Пауки вновь громоздились в башню. Черный смерч из верещащих металлических корпусов. У этого роя не было лица, но показалось, что он обернулся к ним.
Дверь генерала отъехала. Асала нырнула внутрь, потащив Нико за собой, после чего хлопнула ладонью по сканеру. Из-за двери послышались крики охраны, отчаянно отбивавшейся от роботов в приемной.
Потом — вопли.
Потом — тишина. Если не считать шороха и скрежета металла по металлу.
— Баррикадируйте все входы, — приказал властный голос. Генерал Кинриг не теряла самообладания, словно все это время ожидала, что пауки ее предадут. — Вот, — она бросила Нико и Асале одеяла и пласт-подушки. Потом раскрыла портативный меднабор и стала заливать полевым герметиком края оконных рам.
— Нико, продолжай их ломать, — дала свой приказ Асала, впихивая одеяло в щель под дверью. И вовремя; почти сразу что-то потянуло за него с той стороны. — Что-нибудь получается?
— Да, я не смогли их остановить, последовательность зашифрована HPM, но я вошли и вижу, как все устроено. Тут... тут так все грубо сделано. Почему так грубо? — Нико настолько побледнели, что в тусклом освещении их лицо стало луной, и говорили они с неподдельной яростью, хотя Асала понятия не имела — то ли из-за ситуации, то ли из-за неумелого программирования. — Никакой системы распознавания. Грубая сила. Они запрограммированы убить владельца пульта или… или любого, у кого пульт был в последний раз, и… и всех в ближайшем радиусе. Это мог быть и мой отец, и кто угодно; они хотят убить сразу всех вокруг…
— Генерал, — сказала Асала.
Генерал без колебания вынула серебряный цилиндр из кармана — того самого кармана, куда прятала своих верных букашек в их первую встречу, — и бросила Асале.
— Что ты делаешь?! — воскликнули Нико.
— Свою работу, — ответила Асала и бросилась прочь.
***
Электрическая пушка помогла пробиться через приемную, но с трудом. Нужно добраться до какого-нибудь безлюдного места и оставаться там — до такого места, где пауки больше никого не поймают в свой прицельный невод.
Вечно бегать с ними наперегонки не придется. Как только роботы клюнут и погонятся за ней, Нико и генерал смогут связаться с Экремом, даже если для этого придется идти к нему пешком. Хоть кто-нибудь в штате президента должен знать, как обезвредить ИИ, и тогда Экрем отправит отряд, чтобы найти ее и уничтожить паразитов. Надо только продержаться.
Но она сомневалась, что это возможно. Твари оказались охренительно шустрыми. Асала мчалась по пустой ночной магистрали, пока со всех сторон росли темные правительственные здания, и даже на полной скорости черное металлическое облако нагоняло ее. Начинала она почти с десятью метрами форы. Потом было восемь. Потом — пять… Она снова пыталась выстрелить за спину синей молнией, но за время на новый выстрел пауки уже наверстали все расстояние, которое она отыграла. Дыхание рвалось из груди, раненый бок уже не просто ныл, а вопил, голову пронзали новые вспышки боли от перепада давления после поездки в космос и сбоя в имплантатах.
Как же трудно думать…
Где может выжить она, но не робот? В воде? Смешно — во всем городе не найдется столько воды, чтобы их утопить. Низкая температура? Гань-Дэ во много раз холоднее Хайяма. Но если не холод, то как насчет жары…
Не сбавляя скорости, Асала резко вильнула на боковую улицу, которая ведет к заводу по переработке водорода. Именно на его крыше она провела все утро. Те же знаки, которые она проходила ранее, гласили: «Опасно. Не входить».
В центре переработки водорода не будет жидкой воды: когда водород вступает в масштабную реакцию с кислородом, добытым в недрах Хайяма, получается пар, его подают по трубам платежеспособному населению. Но все знали, сколько при этом высвобождается энергии. И насколько из-за этого опасны такие заводы.
Здесь хватало мер защиты, чтобы предотвратить взрыв, но вот жар… высосать жар не было никакой возможности.
Асала не представляла себе, насколько может быть жарко внутри водородной фабрики. Никогда не заходила.
Оставалось надеяться, что роботы — тоже.
Она опрометью бросилась к первой же двери, не обращая внимания на наклеенные знаки, кричащие «Опасно!» и «Посторонним вход воспрещен!». Дверь была под сигнализацией и со скан-замком, но Асала прострелила косяк табельным и давила на нее, пока не появилась темная трещина. Пауки уже нагоняли, но она пробилась внутрь и дала очередной залп из электрического оружия, чтобы отбросить их от проема.
В ночи завыла тревога, но это ничего — это только подскажет Экрему, где она.
Рану под ребрами Асалы прострелило болью, и она согнулась пополам, ее чуть не вырвало.
«Двигайся. Двигайся, или тебе конец».
Внутри уже было жарко, даже здесь, у дверей. Асала заставила себя двинуться вперед и побежала. Была почти кромешная тьма, только местами — несколько тусклых полос аварийного освещения вдоль пола. Трубы переплетались над головой так низко, что то и дело приходилось пригибаться, а стоило задеть одну, как Асала не сдержала крик от ожога.
Пауки замедлились, пока пробирались через дверь, но все же нагоняли. Пока что жар их как будто не потревожил, хотя он уже давил на Асалу и наливал тяжестью ноги.
«Жарче. Нужно найти, где еще жарче…»
Она чуть не влетела лицом в лестницу. Металл скоб обжигал руки, но она натянула на ладони пласт-ткань куртки и полезла вверх. «На лестнице этим гнидам будет посложнее. Может… отстанут…»
Если бы. Она уже слышала их за собой. Или это только воображение? Обмотанные руки соскальзывали со скоб. Пот заливал глаза.
Она выкатилась на решетку площадки и тут же отдернулась от раскаленного пола, пытаясь вскочить на ноги. Воздух опалил едкий запах гари. От ее одежды или кожи? Она шарахнулась прочь от лестницы.
На площадку перебрался первый паук, и Асала практически отчаялась.
Затем того пьяно повело в сторону, половина лапок подвернулась, и паук провалился через решетку.
Появлялось больше пауков. Больше падало. Лезли еще…
Асала присела. «Кто сдохнет первый… они или я…»
Она слышала, как некоторые пауки сыпались с лестницы — «динь» и «звяк» от их дребезга по полу. Один летаргически шел, пока до нее не остался метр расстояния, и тогда просто встал. Асала подняла слезящиеся глаза — между ней и лестницей множилось кладбище роботов.
«Получилось, — подумала она. — Я выдержала…»
Но тут ее что-то обожгло, она попыталась отстраниться, но почему-то сидела и не могла подняться, а потом уже и не сидела.
Ноздри обжигало все тем же паленым горелым запахом, теперь уже сильнее. Она не могла вздохнуть. Раскаленный воздух варил ее изнутри.
Все болело, и она не могла шелохнуться. Может, — мелькнуло в мыслях, — она все-таки не продержалась дольше роботов.
Последнее, что она запомнила перед тем, как жар растворился во тьму, — галлюцинацию лица Нико, в поту, в одышке выкрикивающих ее имя.
***
Дайо заключила Асалу в объятия с такой силой, что та не могла вздохнуть, и прижалась лбом ко лбу.
— Не забывай меня, сестренка.
— Я не хочу улетать, — сказала Асала.
— Надо. Если один человек в безопасности, значит, он поможет следующему. Скоро старейшины пошлют за тобой меня, м? Может, даже раньше, чем закончится этот период вылета.
Добрая ложь. Это Асала знала даже в таком возрасте.
— Мы снова будем вместе на Гань-Дэ, — прошептала Дайо. — Я буду писать тебе стихи каждый день нашей разлуки и отправлять каждый раз, когда будет электричество. Помни: «Пусть сердце копит лед годов, чтобы при встрече нашей растопить». Точно?
Но девочка, уже тогда с опытом женщины на тридцать пять лет старше, откуда-то понимала, что стихи никогда не придут. Эта девочка будет ждать, и ждать, и ждать, а потом наконец заставит себя прекратить это и запереть воспоминания подальше.
***
Асала вскочила, окруженная запахом лекарств. Больница. Она в больнице, и Дайо рядом нет.
