которые начали таскать консервы ко мне в машину. Багажник был забит полностью, как и задние пассажирские сиденья. Заманаюсь потом перетаскивать домой, но это приятный груз.
— Ты бы сделал здесь что-нибудь, — обвёл я рукой рынок. — Ты ведь понимаешь, что это всё не шутки и случилось почти везде?
— Я поговорю с директором, — покивал Зауркан. — Спасибо тебе, Дмитрий.
— Да не за что, — махнул я рукой. — Ладно, бывай…
Сажусь в машину и уезжаю. Зауркана, думаю, тоже уже не увижу. Предчувствие у меня такое.
Ласточка замурчала и повезла меня домой.
М-да, денёк сегодня, конечно…
Но он ещё не закончился.
Ехать тут два километра — гр̀он-мэр̀ по выходным пешком на Гавану ходит. Ну, то есть ходила. Сейчас это будет очень опрометчивым решением — гулять по городу пешком и без оружия.
По улице Наличной на Шкиперский проток, после чего сворачиваю в арку. Во дворе практически нет машин, видимо, не послушались соседи, рванули все прочь из города.
Я тут поразмышлял немного. В Питере оставаться безопаснее. В пригороде сейчас целая прорва людей, с машинами, с вещами, а тут спокойно и тихо. Кто-то, конечно, морем ушёл, это обязательно, но, так получилось, что у меня нет яхты. Да и человек я, сугубо, сухопутный.
И что я надумал-то? А то, что мы сейчас на острове. Потому что этот район буквально Василеостровский. Будь я на месте городских властей, я бы согнал всех жителей на Васильевский и соседние острова, а мосты подорвал к чёртовой матери. Сообщение с окружающим миром только посредством барж и кораблей, а по берегам поставить крепкие полки, чтобы отстреливали зомби на том берегу. Так и победили бы.
Но это я. Что творится в голове у администрации — это большой вопрос. Возможно, они пытаются удержать остальные районы, что я искренне не понимаю. Центральный уже потерян, несмотря на то, что действовать начали очень оперативно, а за остальные можно даже не переживать — точно не удержат.
На чём я основываю свои утверждения? А на том, что укус зомби — это верная смерть в течение короткого времени. Один зомби может покусать несколько людей, а потом эти люди убегут, скроются, спрячутся… чтобы выйти к людям минут через пятнадцать-двадцать, но уже с иным содержанием в безнадёжно мёртвой голове. И всё повторится.
Даже по моим прикидочным расчётам выходит, что всё очень и очень плохо. Нет такой силы, которая способна удержать город, когда зомби буквально везде. Ну, почти везде.
И самое странное — я ещё не видел ни одного полицейского или военного. Где они все?
Паркуюсь у подъезда.
Выхожу из машины и оглядываю двор. Люди есть, не зомби, но трупы никто ещё не убрал. На лавке у подъезда сидят пятеро.
— Э, парень! — позвал меня один из них.
Смотрю на него внимательно. В мотоциклетной куртке, в хоккейных перчатках, рядом лежит мотоциклетный шлем. К лавке прислонена обитая алюминием бейсбольная бита. Я видел этого парня среди стихийной дружины.
На земле за лавкой пустые бутылки из-под пива и водки. Да они тут нахерачиваются!
— Чего хотел? — спросил я у него.
— Пожрать закупил, да? — усмехнулся бухой «мотобейсболист». — У нас уже кишка кишку давит.
— Это не для вас, — ответил я.
— Э, сука-на! — резко вскочил этот тип. — Мы тут район защищаем-на! Ты что, сука, не благодарен нам?! Не уважаешь нас?!
— Не благодар̀ен и не уважаю, — честно ответил я. — За то, что вы убили зомби? Я и сам такое могу.
— Ну, всё, ты попал, клоун! — решительно пошёл на меня «мотобейсболист», хватая свою биту.
Он, зачем-то, отвёл левую руку назад, что меня очень сильно насторожило. И не зря, потому что я увидел за его спиной едва видный всполох пламени.
Остальные дружинники тоже повскакивали и похватали оружие, но в драку не лезли.
— У тебя есть шанс отступить и сохр̀анить себе жизнь, — предупредил я, пока дистанция была ещё приличной.
— Я тебе колени и локти поломаю, клоун херов! — процедил «мотобейсболист».
— Ты сам виноват в своей смер̀ти, — произнёс я и выхватил травматический пистолет.
ИЖ-79-9Т «Макарыч» — пришлось загуглить, чтобы понять, что за штуку мне «подарил» тот идиот, которого я порезал у театра.
В общем-то, вскинув травматический пистолет, я выстрелил навскидку, но попал удачно — прямо в лоб «мотобейсболисту». Он завалился назад и выпустил то, что скрывал за спиной, куда-то влево. Это оказалось что-то вроде полупрозрачного сгустка пламени.
Этот пламени кусок врезался в красную Хонду Сивик, стоящую у соседнего подъезда. Пламя расплавило лобовое стекло и проникло в салон, что вызвало быстрое и мощное возгорание.
В несколько больших шагов приближаюсь к своей жертве, на ходу извлекая шпагу, после чего наношу добивающий удар в шею.
Остальные вскинулись, решив, что надо меня валить, поэтому я не стал медлить и атаковал.
Три выстрела — три резиновые пули достигли своих адресатов, сложив их пополам.
Мимо пролетело что-то красное и яркое, вызвавшее ожог на левом плече. Стреляю в ушлёпка, посмевшего применять против меня магию. Прямое попадание в лицо, с кровавым переломом носа.
Противники боятся, ведь сложно догадаться, что у меня не боевой пистолет, поэтому использую эффект неожиданности на всю наличную сумму, порезав и покалечив всех присутствующих.
Сильно большой разницы нет, кого убивать, если у этого кого-то нет нормального холодного оружия. У этих идиотов были только дубинки, арматура и биты, но они даже воспользоваться этим нормально не сумели, потому что пистолет, даже травматический, это непререкаемый аргумент.
— Пожалуйста, не надо… — взмолился тот тип, что посмел кидаться в меня некой ярко-красной магией. — У меня семья…
— Нет у тебя больше семьи, — покачал я головой. — Кто-то др̀угой будет обнимать твою жену, кто-то др̀угой будет заботиться о твоих детях. И ты сам в этом виноват.
Вонзаю в глотку бедолаге несколько сантиметров покрытой кровью стали.
Собрать трофеи после битвы — это почётное право победителя.
Шарю по карманам убитых, нахожу деньги, золотые и серебряные украшения, будто это теперь не бесполезный металлолом напополам с бессмысленными бумажками, ей-богу, а также серебристые шарики. Шариков было всего два, но это ровно на два больше, чем у меня было. Вот это интересно, но посмотрю дома.
Разбросав украшения и деньги по асфальту, я стащил тела своих жертв к тем зомби, которые были убиты ещё утром.
— После победы нет вр̀агов — все люди! — произнёс я.
Поразмыслив немножко, всё же произвёл «контроль», то есть проколол черепа трупам, чтобы не восстали. Я не уверен, что убитые могут восстать просто так, но сериалы и фильмы учат нас, что
