Всполохи света коснулись перевёрнутых парт и стульев. Я едва не закашлял от количества пыли, витавшего в воздухе. Её было даже больше, чем в переходе.
– Никого… вроде, – сообщил я детям, и переступил через остатки, по-видимому, карты. Но не достигнув двух сантиметров до пола, замер. На лбу выступил пот и сердцебиение моё участилось. «После стольких передряг, я мог запороть всё на этом самом месте!»
Мой ботинок едва не наступил в медвежий капкан. «Откуда ему тут, мать-перемать, взяться?!»
– Так-с… – выдохнул я, возвращая ногу на прежнее место. – Не торопимся…
Достав револьвер, выглянул из бреши в полотне и подсветил пол. Оказалось, рядом с капканом было расставлено ещё два таких, почти впритык. Чуть дальше от них, висели банки-погремушки. «Кто-то основательно подготовился к обороне. Вот только сомневаюсь, что тех существ можно остановить».
– Этна, дай мне свёрток с животным жиром, – попросил я.
С высоты примерно метра, я уронил его на капкан. Скрипнув, он схлопнулся. Взяв его за «пасть», убрал в сторону и сделал шаг на свободный кусок пола. Затем, аккуратно взял ещё один за пружины по бокам и переставил подальше от открывшегося прохода. Поднял нетронутый свёрток, отдал его Этне. Подошёл к погремушкам и перерезал проволоку, медленно опустив части ловушки на пол. Подсветив остальные части кабинета, убедился, что сюрпризов больше нет, после чего, позвал детей.
– Идём прямо до двери, и ни шага в сторону. Поняли?
Потянув за ручку, я как-то сразу и не подумал, что к ней может быть привязана другая ловушка. Осознание пришло, лишь когда на всю рекреацию зазвенела дюжина консервных банок снаружи кабинета.
– Гадство! – выругалась Этна.
– Так, стойте здесь, я выйду и познакомлюсь с местными жителями, – предостерёг я детей.
Больше не видя смысла оставаться тихим, я на распашку открыл дверь и вышел в занесённый пылью коридор. В свете ламп, отразилось ещё с десяток кабинетов по обе стороны рекреации.
Со стороны лестницы на второй этаж что-то шаркнуло. Обернувшись, я увидел силуэт мужчины в тёмном балахоне. В руках он держал ружьё.
– Меня зовут Эдгар, я просто пытаюсь выжи…
Левое бедро взорвалось жгучей болью. Рука выхватила револьвер раньше, чем из горла раздался сдавленный стон. Краем уха, я услышал, как взвизгнула Этна. И лишь где-то там, на периферии, остался грохот рыжья, который волновал меня меньше всего.
Крутанув барабан, я успел выстрелить дважды прежде, чем оказался на полу. Первый выстрел ушёл в молоко. Второй, кажись, угодил в плечо. Жилец вскрикнул и покатился со ступенек.
– Эдгар! – воскликнул Марко.
Мужик меня здорово продырявил, чтоб его… Из бедра толчками уходила кровь. Времени выяснять: кто или что, и зачем? – не было.
– Верёвку, быстро!
– А… я… ты… – Этна впала в ступор.
– Держи! – спохватился Марко.
«Эх, а ведь такие хорошие штаны были!» – скривился я от злости, разрезая ткань. Обвив ногу несколько раз выше пулевого отверстия, я до посинения затянул своеобразный жгут.
– Аргх! Помогите встать, – прошипел я.
Этна и Марко кое-как меня подняли. Стараясь не опираться на раненную ногу, я, не сводя прицела со стонущего жильца, доковылял до лестницы.
– Придурок, я же сказал тебе, что я обычный человек! – сорвалось с моих уст. – Где у тебя здесь лекарства?! Быстрее отвечай, или прикончу!
– Ох… простите… простите меня! – взвыл патлатый седой мужчина, ворочаясь от боли в плечо. – Эти твари могут подделывать облик! Я не хотел… не хотел…
– Слезами делу не помочь! Где тут можно оказать первую помощь?! И хватит валяться! Это не тебе ногу прострелили! – рыкнул я. Всё тело покрылось липким потом, глаза и уши горели. Бедро как будто до костей прижгли калёным железом, и эта боль вымораживала. «Господи, хоть один день без приключений выпадет на мою судьбу?!»
– Марко, забери у этого идиота ружьё и поднимите его!
Мужчина, судя по всему, мой ровесник, попытался брыкаться, но укол горячим дулом револьвера в щёку привёл его в чувство. Держась за рану, он, стеная и извиняясь, повёл нас туда, откуда пришёл.
– Дядь, тебе помочь? – спросил Марко.
– Нет, держи лучше этого на мушке! Пальни ему в задницу, если попытается ещё что-то вычудить!
Верёвка ослабла, и кровотечение возобновилось. Я осознал, что начинаю слабеть. «Ещё чуть-чуть и помру!».
– Этна, завяжи ещё одну верёвку, – попросил я, облокачиваясь на стену. Когда дело было сделано, я добавил: – А теперь, ты берись за один конец, а я за другой. Тяни настолько сильно, насколько сможешь…
– Ты не навредишь себе таким жгутом? – обеспокоено спросила она, закончив с перевязкой.
– Это нужно только, чтобы дотянуть до нужной комнаты… – ответил я, и позволил девчонке взять меня под плечо.
Поднявшись по ступенькам, мы догнали Марко, державшего на прицеле старика, будто приговорённого к смертной казни, идущего на виселицу.
Тот привёл нас в небольшую лабораторию, по-видимому, служившую жильцу пристанищем. За всей этой ситуацией, я и не заметил, как нашёлся ответ на мой второй вопрос: «Если кто-то здесь есть, то сколько их?»
Судя по одинокой кровати с засаленной простынёй, груде мусора в одной части комнаты и расставленных консервах в другой, перед нами стоял
