class="p1">— Это еще не все, мистер Экзито, — продолжал Кармайкл. — Я с трудом удерживал машину в воздухе и, обнаружив в облаках разрыв, направил ее туда. Мне хотелось немного отдохнуть и дозаправить бензобак из запасной канистры… Однако сесть мне не удалось. Едва я снизился над просветом, как из него вырвалась стая летающих тварей…
— Вы хотите сказать — птиц?!
Летчик нахмурился.
— Нет, не птиц, — пробормотал он. — Эти твари скорее напоминали крыланов, только огромных размеров, и еще… Это были не млекопитающие, а скорее пресмыкающиеся… Помимо кожистых крыльев, у них были длинные зубастые морды…
— Летающие крокодилы… Ну-ну… И что же с вами было дальше?
— Они окружили аэроплан и стали бросаться на него, как полоумные. Один из них даже впился зубами в материю крыла. Нападение было столь яростным, что мне пришлось отказаться от посадки на плато и срочно уводить машину в сторону Престо… Это такой городок в сотне миль от Сломанного Клыка…
— Надеюсь, вы сели благополучно, — пытался сострить зверолов.
— Благодарю вас, — сухо откликнулся Кармайкл. — Приземлившись, я обнаружил в крыле аппарата вот это…
И он протянул Алану кривой, продолговатый, заостренный предмет.
— Кажется, это зуб, — проговорил охотник, разглядывая его.
— Возьмите, — предложил пилот. — На память. Чтобы не забыть о том, что я вам рассказал.
— Никак не могу понять, чем вызвана столь трогательная забота обо мне?
— Не о вас… О мисс Дарвин.
— Тогда конечно… Будьте любезны, положите ваш подарок в нагрудный карман моей куртки и помогите дотащить этот проклятый баул до парохода…
«Кайман» оказался приземистым, неказистым суденышком с непропорционально огромными гребными колесами. Высокая труба уже изрыгала густой черный дым, что лишь добавлял сумрака в утреннюю сырую хмарь. Ричард Кармайкл помог зверолову втащить его пожитки по хлипким сходням, где их подхватил темнокожий, голый по пояс матросик в парусиновых штанах. Похоже, Алан Экзито был последним из пассажиров, что должны были подняться на борт этого парового ковчега. Остальные прогуливались у планшира на средней палубе, ожидая отхода. Избавившись от ноши, пилот и охотник направились к ним.
— Наконец-то, Алан! — взволнованно воскликнул мистер Джонсон, бросаясь к нему. — Капитан говорит, что пора отчаливать, покуда вода высокая, а вас все нету!
— Вы бы еще велели подать судно в какой-нибудь затон, — пробурчал зверолов. — Тогда бы вы меня вообще не дождались. Благодарите Дика! Это он помог мне дотащить поклажу.
— Благодарю вас, мистер Кармайкл! — всерьез воспринял его предложение поверенный в делах. — В свое оправдание могу лишь сказать, что распоряжение подать пароход к этому причалу исходило не от меня, а от портовых властей.
— О’кей! Забудем об этом.
— Забудем! — охотно согласился поверенный в делах и сразу же переключил свое внимание на авиатора: — Жаль, мистер Кармайкл, что вы не можете принять участие в нашей экспедиции.
— У вас нет аэроплана! — парировал тот. — Впрочем… Как долго продлится ваша экспедиция?
— Полагаю, недели три, не больше.
— Так вот. Если по истечении этих трех недель от вас не будет никаких известий, я постараюсь прийти вам на помощь.
— На чем? — осведомился Алан. — На вашем продырявленном «Ньюпоре»?
— Современное воздухоплавание знает и более мощные средства, — не моргнув глазом ответил пилот. — Так что позаботьтесь о разведении сигнальных костров.
— Непременно, — буркнул зверолов.
— Впрочем, прошу меня простить, господа! — сказал Кармайкл. — Я должен пожелать мисс Дарвин счастливого пути.
— Костры?.. — озадаченно пробормотал мистер Джонсон. — О чем это он, Алан?!
— О том, что вы посылаете нас к черту в зубы, — злобно откликнулся тот, поглаживая клык летающей твари сквозь ткань нагрудного кармана.
В этот момент пароход дал гудок. Береговые матросы оттащили сходни и сняли причальные канаты с чугунных кнехтов. Зверолов покосился в сторону авиатора, который поцеловал девушке руку, сделал общий поклон, вскочил на планшир и перемахнул с него на причал, который медленно отдалялся. Проделанный Кармайклом цирковой трюк вызвал всеобщие аплодисменты и воздушный поцелуй, посланный через расширяющуюся водную пропасть очаровательной мисс Дарвин. Уловив этот мелодраматический жест, Алан Экзито лишь поморщился. На силу и ловкость он тоже не жаловался, но предпочитал на публике выглядеть неуклюжим.
Шлепая лопастями, «Кайман» не спеша пробирался вдоль русла, стиснутого берегами. На правом, высоком, вкривь и вкось торчали убогие домишки живущей на окраине города бедноты, дымили трубы табачной фабрики и сохли, вернее отсыревали, рыбацкие сети. Низкий, левый, зарос тростником, среди которого торчали, поджав одну ногу, серые и белые цапли и алые ибисы, а кое-где торчали из мутной зеленоватой воды гребнистые спины кайманов. Городские постройки, крепкие стены загородных гасиенд и хлипкие ограды коровьих выгонов у близлежащих ферм — все это постепенно осталось позади.
Восходящее солнце наконец разогнало хмарь. Накаляющийся зной начал вытеснять речную сырость. Теперь оба берега выглядели одинаково. Сельва подступила к реке Святого Яго с двух сторон. Кактусы подставляли живительным лучам свои колючие лапы. Араукарии стряхивали последние капли росы в жадную до влаги сухую, исполосованную трещинами землю. Алану надоел однообразный пейзаж, и он медленно двинулся вдоль пассажирской палубы, но не успел сделать и нескольких шагов, как наткнулся на капитана Хоука, который что-то нашептывал хихикающей корреспондентке «Вашингтон-ревю». Похоже, кокетство профессорской дочки не знало границ. Зверолов хмыкнул и отправился в свою каюту отсыпаться.
Капитан «Каймана», сеньор Хосе Алехандро де ла Кастилья, повидал на своем веку всякое. Вверенное ему судно трепали ураганы, которые превращали скромную и большую часть года вполне благонравную реку Святого Яго в бурный поток, несущий вырванные с корнем деревья, индейские пироги и трупы утонувших животных. Ему приходилось неделями торчать вместе с пароходом на мелководье, ожидая, когда на выручку из порта приписки придет буксир, сам еле ползущий по обмелевшему руслу. Нападали на «Кайман» и береговые пираты, а точнее разный сброд из отбившихся от своих краснокожих и белых бродяг без роду без племени.
Все эти напасти капитан, как и положено благородному испанскому идальго, сносил с христианским смирением, достойным благочестивого католика, которое у него удивительным образом сочеталось с холодной яростью, что досталась ему в наследство от кастильских предков вместе с фамильным гербом и шпагой с посеребренным эфесом. Матросы болтали, что однажды «Кайман» напоролся днищем на камни. И этим решила воспользоваться банда Кривого Педро, промышляющего прибрежным разбоем в верховьях. Вооруженное чем попало, уверенное в своей безнаказанности отребье радостно полезло на борт.
Под бешеным натиском голодных и злых оборванцев команда суденышка вынуждена была отступить к корме, чтобы попытаться защитить груз. К счастью, в том рейсе не было пассажиров, а драться только за себя матросам было не впервой. Затеялась обычная в таких случаях беспорядочная пальба
