Огромная резная деревянная кровать Эзара — боже правый, уж не та ли самая, которая послужила ему смертным ложем? — была занята. Затененный, тускло-оранжевый ночник высвечивал на постели две полуобнаженные спящие фигуры. Даже с такого ракурса Корделия мгновенно узнала плоское лицо и усики Видаля Фордариана. Он вольготно раскинулся на постели, занимая три четверти места, и его тяжелая рука собственнически прижимала принцессу Карин. Темные волосы принцессы разметались по подушке. Она спала, свернувшись в комочек на краю постели, отвернувшись, прижав руки к груди и чуть не падая на пол.
«Вот мы и нашли Карин. Но есть нюансы». Корделию затрясло от внезапного желания пристрелить Фордариана во сне. Но от разряда энергии неизбежно сработает сигнал тревоги. А пока у нее в руках нет репликатора с Майлзом, она не готова улепетывать на полной скорости. Корделия жестом приказала Дру закрывать панель, а Ботари, ждавшему ступенькой ниже, скомандовала шепотом: «Вниз».
И они проделали обратно весь трудный путь по приставной лестнице высотой в четыре этажа. Уже в туннеле, Корделия обернулась и взглянула девушке в лицо. Та беззвучно плакала.
— Она продалась ему, — выдавила шепотом Друшнякова, чей голос дрожал от горя и отвращения.
— Ну-ка, объясни мне, а как она могла ему сопротивляться? Я с интересом выслушаю твои версии, — едко одернула ее Корделия. — По-твоему, она должна была выброситься из окна, «чтобы избежать участи горшей, чем смерть»? С Зергом она хлебнула этого сполна, и вряд ли у нее осталась охота к красивым жестам.
— Если бы мы только появились здесь раньше, я могла бы… мы могли бы ее спасти!
— И по-прежнему можем.
— Но она ему по-настоящему продалась!
— Лгут ли люди во сне? — спросила Корделия. И пояснила в ответ на непонимающий взгляд Дру: — Любящая и любимая женщина спит не так. Она — пленница. Я обещала, что мы все для нее сделаем, и мы сделаем. — «Время!» — Но сначала — за Майлзом. Давай проверим другой выход.
— Нам придется идти по коридорам, где ведется наблюдение, — предупредила Друшнякова.
— Ничего не поделаешь. Чем дольше мы задержимся, тем нам будет сложнее: дворец начнет просыпаться и в коридорах нам встретится только больше народу.
— На кухне смена уже началась, — вздохнула Дру. — В прежние дни я иногда туда забегала после ночной смены, выпить кофе с печеньем.
Увы, диверсионный рейд не предусматривает перерыва на завтрак. Пора решать. Идти или не идти? Что ведет ее, глупость или храбрость? Какая уж храбрость, если ее мутит от страха, от той же кислой, горячей, подкатывающей к горлу тошноты, что она ощущала во время боя в Эскобарскую войну. И от того, что это чувство знакомо, ничуть не легче. «Если я не буду действовать, мой ребенок умрет». Придется обойтись без храбрости
— Сейчас, — решила Корделия. — Лучшего шанса у нас не будет.
Снова вверх по узкой лестнице. Очередная панель открывалась в личный кабинет императора. К облегчению Корделии, он так и стоял темным, неиспользуемым, нетронутым с тех пор, как в нем прибрали и заперли после смерти Эзара прошедшей весною. Комм-пульт, со всеми его сверхсекретными допусками, был отсоединен, вычищен ото всех тайн и так же мертв, как его владелец. В окнах было еще темно — зимой рассветает поздно.
Корделия прошлась по комнате; трость Ку била ее по щиколотке. И, прикрепленная к поясу, она смотрелась странно — чересчур похоже на меч. Корделии попался на глаза стоящий на письменном столе широкий старинный поднос с плоской керамической чашей, типичным образцом тех безделушек, что заполонили Дворец. Корделия положила трость на поднос и демонстративно подняла его перед собой, как носят слуги.
Друшнякова одобрительно кивнула. — Держите его на половине высоты между талией и грудью, — посоветовала она шепотом. — И спину прямей, мне это всегда напоминали.
Они закрыли панель за собою, расправили плечи и вышли в нижний коридор северного крыла.
Две дворцовые служанки и охранник. На первый взгляд, в этой обстановке они смотрелись совершенно естественно, даже в нынешние неспокойные времена. Капрал, стоящий на посту у подножия Малой Лестницы в западном конце коридора, вытянулся по стойке «смирно» при виде нашивок Ботари, и они с сержантом откозыряли друг другу. Все трое скрылись из вида за поворотом лестницы прежде, чем охранник взглянул на них еще раз, пристальнее. Корделия заставила себя не переходить на панический бег. Немного отвести глаза: как могут представлять угрозу две женщины, если их уже охраняют? То, что угрозой может быть сам охранник, до капрала пока не дошло.
Они повернули в коридор этажом выше. Здесь. За этой дверью, согласно донесениям верных людей, Фордариан хранит захваченный репликатор. Под своим личным присмотром. Возможно, как живой человеческий щит: любой взрыв, способный разрушить фордариановские апартаменты, погубит и крошечного Майлза. Впрочем, «человеческий» — неточное слово: считают ли барраярцы своих искалеченных детей людьми?
У этой двери стоял очередной охранник. Он с подозрением смерил взглядом проходящих мимо, положив руку на набедренную кобуру. Корделия и Дру миновали его, не повернув головы. Ботари, оказавшись напротив охранника, откозырял, но это движение моментально перетекло в аперкот, от которого голова охранника со стуком врезалась в стену. Сержант подхватил падающее тело прежде, чем оно рухнуло на пол. Женщины распахнули дверь и затащили бессознательного охранника внутрь, а Ботари занял его пост в коридоре. Дру бесшумно прикрыла дверь.
Корделия отчаянно оглядывала комнатку, ища автоматические камеры слежения. Похоже, раньше эта комнатка была то ли необычно большим гардеробом, то ли местом, где поблизости от своего господина-фора спал какой-то личный слуга. Здесь не было даже окна, выходившего на какой-нибудь скучный внутренний дворик. На застеленном скатертью столе в самом центре комнаты стоял переносной маточный репликатор. Огоньки обнадеживающе горели зеленым и желтым. Ни одного по-звериному красного глазка, говорящего о неисправности. С губ Корделии сорвался стон то ли боли, то ли облегчения.
Но Друшнякова тревожно оглядывала комнату. — Что не так, Дру? — тихо спросила Корделия.
— Слишком уж легко, — пробормотала девушка.
— Мы еще не закончили. Скажешь «легко» через час.
Но Корделия задумчиво прикусила губу, встревоженная тем, что подсознательно разделяет умозаключения Дру. Ничто не поделаешь. Хватай и беги. Сейчас вся надежда на скорость, а не на конспирацию.
Она поставила поднос на стол, потянулась к ручке переноски и замерла. Что-то не так, не так… Она вгляделась в цифры индикаторов поближе. Контроль поступления кислорода даже не включен. И уровень питательной жидкости на нуле, хотя его индикатор ярко горит зеленым, Он пуст.
