Кви Ли потеряла дар речи. Она чувствовала себя маленькой, слабой, онемевшей.
— Вы не станете подлинной Реморой. Я обещаю, что ваша базовая генетическая структура не будет затронута. Но любой, увидевший вас, решит, что это и есть ваш настоящий облик.
На долю мгновения Кви Ли с пронзительной ясностью увидела себя на бескрайнем сером корпусе. Идущей по пути первой Реморы.
— Вы заинтересовались?
— Может быть. Да.
— Прежде чем мы начнем, нам потребуется определенная сумма, — предупредил он. — Я подвергаю риску свою команду. Если капитаны узнают, нас отстранят без какой-либо компенсации. — Помолчав, он уточнил: — Вы меня слушаете?
— Нужно подсчитать расходы, — прошептала она. Орлеан назвал цифру.
Кви Ли ожидала гораздо большей суммы. Двести тысяч кредитов тоже немало, но терпимо. Правда, она не сможет так часто бывать на модных курортах. Но как эти прозаические курорты могут сравниться с тем, что ей предлагают?!
— Раньше вы это делали? — спросила она. Помедлив, он признался:
— Не слишком часто.
Не стоит спрашивать о том, что казалось совершенно очевидным. Думая о Перри, она улыбалась про себя.
— Не торопитесь, — посоветовал Орлеан, — и как следует все обдумайте.
Но она уже решилась.
— Кви Ли?
Посмотрев на него, она спросила:
— А могу ли я обзавестись такими же глазами, как у вас? Можете ли вы их вырастить во мне с помощью метастазов?
— Конечно! — Орлеан расплылся в широкой улыбке, обрамленной клыками. — Смотрите и выбирайте. Все, что хотите.
— Глаза, — пробормотала она.
— Они ваши, — подмигнув, объявил он.
Надо было сделать все необходимые приготовления, и что ее удивило и доставило удовольствие даже большее, чем предвкушение, — так это уловки, к которым пришлось прибегнуть, чтобы взять деньги из сбережений и не оставить никакой информации о своих планах. Она сообщила апартаментам, что отбывает на неопределенное время. Как минимум на год, а может, и больше. Орлеан не сказал, сколько она может находиться с ними; а что если ей понравится жизнь, которую ведут Реморы?
— А если вернется Перри? — спросил дом.
Естественно, у него тоже есть право управлять апартаментами. А она-то думала, что выразилась совершенно ясно…
— Нет, мисс, — прервал ее голос. — Что сказать, если он спросит?
— Скажите ему… скажите, что я отправилась в путешествие.
— Путешествие?
— Скажите ему, что теперь мне захотелось перемен, — заявила она и, не вглядываясь, вышла.
Орлеан обратился за помощью к той женщине-Реморе, которая однажды привела Кви Ли к нему. Ее глаза-запятые не изменились, но рот уменьшился, а серые зубы стали черными, как обсидиан.
Кви Ли лежала между ними, пока они работали; лица их улыбались, но голоса были резкими и напряженными. Она не в первый раз обратила внимание, что не слышит их настоящих голосов. Оболочки сами переводили их влажное бормотание — вот почему голосовые связки и рты могли меняться, не оказывая никакого воздействия на речь.
— Тебе удобно? — спросила женщина. Но прежде чем Кви Ли смогла ответить, она продолжила: — Есть какие-нибудь последние вопросы?
Кви Ли, уже заключенную в оболочку, вдруг охватила паника.
— Когда я вернусь домой… когда все будет кончено… как быстро я смогу…
— Сможешь что?
— Вернуться к своему нормальному существованию.
— Избавиться от всех преобразований, ты имеешь в виду. — Женщина тихонько рассмеялась, и одно непонятное выражение ее лица сменилось другим. — Сомневаюсь, что тут может быть четкий ответ, дорогая. В твоих апартаментах есть автодоктор? Отлично. Пусть он разберется в проблеме и поможет снова вырастить нужные органы. Как если бы ты пострадала в тяжелой аварии… — Короткая пауза. — Сколько времени заняло бы восстановление, Орлеан? Шесть месяцев?
Он ничего не ответил, проверяя шлем ее оболочки. Кви Ли видела нависшее над ней лицо.
— Шесть месяцев — и снова можешь показываться на людях.
— Я не это имела в виду, — справившись со спазмом в горле, возразила Кви Ли. Что-то сдавило ей грудь, и паника перешла в ужас. Сейчас она ничего не хотела — только бы снова оказаться дома.
— Послушай… — начал было Орлеан, но больше ничего не добавил.
Наконец Кви Ли прошептала:
— Что?
Опустившись на колени рядом с ней, он произнес:
— С тобой все будет в порядке. Обещаю.
Его прежняя убежденность исчезла. Может, он не верил, что Кви Ли решится на это приключение. Может, его предложение было каким-то обманом, на который не мог бы купиться ни один нормальный человек, и теперь ему придется придумывать какие-то извинения, чтобы прекратить все это…
Но он сказал:
— Уплотнения герметизированы и готовы.
— Герметизированы и готовы, — откликнулась женщина На обоих лицах появились улыбки, хотя ни одна из них
не внушала доверия. Затем Орлеан объяснил:
— Существует только слабый, ничтожный шанс, что тебе не удастся вернуться к нормальному существованию. Если ты получишь слишком большую дозу радиации или мутации укоренятся слишком глубоко. И тысяча автодокторов не смогут выкорчевать их все из тебя.
— Остаточные органы, — добавила женщина. — Случайные дефекты и все такое.
— Этого не произойдет, — сказал Орлеан.
— Не произойдет, — согласилась Кви Ли. Перед ее ртом появился ниппель питания.
— Пососи и спи, — сказал Орлеан.
Она сделала несколько глотков какого-то химического бульона. Женщина сказала:
— Нет, устойчивые изменения потребуют от десяти до пятнадцати столетий. Разве только…
Орлеан резко оборвал ее. Женщина с горечью рассмеялась:
— Да она же спит!..
Кви Ли в самом деле спала. Она находилась в какой-то пустоте, где не было ни времени, ни снов; ее тело было утыкано иглами — легкие вспышки боли отмечали каждое доброкачественное образование, — и казалось, что во вселенной не существует ничего, кроме Кви Ли, которая плавала в этой непроглядной темноте, подвергаясь переделке.
— Сколько?
— Не так уж и долго. Почти семь месяцев.
Семь месяцев. Кви Ли попыталась моргнуть и не смогла. Ей не удалось опустить веки. Затем, попытавшись прикоснуться к лицу, она подняла тяжелую руку и положила ладонь на лицевую пластину. Наконец она вспомнила, что теперь на ней оболочка.
— Получилось? — медленно и невнятно пробормотала она. — Теперь я готова?
— Ты никогда не будешь готова, — засмеялся Орлеан. — Неужели ты не обращала внимания?
Она видела расплывчатые очертания знакомой фигуры.
