— И как? — спросил я.
— Необычно, — смущенно пробормотала Лада. — Подружки были… правы. Это очень… вкусно.
Девушка сделала шаг назад, охнула и тяжело села на скамью. Ее ноги дрожали и никак не хотели слушаться. Лада прислонилась к стене, невидящим взглядом уставившись в потолок.
Я же выдернул меч из досок и взвалил его на плечо:
— Идти можешь? — уточнил я.
Но девушка улыбнулась и покачала головой. Я вонзил меч в доски. Подошел к скамье. Присел рядом. И девушка положила голову мне на плечо.
Дверь заскрипела. И я покосился на вход. В дверном проеме стояли Марья, Иванушка и Лесничий. Белая раса настоятельницы была перепачкана грязью. А во растрепанных волосах виднелись сосновые иглы, веточки. Лица Марьи наставников были белее снега. Но глаза горели странным багровым огнем.
Из-за спин пришедших в избушку заглядывали Алешина, Муромцева и Микулин. Но Лесничий захлопнул перед ними дверь.
Ладонь невольно потянулась к мечу. Пошатываясь, я встал, выдернул клинок из досок.
— Успокойтесь, мастер Святогоров, — сухо произнесла Моревна. — Мы пришли, чтобы помочь.
— Прежние говорили также, — парировал я. — Но оказались беднярами.
Марья задрала рукав рясы. В ее ладони появился небольшой нож, которым она полоснула по коже. На пол закапало красное:
— Кровь бедняров другого цвета, — пояснила она.
Марья обошла меня и прошла в комнату. Расслабленного вида Ивановой она не заметила. Ну, или сделала вид, что не почувствовала в воздухе остатков от Вихря Силы и свет, который словно просвечивал через грязную курточку формы Лады.
Лесничий и Иванушка шагнули к черному пятну.
— Это то, о чем я думаю? — удивленно протянул Иванушка. А затем, все трое обернулись ко мне:
— Если вы про барона, какую-то даму и мужика в плаще, который вылез из черной дыры в полу — то да, вы правы, — просто ответил я. — Кстати, Барон просил передать это вам, мастер Марья.
Я бросил ей монету. Она на лету поймала ее, разжала кулак. И все трое уставились на кругляш. Иванушка почесал в затылке. Переглянулся с Лесничим.
— Это же…
Иванова открыла глаза. Тут же подобралась, с испугом глядя на наставников. Но те не обратили на нее внимания.
— Проводи кадетов в корпус, — деловито распорядилась Марья, обращаясь к Лесничему. И он послушно кивнул:
— Идем, — буркнул он и направился к выходу. Я взял Ладу за руку, и мы последовали за ним.
Друзья ждали нас у порога. И молча направились вместе с нами за Лесничим.
Уже у ворот мы нагнали Сокола, который привел в корпус остальных кадетов. Не хватало только Черновой и Волкова.
Лада попрощалась с нами на втором этаже общежития. Пискнула, что ей нужно бежать и юркнула в крыло для девочек. Мы же прошли к моей комнате. Я отпер дверь, приглашая друзей войти.
Ксения зашла в мое обиталище последней. Она старалась не смотреть на меня. Но я знал: она почуяла Вихрь Силы, что был в доме Лихо. Почуяла мою Силу в Ивановой. И уж тем более чувствовала ее силу во мне. Она старалась остаться мне другом. Но я понимал, что после того, что было у площадки после последней тренировки, это вряд ли получится. Ей будет тяжело. И мне наверно тоже.
Я вошел в комнату и закрыл дверь. Все уже расселись на стульях и смотрели на меня в ожидании рассказа. И я пересказал все с того самого момента, когда мы расстались в преподавательской.
Муромцева и Алешина прижали ладони к губам, когда я рассказывал про Лихо. Микулин же, наоборот, довольно улыбался, словно бы это он принимал участие в битве.
— И что будет дальше? — уточнила Ксения, когда я закончил рассказ.
Я только пожал плечами:
— Завтра утром покину кампус и вернусь домой. А дальше будет видно.
Разговор прервал стук в дверь. Мы обернулись в сторону входа:
— Войдите! — ответил я.
Дверь открылась, и на пороге появилась Марья. Она уже успела привести себя в порядок. Ряса была чистой, а волосы уложены.
— Мне нужно поговорить с вами, князь, — обратилась она ко мне. И в ее голосе не было привычной сухости.
Настоятельница же покосилась на остальных сидевших в комнате и добавила:
— Наедине.
Дважды просить не пришлось. Друзья молча встали и, протиснувшись мимо Марьи, покинули комнату. Настоятельница закрыла за Микулиным дверь и взглянула на меня:
— Где ваши манеры, князь? — неожиданно с улыбкой спросила она. — Не пригласите даму пройти?
У меня от такого тона аж челюсть отвисла. На секунду мне даже показалось, что передо мной очередной двойник. Только вот правая рука Марьи была перевязана бинтом, на котором виднелись свежие красные пятна.
Кивнул, и настоятельница восприняла это как приглашение. Прошла к столу, отодвинула стул и села:
— Не ожидала, что судьба всех учеников ляжет на плечи одного кадета, — начала она. — И мне очень жаль, что вам пришлось узреть и пережить то, что не видели многие опытные бесоборцы. Школа подвергла вас всех опасности. Хотя Синод считал, что корпус будет самым безопасным местом в Союзе.
— Что будет дальше? — спросил я первое, что пришло на ум.
Марья удивленно подняла брови:
— О чем вы, князь?
— Ну о том, что утром меня отчислили, — начал я.
Настоятельница нахмурила лоб, словно не понимая, о чем я говорю.
— Директор школы Долгорукая, Сокол и вы отчислили меня за нарушения дисциплины…
— Долгорукая была найдена мертвой сегодня утром, — поправила меня Марья. — Вас отчислили двойники, созданные Кощеем. Не думаю, что их решения имеют какую-то силу в нашем учебном заведении.
— То есть…
Марья кивнула:
— Многие поколения стены этой школы не видели более сильного и способного кадета. Отчислять вас было бы глупостью.
С души словно упал камень размером с гору. И я облегченно выдохнул. Утер со лба выступивший пот.
— Нет, если вы решите завершить обучение — мы не сможем вам препятствовать, — продолжила Марья. — Но нам бы не хотелось, чтобы вы покидали курс. Из вас выйдет самый одаренный бесоборец.
Я покачал головой:
— Я не хочу уходить, мастер настоятель.
Марья кивнула. И как мне показалось, на долю секунды на ее лице промелькнуло облегчение. А затем, Моревна строго поправила меня:
— Я больше не настоятель. С сегодняшнего дня я исполняю обязанности директора школы бесоборцев. До тех пор, пока совет Синода не подберет кандидатуру на пост.
Видимо, мое лицо стало очень уж скорбным от этой новости. Потому что Моревна не удержалась от довольной улыбки:
— Не бойтесь, юноша. Я не кусаюсь.
И в этот момент, когда с ее лица слетела маска напускной строгости, она показалась мне обычной милой девушкой. Чуть старше нас, кадетов. Впрочем, этот морок снова спал, и настоятельница опять стала строгой наставницей.
— А Кащей? — уточнил я.
— Сбежал вместе с Черновой. Вся охранка и Синод подняты по тревоге. Занимаются розыском.
Отчего-то мне показалось, что изловить беглеца не удастся. Но я промолчал.
Марья же встала со стула:
— Думаю, вам пора отдохнуть, мастер, — произнесла она и подошла к выходу.
Уже у двери обернулась и улыбнулась мне. А затем, вышла из комнаты. И тут же за дверью раздался ее строгий оклик:
— Кадеты, быстро по комнатам. Отбой был полчаса назад!
Послышалось недовольное ворчание Микулина и Муромцевой.
— И я провожу вас, — добавила настоятельница. — На первый раз предупреждение будет устным, но если вы вновь…
Я лег на кровать. Заложил руки за голову и довольно улыбнулся. Все возвращалось на круги своя. И, кажется, я начинал привыкать к новой жизни. Более того: она была мне по нраву.
На этом все. Любите страну:)
Коллектив авторов выражает благодарность всем, кто поддержал книгу покупкой, лайком, коментарием и наградой. Без вас этой книги бы не было.
Также коллектив приносит извнинения за долгое ожидание, которое порой было между выкладкой глав.
Сцена после титров.
Анастасия расположилась в кресле гостиной. Перед ней, на чудом уцелевшем столике, стоял бокал и початая бутылка дорогого вина.
