капитанской каюте. На откидном столике были кофе и сигары. Прохладный ветерок подступающей ночи раздувал занавеску на иллюминаторе. С берега слышалось пение цикад. Вся обстановка располагала к доверительной беседе.
— О чем вы хотели мне рассказать, доктор? — спросил капитан, после того как они обменялись мнениями о погоде и политических новостях.
— Вы не поверите, Хосе, но о здоровье некоторых пассажиров…
— Кто-то из них болен? — встревожился сеньор де ла Кастилья. — Надеюсь, это не заразно?
— Успокойтесь, сеньор, — проговорил корабельный врач, — признаков физического недомогания ни у кого из этих гринго я не наблюдаю…
— Выходит, Сальвадор, кто-то из них помешался… Он может стать опасен?
— Не до такой степени, — откликнулся тот. — Если это и помешательство, то тихое… Дело в том, что вся эта экспедиция затеяна безумцем или безумцами…
Пригубив кофе и затянувшись сигарой, капитан поощрительно кивнул.
— Расскажите все по порядку, доктор.
— Вы знаете, Хосе, что по роду своей профессии я интересуюсь естествознанием… — начал тот.
— О да, Сальвадор! Вы обшарили все окрестные берега в поисках жучков и цветочков…
— Верно, сеньор. Я мечтаю составить атлас здешней флоры и мелкой фауны. Разумеется, узнав, что у нас на борту находится профессор Дарвин, я не мог упустить случая побеседовать с ним.
— Кстати, не тот ли это Дарвин, который утверждает, что человек произошел от богомерзкой мартышки?
— Нет, капитан. Профессор Джеральд Дарвин лишь однофамилец знаменитого естествоиспытателя Чарльза Дарвина.
— И что же вам поведал этот… однофамилец?
— Видите ли, Хосе… Профессор Дарвин палеонтолог и занимается тем, что раскапывает кости древних животных, которые населяли наш мир в допотопные времена, и он весьма удивлен тем, что его пригласили в эту охотничью экспедицию.
Сеньор де ла Кастилья подался вперед.
— Так-так-так…
— Этот высокоученый сеньор утверждает, что в качестве доказательства ему была предъявлена голова вымершего ящера…
— Голова?! Вы хотите сказать череп!
— Не только череп, сеньор… Голова со всеми мышцами, покровами, глазными яблоками, языком…
— Вероятно, это была подделка.
— Он тоже так считает.
— Тогда что же вас беспокоит, Сальвадор?
— Сам профессор не похож на безумца, но вот сеньор Джонсон, который представляет одного весьма богатого гринго, похоже, искренне считает, что эти самые ящеры по сю пору обитают где-то в здешних краях…
— Тогда безумен не он, а его хозяин, — откликнулся капитан. — Ведь именно он выделил деньги на это достойное дома умалишенных предприятие.
Доктор Фернандес пожал плечами и пробормотал:
— Все это так, но…
— Вы меня успокоили, — перебил его сеньор де ла Кастилья. — Если эти безумцы отправились ловить давно уже не существующих тварей, то и возвращаться им придется с пустыми руками…
— Вероятно, так, Хосе, — согласился корабельный врач, — и все же я хотел бы убедиться лично, что речь идет лишь о легком помешательстве.
— Каким образом, Сальвадор?
— Та самая голова вымершего ящера, о которой говорил сеньор Дарвин, находится здесь, на борту…
Капитан обернулся к распятию, что висело в изножье его постели, и суеверно перекрестился.
— Пресвятая Дева! — выдохнул он и добавил уже более деловым тоном: — Если я вас правильно понял, доктор, вы хотели бы ее осмотреть?
— Совершенно верно, сеньор де ла Кастилья. На что прошу вашего разрешения.
После минутного колебания капитан «Каймана» кивнул.
— При одном условии, доктор, — сказал он. — Мы проделаем это без огласки среди команды и разрешения владельца груза. Я не хочу, чтобы матросы болтали, будто мы везем останки дьявольского создания.
— Разумеется, Хосе. Все останется строго между нами.
— Возьмите у боцмана небольшой ломик, но не говорите, для чего, — распорядился сеньор де ла Кастилья. — Потом возвращайтесь ко мне. А я пока подниму судовые документы.
Через полчаса вооруженные ломиком и мощным электрическим фонарем доктор и капитан проникли в пароходный трюм. Для этого они воспользовались специальной сдвижной переборкой, которая позволяла попасть в трюм из кладовой, где хранились съестные припасы на случай экстренной ситуации. Об этой кладовой знали только офицеры «Каймана». По грузовой декларации сеньор де ла Кастилья определил, где в трюме находится ящик с искомой головой вымершего ящера. Он покоился между баулами с личным багажом пассажиров.
Вытащив ящик в проход, оба сеньора быстро осмотрели его. Доски были так плотно сбиты, что разглядеть что-либо за ними было невозможно. Тогда капитан взял ломик, подцепил его плоским, изогнутым концом край крышки и нажал. Раздался скрип гвоздей, выдираемых из дерева. Доктор посветил в отверстие. Луч фонаря отразился от стекла. В ящике оказалась большая банка. Ухватив за горловину цепкими пальцами, сеньор де ла Кастилья с натугой вынул сосуд из ящика и осторожно поставил на палубу. Сеньор Фернандес присел на корточки и принялся разглядывать его содержимое.
— Ну что там? — нетерпеливо спросил начальник.
— Это поразительно! — пробормотал доктор. — Никогда не видел ничего подобного…
Капитан присел рядом, силясь что-то разобрать в банке, наполненной желтоватой жидкостью, и отшатнулся, едва не потеряв равновесие, когда в электрическом луче блеснул выпуклый, словно живой, глаз рептилии. Сохранив вертикальное положение и офицерское достоинство, сеньор де ла Кастилья разглядел широкие ноздри, плоскую нижнюю губу и сплошную роговую пластину вместо зубов, торчавшую из-под верхней. Потомственный идальго не разбирался в анатомии, но многое повидал на своем веку и мог с уверенностью сказать, что эта голова когда-то принадлежала живой твари, а не вышла из-под иглы и скальпеля ловкого таксидермиста.
— Клянусь Святым Распятием, это что угодно, но только не подделка, — корабельный врач произнес вслух то, что у капитана вертелось на языке. — Ни швов, ни малейших следов клея…
— Вы думаете, это голова ящера?
— Трудно сказать… Могу утверждать лишь одно. Подобное существо до сих пор не было известно науке. Его изображение я не встречал ни в одном труде по зоологии…
— Выходит, сеньор Джонсон и его хозяин не настолько уж безумны…
— Вы правы, Хосе! — согласился доктор. — Надо полагать, обратным рейсом повезем живой экземпляр.
— А вам бы этого очень хотелось, Сальвадор?
— Чрезвычайно!
— Быть может, вы и сами хотели бы принять участие в ловле такой твари?
— Был бы счастлив, но не имею права оставить службу.
— Я подумаю, как вам помочь, — пообещал сеньор де ла Кастилья. — Давайте вернем банку и ящик на место, а то я чувствую себя преступником.
Они едва успели заколотить ящик и поставить его туда, откуда взяли, как по трюму раскатился глухой удар и раздался леденящий душу скрежет. Капитан переглянулся с доктором, и оба, не сговариваясь, бросились к выходу из трюма. Сеньору де ла Кастилья было уже за пятьдесят, но тело его еще не утратило ни ловкости, ни гибкости. Коршуном взлетел он мостик, оттеснил рулевого и перевел рукоять
