Про Атом-сити кочевники узнали достаточно давно, сразу после того, как их первые поисковые отряды добрались до гор. Тут просто совпадение вышло, причем высшего порядка. Тот самый отряд, который некогда привел к горам сейчас уже покойный приятель Салеха, носящий имя Бекташ, буквально на следующий день наткнулся на поисковый же отряд людей с той стороны гор, который в аккурат перед этим отыскал сквозной проход сквозь горы.
Мало того — то ли благодаря уму Бекташа, то ли по причине благоприятного расположения звезд на небе и те, и другие обошлись без стрельбы, что было несвойственно как кочевникам, так и жителям «Атом-сити», или «атомщикам», как их время от времени называл Салех.
Они не только не поубивали друг друга, но еще и договорились о взаимовыгодном сотрудничестве, на местном, разумеется, уровне.
И те, и другие отправились к своим предводителям — кочевники к Великому Кагану, а «атомщики» к некоему Джону Адамсу, которого они еще называли «Кривой Джон», и который вроде как правил городом, пустыней и даже соленым озером. В озере никто не жил, но он все равно им правил, поскольку порядок должен иметь место быть. Никакой демократией в Атом-сити не пахло, там все было обустроено в лучших традициях тоталитаризма. А если еще точнее — тоталитарного анархизма, если это можно так назвать. Народ там разбился по бандам, и каждая имела своего вожака, но вот только никто из них не мог даже пискнуть без разрешения этого самого Джона Адамса. Хотя формально он и числился просто вожаком самой-самой большой банды.
Через неделю встреча прошла на куда более высоком уровне. От Кагана к горам пожаловал собственно Салех, который как раз уже набрал достаточно авторитета для подобных вещей, а с их стороны прибыл некто Зелльвенгер, правая рука Адамса, страхолюдного вида мужик в кожаном доспехе, с выбритой наполовину головой и с цепочкой, идущей от левой ноздри до левой же подмышки. Смотрелось это жутковато, но при этом Зелльвенгер оказался мужиком хватким и неглупым.
Он шустро очертил круг интересов сообщества из-за гор — им были нужны молодые и красивые женщины и топливо. Ну, и еще кое-что по мелочам.
С топливом у кочевников было никак, а вот со всем остальным дело обстояло более-менее сносно. Особенно — с женщинами, этого добра у них хватало. Правда, как после выяснилось, покупатели оказались разборчивыми и отбирали на самом деле только молодых и красивых, но это было делом наживным. Тем более что иные рабыни успели даже по два-три раза сходить на ту сторону. Судя по всему, нравы в Атом-сити были простые и по отношению к женщинам совершенно неджентльменские, а потому убитые там девушки то и дело по новой попадались в цепкие руки кочевников и отправлялись обратно, за горы. Так сказать — круговорот рабынь в природе.
Что до оплаты — тут тоже все было хорошо. «Атомщики» платили за живой товар щедро и на месте, хотя средства оплаты были и незамысловатые. Те самые затрапезные ружья, которые я видел, боеприпасы к ним, холодное оружие — ножи и кинжалы, хотя и в небольших количествах. А еще — соль, с которой в степи было туго.
Есть у меня подозрение, что эти лихие ребята пошли моим же путем. Не хотят они усиливать Каганат, а потому спихивают им всякий залежалый хлам. И правильно делают.
И все бы шло хорошо, если бы Великий Каган не возомнил себя Попирателем Вселенной и не потребовал, чтобы люди из Атом-сити присягнули ему на верность. С чего в его бритую голову забрела такая мысль, какая муха его укусила — этого никто сказать не сможет. Хотя Салех и подозревал, что все это происки Асланбека, который нашептал данный бред ему в уши. Каган и так был тщеславен, этот уголек тлел в его душе, так долго ли раздуть из него костер?
Как назло, две недели назад представители Атом-сити приперлись к Каганату на торг. Поначалу товарообмен происходил у горы, но потом «атомщики» начали приезжать сами, чтобы видеть весь ассортимент рабынь, а не только тех, кого им пригнали.
Какая конкретно муха укусила Кагана в тот день — никто не знает, но фактом является то, что он, несомненно, окончательно сбрендил, поскольку в здравом уме творить то, что сделал он, не станет никто. Он соизволил дойти до торжища, того самого холма, где некогда закупались живым товаром и мы, приказал вывести торговых гостей и потребовал от них клятву верности, коленопреклонения и всего остального. Ну, и до кучи скорейшего явления Джона Адамса пред его, кагановы, очи. Ах, да. Еще передачи всего оружия и транспорта в ведение досточтимого Асланбека, который у него отвечает за нападение и оборону. Если они все это сделают быстро и как он сказал — он позволит людям из-за горы жить. Если нет — сотрет в порошок.
«Атомщики» подавили улыбки и сообщили Великому Кагану, что они подобные решения принимать не могут. Что же по этому поводу думает Джон Адамс — может сказать только он сам, но они обязуются передать ему слова досточтимого кагана. Что же до коленопреклонения — то это уже лишнее, у них с самолюбием и самоуважением все в порядке. Если тут все, кому не лень, встают на колени, то у них, в Атом-Сити, такое не принято.
В результате всего, из-за гор пришло одиннадцать человек, в живых осталось только двое. Пятерых убили в перестрелке, просто так «атомщики» не сдались, четверых, уже раненых, посадили на кол. В наших условиях подобная казнь, в отличие от того света, не болезненна, но очень унизительна и по времени в иных случаях проходит очень долго. Нет, это дело можно делать и быстрее, но Великий Каган очень осерчал на «атомщиков», они мало, что колени не преклонили, так еще и грузовичок, на котором приехали, сожгли. Один из погибших успел всадить ему очередь в бензобак, полыхнуло так, что будь здоров. И грузовику хана, и соли в кузове тоже — ее из пепла потом выбирать замучаешься.
Что до оставшихся двоих — так их на холме просто и не было. Они ждали караван с добычей в степи, в одном из оазисов. И не одни, а с приемником, через который все и слышали — как видно старший из группы, поняв куда дует ветер, включил передатчик, с техникой у этих ребят все было в порядке.
Сообразив, что каравана с девками не будет, а смерть дышит в затылок, эти двое запрыгнули в «багги», который был припрятан там же, и рванули к родным горам, но напоролись на Салеха, который топал к дому с очередным караваном рабов. Он, Салех, в смысле, вообще старался в последнее время не слишком часто бывать в Каганате, от греха.
Вот этот момент мне был не совсем ясен. Как эта парочка умудрилась спрятаться в степи так, что их не нашли вездесущие кочевники, да еще и добраться до искомого оазиса на «багги», который далеко не бесшумен? Туманное это все, но мучать расспросами Салеха я не стал. Может он чего и смог бы мне сказать, но к существу вопроса это сейчас никак не относилось.
Впрочем, может он и на самом деле был не в курсе, как такое возможно, поскольку не имел к этому отношения. Иначе с чего бы пассажир «багги» с ходу высадил в сторону его отряда автоматный рожок, прибив сходу троих бойцов, а водитель взвинтил скорость до максимально возможной, уходя в сторону?
Собственно, это водителя и погубило — колесо попало в какую-то рытвину, машину крутануло в сторону, и она перевернулась. Не дал бы газку — проскочил бы, а так… Он умер сразу, но зато пассажир рассказал Салеху о том, что случилось в Каганате, и почему они были по отношению к нему столь агрессивны.
Узнав все это, Салех сначала опечалился, а после призадумался. То, что над его головой уже занесен топор — это ему было ясно, что бы он ни сделал, какие бы связи ни имел — это все были бы только временные меры. Окончательно избежать смерти можно было только полностью устранив угрозу. А угрозой являлись Великий Каган и Асланбек.
Поразмыслив минут пять, он достал пистолет, который я некогда ему подарил, и в упор расстрелял уцелевших членов своей группы, всех, кроме Криса, который был ему предан всей душой. Он же, кстати, и перебил потом два десятка рабов, которые стали нежелательными свидетелями произошедшего. Жалко их было — но что поделаешь?
«Багги» он забрал себе, а уцелевшего «атомщика» отправил под присмотром Криса к горам, чтобы тот переправился на ту сторону и все-таки рассказал Джону Адамсу о случившейся катавасии. Странно звучит, но именно война могла дать Салеху козыри в руки. Как минимум — отсрочку от смерти, поскольку во время войны Асланбеку будет не до него.
— Вот так, — закончил свой рассказ Салех. — Вот такие у нас в степи дела.
— Клиника, — коротко резюмировал его я. — Ваш Каган совсем рехнулся. Слушай, Салех, я к тебе на тот холм больше не поеду.
— Я сам тебе не дам этого сделать, — очень серьезно сказал Салех. — Какой холм? Раньше я мог тебе сказать: «Сват, брат мой, приезжай, есть хороший товар. Покушаем, поторгуем». И я мог гарантировать твою безопасность. А теперь — нет. Больше скажу — если ты приедешь, то я даже не могу сказать, чем это кончится для тебя. Хотя… Недели две назад ты точно умер бы, Асланбек не упустил бы такой шанс. Теперь ситуация изменилась, теперь ты для него не добыча, а вероятный союзник.
