Ира.
— А вам обязательно сразу туда идти? — спросил Пантюхин, — Может у меня сначала пересидите?
— Ну вообще да, — охотно согласилась Веста, — То мы наверное скорее от отчаяния хотели туда ломиться. Некуда же больше было деваться. Кроме как в дюкер.
— Что такое дюкер?
— Потом. Давай в самом деле к тебе.
Они шли по улице, осторожно посматривая во все стороны. За каждым углом и деревом казался притаившийся мертвец.
— Почему тут нет зомби? — еле шевеля губами, спросил Жук.
— Все дальше протопали, — сказала Яна, — Целая толпа, члены правительства.
— Да ну? — удивилась Ира.
— Они вышли из коллектора Клова. Мы сами видели.
Добрались до развилки, где сбоку присоединялась короткая улица. Большой белый дом стоял напротив хрущовки. Паша указал на бровку у обочины, близ полустертой зебры:
— Знаете, чья это кровь?
— Нет, — ответил Пантюхин.
— Моя. Из пуза вытекла, пояс пряжкой встрял. Я думал всё.
Пантюхин всмотрелся вперед:
— А чего там дым какой-то?
Яна пояснила:
— А это один мудак, Токсик, взорвал там целый дом.
— Как он мог взорвать? Не понимаю.
— Не знаю, мы там раньше побывали, до него. В нас там стреляли с первого этажа и убили нашего друга.
— Капец, — Пантюхин взъерошил сохнущие волосы. Только сейчас до него дошло, что в кроссовках вода, одежду хоть выкручивай. Посмотрел на Иру — она была как мокрая курица. Хуже всех выглядел Жук, он сам напоминал зомби, и держался на ногах только благодаря поддерживающей его Пудже.
— Чувак, ты не падай, — сказала она ему.
— Падение это свойство человеческой натуры, — ответил Жук.
В арке проезда во двор белого дома ходили от стены до стены несколько зомби. Пуджа перепоручила Жука Весте, отделилась от компании и быстрыми пинками под колени свалила всех зомби с ног, а потом вернулась. Пояснила:
— Пока будут вставать, мы будем далеко.
Неподалеку, через автостоянку за покореженным взрывом зеленым забором, тлели почерневшие развалины двухэтажки. Из провалов стен выглядывали перекрученные трубы, свисали клочья. Деревья в заваленном кирпичами палисаднике стояли обожженные, листья сохранились только на недосягаемой верхушке двух могучих каштанов.
— Наверное газовая труба рванула, — предположил Жук.
Стали идти вдоль кованой ограды палисадника. Тротуар был усыпан битым кирпичом, осколками стекла и засохшими кусочками мяса. У поворота в проулок к дому оставлен мусорный контейнер на колесиках.
— Панкмобиль, — завороженно сказал Пантюхин. Он думал что-то своё, напряженно думал.
— Я в нем пряталась, — Яна обошла контейнер сбоку, — А откуда ты знаешь, что на нем написано «Панкмобиль»?
— Я сам и написал. Он стоял возле моего дома. Мой дом цел?
Вместо нее ответил Жук:
— Ты думаешь о газопроводе? Должен был сработать предохранительный клапан на газорегуляторном пункте — как только давление при утечке или взрыве падает, он перекрывает подачу газа. Иначе бы города на воздух взлетали.
— Когда общаешься с диггерами, — вставила Пуджа, — Кажется, что имеешь дело с гуру городского коммунального хозяйства.
— А если там где клапан тоже всё взорвалось? — не отставал Пантюхин.
— Не знаю, — признался Жук.
Даль улицы скрывалась в зелени деревьев. Узкие тротуары тулились к заборам. Притихли служебные домики времен царя Гороха. Вот справа, напротив желтого фабричного цеха потянулся гаражный кооператив — сначала гаражи, потом открывая стоянка за сетчатой оградой, уже изрядно поваленной.
— Фигасе, — сказала Яна Паше. Вместо автомобилей было какое-то черное кладбище искореженных, оплавленных остовов и частей — валялись отдельно дверцы, капоты, багажники, истлевшие сиденья, красные осколки фар. В воздухе висел запах резиновой гари.
До крайнего углового дома надо было пройти еще несколько, но Пантюхин заметил там, у проулка перед невысоким подъемом к мосту, вывал кирпичей, и грузно топая побежал вперед, припадая на ногу.
— Подожди, дай мы сначала посмотрим! — крикнула Пуджа вслед, стала его догонять, но Пантюхин сжав зубы бросился вперед, держась руками за голову.
Вдруг ноги его заплелись и он безвольно, боком, упал на асфальт. Пуджа присела рядом — подбегала Ира, подтягивались остальные.
За углом бетонного забора, скрытые деревьями, дымились горы кирпича и переплетения торчащей оттуда арматуры. Пантюхину делали искусственное дыхание. Разорвали на груди футболку и делали массаж сердца.
— Он не видел? — спросил Паша про разрушенный дом.
Ира ответила пересохшим ртом:
— Отсюда нет.
— Не получается, — посмотрела на них Пуджа и закрыла себе ладонью лицо.
Это сегодня уже было. Почти так. Токсик держался в колодце люка за ржавые скобы, над головой была неподъемная крышка, а под ногами — утром шли зомби, а сейчас с шумом лилась черная, в пене вода, высвечиваемая налобным фонариком, когда Токсик смотрел вниз.
Он знал, чем заканчивается ливень в подземном коллекторе речки Клов — смертью тех, кому не повезло там оказаться. Коллекторная волна. Обусловленное ограниченностью пространства явление, когда воде, поступающей в Клов во время дождя, некуда растекаться вширь, и она на бешеной скорости несется к выходу, к Лыбеди, одновременно заполняя собой пустоту под потолком и, если ливень обильный, то выше, по самые крышки люков. А многие крышки заварены. И нет спасения.
Поэтому оставалось ждать, когда Клов поднимается по душу Токсика и сожрет его. Он не успел добежать до аварийного люка. Смог только до этого. Он не смог добраться и до Крещатика.
Всё начиналось так торжественно и просто. Весь новый мир лежал у ног Токсика, и Токсик шел, со скрежетом проводя фомкой по металлической ограде скверика посреди бульвара Леси. Ему казалось, что если сейчас даже со всех сторон нападут зомби, он раскидает их. Вдоль бульвара ровненько стояли два длинных, с арками проездов, дома с магазинами на первых этажах. Из первой же такой арки гурьбой повалили мертвецы, и вместо раскидывания под восхищенные взгляды местных жителей оттуда, из окон, Токсик перемахнул через ограду в скверик и быстро пошел вперед, а покойники, достигнув забора, соображали, что делать дальше. Наконец тоже стали перелезать, неловко, один за другим — следуя примеру.
В доме напротив была такая же арка, да и мертвецов по левой стороне встречалось больше. А в скверике стояли лавочки, хоть и с долгими промежуткам. Зомби заранее вежливо поднимались, когда Токсик приближался, и открывали ему свои объятия.
Он вернулся на шоссейную часть. У перекрестка с улицей Немировича-Данченко, Токсик тоскливо посмотрел туда, где бульвар, мрачный под грозовыми тучами, начинал плавно понижаться с горы, к Бессарабке, к центру. На покатом уклоне пестрела толпа, словно сюда наверх шла огромная демонстрация. Революционного положения в городе не наблюдалось. Токсик не мог поначалу сообразить, это живые идут или мертвые. А позади к нему уже тянулись, как примагниченные, зомби с бульвара.
Токсик ускорил
