нее, не для меня.
С тех пор перешли на уровень холодной войны. Даже могли молча пройти мимо.
— Собирайся, обед. — Сузила Сара глаза.
Естественно, пищу персонально мне уже никто не носил — обедал с охраной. О добавке тоже речи не шло, но мясом не обижали, а у Сары не было шанса плюнуть в чай, что тоже неплохо.
Я обернулся на мастерскую — три стены в столах с расставленными приборами, несколько столов стоят по центру, собранные по три, для зон приемки заказов и выдачи готового. Над головой — лампы, свет устроен грамотно, не собирает ненужные тени, а над паечным участком дублирован. Несколько стульев за столами, но большая их часть — у свободной стены, чтобы сразу определить, где положено сидеть гостям. По стенам проходят гофры с уложенными внутри проводами. Все чисто, опрятно, функционально — нормально я поработал.
И, вроде как, все выключено — а значит можно смело уходить на обед.
Я вынул ключ и, потеснив Сару, выбрался в темень прохода. Закрыл дверь на ключ — дождался, пока закроет она своим ключом, и первым направился к лестнице наверх.
Позади раздражённо затопали подошвы ее обуви — ей не нравилось идти позади. Хотя бы из-за подвальной двери на первом этаже, закрыв которую, можно было оставить остальных в полной темени — пока еще найдешь выключатель на стене, можно с лестницы свалиться — она с одной стороны открытая, а у второй низкий поручень, да и ширина — на одно-два резких движения. К слову, Сара меня так запирала — якобы случайно. И даже не представляла, насколько мне на это было наплевать…
Под конец лестницы, Сара все же обогнула меня — а я не удержался и постарался облапать со всем старанием, изображая, что помогаю не упасть.
На свету первого этажа было видно, как пошло розовыми пятнами ее лицо — но на истерику не сорвалась и быстро куда-то свинтила. Наконец-то правильные рефлексы. Авось, через месяц даже подружимся… Если наставник Дэвид проболеет еще месяц.
Подвзорвали моего первого покровителя крепко — он все еще лежал плашмя, и неизвестно, приходил ли в сознание. В его честь молились, его имя вспоминали на улице — мне не нужно было расспрашивать о здоровье, чтобы узнавать свежие новости.
Раньше я бы сказал, что Ральф зря сбежал. В таком состоянии наставник Дэвид еще долго никому ничего не скажет — если вообще очнется от затяжного беспамятства. Армейские у ворот Грин Хоум не объявлялись — а ведь две недели срок вполне серьезный.
Раньше я сказал бы, что перехитрил себя Ральф — столько идти к цели, стараться, отчаянно верить — и бросить на последнем шаге.
Раньше я жалел бы Ральфа и гордился им — не сломался, а раз так, то, быть может, такое с ним не в первый раз.…
Злость первых дней на него давно прошла. Да и было той злости — чуть. Подумаешь, автобус ему барахлом набили… Подумаешь, бросали при этом значительные взгляды на меня, будто бы расплачиваясь — и принимая плату… Подумаешь, только потом дошло, что исполнитель покушения на наставника не мог бы остаться в общине все равно. Ральф отомстил за Винса, но на этом его дни в Грин Хоум были сочтены.
Мастерской он действительно пытался заработать себе на обеспеченную старость — и ведь заработал же, только не здесь, а где-то на севере.
А все эти его слова о доверии — словами и остались. Проверка пистолетом — попытка добыть координаты убежища. Рассуждения о военных и о том, что теперь-то я точно должен отвести его ко входу в бункер — в ту же лузу…
Никому доверять нельзя. Злости нет, осталась глухая тоска — словно человека похоронил. Успокаивало, что он жив, и, возможно, когда-нибудь встретимся. Уже без лирики — получить по печени он точно заслужил.
Что касаемо большой затеи наставников с мастерской — пока предпосылок к ней я не наблюдал. Возможно, потому что мастерская работала на действительно важные для общины вещи — поважнее сбора электронной рассыпухи с мертвых плат. И до замысла с подгребанием всего электронного под себя еще дойдет. Но вряд ли скоро — тут с тракторами не разобрался до конца, а уже маячил наставник Лоренс с кухонной и постирочной техникой, которую тоже — срочно.
Поэтому жил и работал, ловя себя на мысли, что ощущения уже настолько привычно мерзкие, как будто это навсегда.
В закутке, где обедали я и охрана, обнаружились три мужика вокруг небольшого стола и три набора посуды, исходящие паром от горячего содержимого.
— Генри, тебе наверх, — приветственно кивнул начохраны, указав взглядом на потолок.
«Вот же человек», — внутренне ругнул я Сару.
Разница — обедать с охраной и у наставника, это вопрос переодетых на нормальную обувь тапочек, свежей рубашки и прибранных у зеркала волос. Нет определенных требований, но в знак уважения — надо выглядеть прилично.
«Ладно, возвращаться — означает заставить ждать».
Хоф начинал прием пищи с общей молитвы, и пусть я не видел в нем сильной набожности, правило соблюдал строго. Так что лучше не заставлять пятерых человек себя ждать — наставник был женат, двое детей семи и девяти лет, плюс недоразумение по имени Сара.
Совместный ужин — что-то вроде поощрения, значит, следует ждать хороших новостей.
— Генри, — поприветствовал, вставая из-за стола наставник.
Следом, понукаемые матерю, встали дети. Потом и Сара подняла свою пятую точку, чтобы тотчас уместить ее обратно — Хоф посмотрел на это, но промолчал.
Сара успела переодеться: вместо джинсы — приличествующее этому столу длинное платье. Значит, диверсия с обедом была продумана заранее — чтобы выставить неряхой, быть может. Так себе укол, слабо старается.
— Прошу простить за небрежный вид, Сара не сказала, что обед будет у вас, наставник, — коротко поклонился я.
Честность — лучшее оружие. Вон как заерзала — считала, что я начну стесняться?
— Ничего страшного, присаживайся, — предложил наставник.
Я занял предложенное мне место за полукруглым столом — там уже были выставлены тарелка и столовые приборы. Ближе к наставнику, подальше от Сары.
— Руки хоть помыл? — Буркнула та.
Хоф огрел ее недовольным взгляд.
— Да, там такое приятное розовое мыло. Атея, кажется — отличное, — кивнул я, безо всякого трепета в голосе озвучивая подсмотренное в ванной Сары мыло — так-то оно в моем зрении черно-белое, но хозяйка бережно хранила его в фирменной упаковке.
Побледнев, девушка попыталась резко встать, но
