на кого хуже влияет.
— С третьего класса одно и то же твердила — дружи с
Максимкой, он мальчик хороший, ни с кем не дерется... да что за
чертовщина в голову лезет, а?
Пощелкав пультом, Александр нашел спортивный канал
и рассеянно засмотрелся на бой без правил. Потом на сле-
дующий — интересно стало, продержится ли рыжий против того
лысого шкафа, а потом на следующий — рыжий уверенно шел к
финалу, оставляя на ринге груды стонущего мяса.
Арек с Хайнцем прибыли аккурат к церемонии награждения.
Джип остановился возле стеклянных раздвижных дверей резко,
разбрасывая заледеневший песок, и Саша ощутил острый укол
тревоги. Беспокойство усилилось при виде наместника, выби-
рающегося с водительского сиденья. Хайнц оббежал машину и
попытался придержать дверку, но тут же отпрянул, словно его
нецензурно послали в неведомую даль.
Прищурившись, Александр разобрал, что на Ареке нет гал-
стука — а, вот, на сиденье валялись и галстук, и какие-то газеты.
Двери раздвинулись, и к картинке добавился звук.
— Чтоб его перевернуло, да треснуло! Отстань, я прекрасно держусь на ногах! — это было брошено Хайнцу. — Я же знал, нет, не знал, я чувствовал, что ничего делать не надо!
Газета шлепнулась на столик.
— Это надо было переждать, пересидеть, как в трени ровочном бою, измотать противника, заставить его потратить все силы на бесполезные заклинания, а потом получить созревший плод. Дрянь! Ну как же я промахнулся...
— Что случилось, хаупт? — очень осторожно и неуверенно спросил Михаэль.
На крики подтянулись остальные — настороженный, спря-
тавшийся за плечо любовника Люкса и взъерошенный, явно
только оторвавший щеку от подушки Рейн.
— Вот!
На главной странице газеты красовалась огромная цвет ная фотография — какая-то пара, слившаяся в объятье, приспущенная рубашка, обнажавшая плечо, пальцы, по-хозяйски зарыв шиеся в растрепанную темную шевелюру...
— Но это же...
— Принц Илле собственной персоной! — рявкнул Арек. —
С натурщиком, позировавшим для статуи Здоровья. Откры-
ли, Пламя их забери — и статую, и сезон поцелуев! Их сфотографировали на балконе гостиницы. Чтоб...
— Хаупт, послушайте! Давайте разведемся, и вы...
— Заткнись, Хайнц! Заткнись, я тебе еще возле клуба сказал — заткнись, развод уже ничего не исправит.
— Хаупт, ну выслушайте же меня!
— Выслушайте его! — вмешался Рейн. — Вы нас не купили, мы можем вернуть перечисленные деньги и...
Добровольного кандидата на роль «козла отпущения» Арек не проигнорировал. Приблизился, втянул воздух и прошипел:
— Опять нажрался?
Рейн взъерошился, собираясь что-то сказать — то ли оправдаться, то ли нахамить, Хайнц, почуявший беду, а может, заметивший движение руки, выкрикнул: «Не надо, хаупт!», но
разворачивающуюся пружину остановить было невозможно.
Все произошло быстро: Саша увидел бирюзовое сияние, окутывающее ладонь любовника, услышал грохот упавшего на пол тела и, прежде чем ткнуться носом в палас, заметил, как
Хайнц откидывает голову и тянется к шее, пытаясь сорвать невидимую удавку. Палас изменил цвет — из бежевого стал аквамариновым. Рука Михаэля, заставившего их с Люксой опуститься на пол, исчезла с плеча, но относительная свобода не
вызвала желания действовать. Александр продолжал лежать ти-
хо, рассматривал палас и прислушивался к звукам.
Стук двери, звук льющейся воды, гневный голос:
— Я кому сказал прекратить бухать? А? По-хорошему не понимаешь, дрянь? Будем по-плохому...
Экзекуция продолжалась недолго. Арек вернулся в гости ную, облокотился на спинку дивана и фыркнул:
— Михаэль, а ты — как наседка туземная. Повалил, щитом накрыл... от меня спасал? Молодец.
Телохранитель и бровью не повел. Убрал щит, сел и уставился в спинку дивана равнодушным взглядом.
— Молодец... — насмешки в голосе вроде бы не слышалось — вроде бы... — А у тебя в голове отложилось, наконец, что когда говорят «молчи», надо именно молчать?
Из угла комнаты донесся хриплый вдох и кашель.
Арек исчез из поля зрения и деловито проговорил:
— Ничего страшного. Гелем намажь, чтоб синяки не проявились. И выпей что-нибудь прохладное, сразу отпустит.
Десятиминутная демонстрация силы превратила дом в по-
добие тюремной больницы. Михаэль с Алексеем закрылись в
своей комнате, как в камере добровольного заключения, каш-
ляющий и потирающий горло Хайнц подхватил мокрого Рейна и
утащил на второй этаж. А до Саши дошло, что незаметно свалить
из особняка не получится. Потому что кто-то должен отключить
поле ограды и выпустить его наружу.
Он просидел в гостиной еще минут десять. Поразмыслил, пришел к выводу, что ни один из телохранителей не согласится его выпустить, не докладывая об этом наместнику, и пошел в спальню.
«Определить настроение. Попробовать сбрехать про звонок тетки. Сказать, что уйду ненадолго... а потом уйти и не возвращаться. Хотя бы пару дней».
Сразу ложь не произнеслась — язык не повернулся. Раздевавшийся Арек выглядел абсолютно мирным, даже усталым, и безо льда и стали в голосе попросил:
— Включи воду. В ванну хочу лечь. Теплая вода и коньяк — это то, что мне сейчас надо для счастья.
План звучал мирно, и Александр решил повременить с рассказом о звонке. Выждать, подгадать момент... можно выйти на кухню, в конце концов, а оттуда вернуться, напустив на себя расстроенный вид...
«На кухню — поймет. Можно сказать, что я обещал позвонить тетке. И позвонить, при нём, а потом...»
В ванной было влажно и душно. Саша пил коньяк маленькими глоточками, пригубливал, облизывал кромку бокала и разрывался между противоположными желаниями — сбежать подальше и раздеться и лечь в пенную воду, к Ареку.
— Забирайся ко мне... и приоткрой дверь.
Когда твое же желание облекается в просьбу или приказ любовника, оправдание тому или иному поступку искать не надо. Просто разделся — и все...
Коньяк дурманил голову, запах пряной ароматической соли
будоражил тело, молчание тяготило, и Александр спросил:
— Как все прошло? Встреча? Что принц Эрлих сказал по поводу твоей женитьбы?
— Обрадовался, — усмехнулся любовник. — И предложил
в очередной раз расплатиться за грешки члена императорской
семьи. Прикрыть Илле, на которого накинулась пресса, обвиняя
в безнравственности. Сделать официальное заявление — мол,
мы с Илле всегда были в «только дружеских» отношениях, я
его опекал и все такое прочее... что он меня не обманывал, что
я только рад тому, что он нашел свою половину... Факт давней
женитьбы с Хайнцем придаст этим словам весомость.
— Именно поэтому ты не хочешь разводиться?
— Да я не могу развестись, в любом случае! — бокал глухо ударился о бортик ванной. — Включи голову! Я уже раззвонил об этом браке всем, кому мог. Конечно, свидетельство не показывал, но... Что мне сказать «серому наместнику» и половине столицы?
