Корделия соскользнула в темный круг люка и со всплеском приземлилась. Она зажгла фонарик. Она стояла в синтебетонной трубе, и черная блестящая вода, по которой бежала рябь, доходила ей до щиколоток, леденя ноги сквозь сапоги. Следом спустился Ботари. Дру встала коленями ему на плечи и задвинула крышку люка на место, потом с плеском спрыгнула.
— Это ливневый коллектор, по нему надо пройти с полкилометра. Идемте, — шепнула она.
Как близко к цели! Корделию не нужно было поторапливать.
Через полкилометра они пролезли в широкую темную отдушину высоко на изогнутой стене. Оттуда начинался другой туннель — намного более узкий и древний, выложенный потемневшим от времени кирпичом. Они двигались гуськом, на полусогнутых ногах, скрючившись. Должно быть, мучительнее всего приходилось верзиле Ботари. Дру замедлила шаг, выстукивая крышу туннеля стальным наконечником трости. Когда звуки сделались глухими, она остановилась.
— Здесь. Она должна откинуться вниз. Осторожно.
Дру отстегнула ножны и осторожно просунула кончик клинка в щель между скользкими кирпичами. Щелчок, и панель из фальшивых кирпичей упала вниз, чуть не ударив ее по голове. Дру вернула клинок в ножны. — Наверх. — И подтянулась на руках.
Вслед за нею они выбрались в очередную древнюю трубу, еще теснее прежней. Зато она круто шла вверх. Они полезли, обтирая боками стены и собирая на одежду влагу и грязь. Внезапно Дру выпрямилась и, перебравшись через груду битого кирпича, вывела всех в темное помещение с подпирающими потолок колоннами.
— Что это? — шепотом спросила Корделия. — Для туннеля слишком просторно…
— Старые конюшни, — шепнула Дру в ответ. — Мы сейчас под дворцовым парком.
— Какой же это секрет? Они наверняка видны на всех старых планах. И кто-то — то есть СБ — должен знать про них. — Корделия уставилась в затхлую сумеречную темноту за бледными арками, которые выхватывал из тьмы карманный фонарик.
— Да, но это подвал самых старых конюшен. Времен даже не Дорки, а его двоюродного деда. Здесь держали три сотни лошадей. А потом, лет двести назад, тут случился страшный пожар, и все сгорело, и вместо того, чтобы отстраивать здание заново, его остатки сровняли с землей, а новые конюшни построили с восточной, подветренной стороны дворца. Во времена Дорки их перестроили в хозяйственные постройки и жилье для слуг. Большую часть заложников сейчас держат там. — Дру уверенно пошла вперед, не глядя под ноги. — Мы сейчас к северу от главного здания дворца, под садами, разбитыми по плану Эзара. Видимо, он еще тогда, тридцать лет назад, обнаружил старый подвал и приказал Негри устроить этот проход. Запасной выход, о котором даже его собственная СБ не знала. Не слишком он был доверчив, а?
— Ну, спасибо, Эзар, — шепнула Корделия.
— Настоящий риск начнется, когда мы отсюда выйдем, — заметила девушка.
Да, сейчас еще был шанс повернуть назад, и никто не узнает, что они здесь были. «Почему эти люди так беспечно вверяют мне свои жизни? Боже, ненавижу командовать». Что-то прошуршало в темноте, где-то капала вода.
— Вот, — объявила Дру, высветив фонариком стопку ящиков. — Тайник Эзара. Здесь одежда, оружие, деньги — а в прошлом году, во время эскобарской кампании, капитан Негри приказал мне добавить сюда одежду для женщины и ребенка. Он ожидал проблем, но до дворца мятежи не докатились. Моя одежда будет вам лишь капельку велика.
Они избавились от влажной, липкой уличной одежды. Друшнякова развернула пару чистых платьев, подходящих старшей горничной Дворца; они были куда лучше, чем одежда простых служанок. Точно такие Дру носила во время своей службы здесь. Ботари достал из саквояжа свою собственную черную полевую форму и облачился в нее, прикрепив правильные нашивки СБ. Издалека он выглядел, как и положено охраннику, хотя для придирчивого инспекторского смотра вблизи одежда была чересчур измятой. Как и обещала Дру, в герметичных футлярах здесь лежало всевозможное оружие, полностью заряженное. Корделия взяла себе свежий парализатор, Дру тоже. Они встретились взглядом.
— Теперь-то никаких колебаний? — шепнула Корделия. Дру мрачно кивнула.
Ботари взял по штуке всего: парализатор, нейробластер и плазмотрон. Корделия понадеялась, что он хотя бы не будет лязгать на ходу.
— Из него нельзя стрелять в помещении, — возразила Дру, показывая на плазматрон.
— Заранее никогда не знаешь, — пожал плечами Ботари.
Подумав, Корделия взяла и трость-шпагу, сделав на поясе петлю и воткнув ее туда. Клинок не был серьезным оружием, но в их вылазке уже не раз доказал свою неожиданную полезность. «На удачу». Из глубин саквояжа Корделия извлекла то, что втайне считала самым мощным своим оружием.
— Сандалия? — удивленно переспросила Дру.
— Сандалик Грегора. На случай, когда мы встретим Карин. Я подозреваю, что второй — у нее. — Корделия спрятала сандалик глубоко во внутренний карман болеро, вышитого гербами Форбарра. Его она надела поверх платья, довершая наряд служащей внутренних покоев.
Когда они завершили свои приготовления, Дру повела их сужающимся темным проходом. — Вот теперь мы под самим дворцом, — прошептала она, сворачивая. — Поднимемся по этой лестнице-стремянке, она проходит между стен. Поэтому там так тесно.
Мало — это было слабо сказано. Корделия втянула живот и полезла вслед за ней, буквально расплющившись между двумя стенами, изо всех сил пытаясь случайно не задеть их или не удариться. Лестница была, естественно, деревянной. В голове Корделии, подстегиваемой усталостью и адреналином, толчками билась кровь. Она мысленно прикинула ширину проема. Спуститься с репликатором по этой лестнице будет еще та задачка. Корделия строго приказала себе мыслить позитивно, потом решила, что эти мысли как раз позитивные.
«Зачем я в это ввязалась? Я могла бы отказаться сюда лезть, вернуться к Эйрелу на базу Тейнери, и пусть эти барраярцы режут друг друга хоть до скончания веков, раз им это нравится…»
Над нею Дру шагнула с лестницы на крошечный карниз, точнее, просто доску. Когда Корделия поравнялась с нею, девушка жестом велела ей остановиться и притушила фонарик. Потом она коснулась какого-то бесшумно работающего запорного рычага, и панель перед ними отъехала в сторону. Очевидно, механизм содержали в идеальном порядке и смазывали вплоть до самой смерти Эзара.
Они заглядывали в спальню старого императора. Сначала показалось, что там никого нет. Но губы Друшняковой приоткрылись в безмолвном вопле смятения и ужаса.
Огромная резная деревянная кровать Эзара — боже правый, уж не та ли самая, которая послужила ему смертным ложем? — была занята. Затененный, тускло-оранжевый ночник высвечивал на постели две полуобнаженные спящие фигуры. Даже с такого ракурса Корделия мгновенно узнала плоское лицо и усики Видаля Фордариана. Он вольготно раскинулся на постели, занимая три четверти места, и его тяжелая рука собственнически прижимала принцессу Карин. Темные волосы принцессы разметались по подушке. Она спала, свернувшись в комочек на краю постели, отвернувшись, прижав руки к груди и чуть не падая на пол.
