Сэла вытащила из-под подушки одежду.
— Думаю, мы оба знаем, что это было ошибкой.
— Ошибкой? Я так никогда не думал.
— Я думаю.
Прижав одежд у к груди, она вышла из каюты.
Вода в небольшой раковине оказалась мучительно холодной. Сэла снова плеснула ее себе на лицо, растерла воду по шее так, что занемела кожа. Наконец, она расслабилась, взявшись за раковину руками. Закрыв глаза, она оперлась лбом о зеркало и, выпустив недовольный вдох, открыла глаза.
— Что ты делаешь, Тайрон? — пробормотала она, посмотрев на своего двойника в зеркале.
Не так. Все должно быть не так. Но, в то же время, все было правильно.
Неудивительно, что были придуманы правила Устава, дабы предотвратить тесные личные связи между подчиненными и начальниками. Сэла постоянно представляла себя рядом с Верадином, но это всегда были только мечты, не больше. То, что жаждешь, идеализируя образ, но без мысли, что это когда-либо станет реальностью, поэтому остается всего лишь частью эгоистичных грез.
Подобно тому, когда она сказала Джону, что для нее не имеет значения, землянин он или нет. От этого его личность не изменилась. На самом деле, он показал постоянство характера: он готов нести бремя этой жизни, нести в себе эту тайну, только чтобы не потерять ее.
