— Я так просто не умру! — прокричал он и надрывая мускулы принялся размахивать тяжелым молотом.
Каждый его удар сопровождался яркой вспышкой и наносил рыцарю в доспехах от 20 до 30 тысяч урона за раз. Лишь очередная боль в груди заставила его остановиться. Рыцарь в чёрных доспехах исчез — растворился в воздухе, а вместе с ним пропал и командир паладинов. Оба появились на поле боя через несколько секунд. Ноги паладина рухнули на землю отдельно от тела, а его верхняя часть оказалась в руках у рыцаря, который с жадностью вгрызался ему в шею, а увлёкшись и вовсе оторвал голову.
— Довольно! — донеслось со стороны и с того же направления в челюсть Эльдмана угодила чёрная молния.
Вампир лишился половины лица, но буквально за несколько секунд та восстановилась из нескольких летучих мышей, в которых обратились разбросанные по земле остатки челюсти.
— Диартемис велел запугать их, а не убивать! — прозвучал гневный голос Нефиуса. — А вы что сделали?! Неповиновение своему чернокнижнику может обернуться для вас возвращением в могилу.
— Да как ты смеешь нападать на моего господина! — взбесилась Сильвина. — Убью чернь!
Её цепи тут же устремились к Нефиусу. Седой мертвец отразил крюки своим копьём, но на этом атака не закончилась. Цепи словно ожили и попытались пронзить его с разных сторон, но раньше, чем крюки коснулись плоти, из копья Нефиуса вылетела и ударила Сильвину в живот чёрная молния. Опасные крюки отлетели в ту же сторону, что и их хозяйка.
— Я конечно немного увлёкся, — высасывая последние капли крови с оторванной головы, произнёс Эльдман. — Но разве мы не добились своего?
Он с интересом поглядывал в сторону ещё живых паладинов, которые сбились в кучу и якобы держали оборону.
— Тех, кто прямо сейчас сложит на землю оружие мы оставим в живых, остальных же разорвём в клочья и съедим!
Уставшие, больные и израненные паладины посмотрели на голову командира в руках вампира, а затем на Нефиуса, в котором признали некогда павшего в бою паладина. Его уровень и запас здоровья не шел ни в какое сравнение с их возможностями. Не в зависимости от того, насколько храбро они будут сражаться, бой уже проигран. Щиты, мечи и молоты посыпались на землю практически одновременно.
— О чём я и говорил, — раскрытой ладонью Эльдман указал на паладинов. — Они напуганы и всё ещё живы.
— Пускай и так, ты всё равно перегнул палку, — Нефиус хоть и был нежитью, не терпел, когда страдают невинные, а в особенности те, с кем он вырос и сражался плечом к плечу.
— Где Анна? — спросил Нефиус у паладинов. Вместо ответа они продолжали таращится на него.
— Говорите, если не хотите стать нашим ужином, — глаза Эльдмана переливались зелёными огнями, от чего он оказался ещё опаснее и страшнее. — Где жрица света? Она в этом лесу? Ждёт вашей команды?
— Её с нами нет, — взял на себя храбрости ответить раненный в бок мужчина.
— Тогда где она? — потребовал более четкого ответа Нефиус.
— Мы не знаем. Она может быть где угодно, — ответил паладин. — Мы вместе покинули Скарнаган, но с нами она не пошла.
* * *
По приказу Ричарда семнадцатого Женгроя лишили власти, дома, одежды и вывезли его за границу маяков последней надежды. Женгрой не боялся унижения и смерти, но допустить чтобы Скарнаган пал, он не мог, поэтому до последнего твердил, что враг уже переступил порог, но паладины его не слушали. Из всех людей, что занимали пост советника короля, Женгрой был самым мерзким. Вечно был всеми недоволен, подозревал в измене, всегда находил к чему придраться и за что наказать. Именно поэтому вместо того, чтобы прислушаться к его словам мужики скалились и злорадствовали — дескать Скарнаган живет по древним законам, главным из которых является воля короля. И если король сказал умирать, то нужно умирать. Чтобы Женгрой не умер от голода, а уж тем более не вернулся назад, паладины оставили на его запястье глубокий порез и выставили за границу.
Понимая, что помощи от них ему не дождаться, Женгрой босиком, в одной рубахе пустился бежать по проклятой сухой земле. Назад ему не было ходу, тут же схватят и вздернут, а потом ещё и сожгут, чтобы не ожил. У изгоя оставалась всего одна надежда, что Ричард передумает и пошлёт за ним, но в это время король шёл на поводу у бескрылой феи и сопровождал её в сокровищницу. На несколько километров вокруг ни души, даже деревьев и тех нет, но Женгрой знал, что нежить учует человеческую кровь на любом расстоянии и не ошибся. Даже невзирая на то, что он порвал рубаху и ею перевязал рану, спустя несколько часов, ему пришлось удирать от нескольких мертвецов. В момент, когда он почти выдохся ему подвернулась удача — среди холмов показался большой двухэтажный дом. Строение было выполнено в классическом готическом стиле — изысканная резьба по дереву на крыльце, изогнутые в узорах решетки на окнах, покрытая черепицей треугольная крыша. Женгрой поспешно вбежал на крыльцо и окликнул хозяина, но тот ему не ответил. Что-то подсказывало, что с домом посреди проклятых земель что-то не чисто, но ситуация вынуждала рискнуть и войти в дом. Не стоять же на улице, дожидаясь пока тебя сожрут мертвецы. Только Женгрой о них вспомнил, как трое преследователей показались из-за холма. По запаху крови, которой пропитался импровизированный бинт, они следовали за ним по пятам, однако завидев жуткое жилище замерли. Словно потеряли его след. Хотя вот он — прямо перед ними, украдкой выглядывает из окна. Женгрой догадывался, что нечто спугнуло пустых, но выходить наружу всё равно не решился. Забился у стены под стол и стал рассуждать, как ему вернуться в город и вывести бескрылую фею на чистую воду, а ещё лучше свергнуть дурака, который отправил его в изгнание.
Прошло около пяти часов. В раздумьях Женгрой задремал, а проснулся от сильной встряски и от того, что ног коснулась горячая жидкость. Он открыл глаза и обомлел. Доски деревянного пола неестественно изогнулись и начали преображаться в нечто органическое — плотное, розовое и покрытое горячей слизью. Такому же преображению начали подвергаться стены. Из мясных наростов, через крупные отверстия, хлынуло ещё больше прозрачной жидкости. Лишь боль, которая расползалась от пяток по ногам, убедила изгнанника, что это не сон. Его индикатор здоровья начал быстро таять, теряя по 500 очков в секунду. Причиной тому стала прозрачная жидкость, которая была ничем иным, как желудочным соком дома. Женгрой выбежал в коридор, тут всё так же. Стены и пол уже начали превращаться, а входная дверь скрылась за бугристой мякотью. Изгою ничего не оставалось как подняться по лестнице. Ступеньки буквально таяли под его ногами. Каким-то чудом ему удалось добраться до второго этажа. Дом ещё раз тряхнуло. Ковёр, что пролегал через узкий коридор, тоже преобразился и мерзким языком последовал за ним. Женгрою едва удалось от него ускользнуть. Напуганный и ошарашенный данностью происходящего, изгой начал ломится в каждую дверь. На его удачу, одна из них оказалась открыта. Дверь вела на чердак, где дом всё ещё был домом. Не дожидаясь пока уютное пространство обратиться желудком чудовища, Женгрой высадил круглое окно и вылез на крышу. Очередная встряска не позволила устоять на ногах. Мужчина упал и прокатившись по черепице рухнул на землю. Приземление было очень грубым, но лежать было некогда, ведь дом поднялся на шесть куриных лап и принялся давить пустых. Женгрой бежал от холмов так далеко, насколько у него хватило дыхания. Он уже ни раз проклинал себя за то, что не нанял убийц, чтобы те избавились от феи. Спустя несколько часов за ним увязались новые мертвецы. С каждой минутой желающих отведать свежей плоти становилось всё больше. Сил чтобы бежать больше не было, поэтому Женгрой схватился за камень и приготовился отбиваться. Семеро мертвецов рванули к нему с разных сторон, но не смогли коснуться. Женгроя окружила и не позволила ему навредить сфера из света. Три крылатых девушки в белоснежных одеждах пролетели мимо и рассекли большими мечами мертвецов, а через секунду исчезли, обратившись золотой пыльцой. На лице Женгроя засияла улыбка. Он узнал эту магию, она принадлежала самой сильной жрице света и старой подруге Диартемиса — Анне.
