момент. В периоды между их недолгим правлением в башни начали наведываться мародёры, расхищая всё, до чего могли дотянуться.
Паучишка пыталась с ними бороться, но её возможностей попросту не хватало, даже с помощью Полуночи. Кого-то удавалось поймать в сети и отпугнуть, иногда удачно срабатывали ловушки, с кем-то она договаривалась. Но увы, библиотекарь из неё был приличный, а вот охранник — никакой. Драться она не любила, убийства ей претили, даже во имя священного долга перед замком, и книги продолжали пропадать. И всё же, библиотека кое-как держалась на плаву даже в тёмные времена, пока из двух древних томов не освободились заключённые в них духи.
— Фахар? — коротко спросил я.
— Да… Фахар и Альжалид, свирепое пламя и безжалостный лёд. Фахар выбрал для себя башню Вдохновения, и вы сами видите, во что он её превратил. Альжалид поселилась в башне Знаний.
— А третья башня?
— Вечности? Её запечатали до того, как я сюда попала. Она до сих пор стоит закрытая.
Хотя бы не сгоревшая — в теории. Ситуация начала вырисовываться, и она вполне укладывалась в общую канву упадка Полуночи. Но что-то в рассказе паучишки меня смущало.
— Как, говоришь, эти двое вырвались из своих книг? Кто они вообще такие?
— По природе? Джинны — ифрит и ма́рид. Их сдерживали древние печати, но они… смогли найти лазейку.
— Оба сразу? — с подозрением спросил я.
— Д-да.
— И ты не смогла им помешать?
— Я пыталась! Я пыталась изо всех сил, но… ай, ай, ай!!
Паучиха напротив меня вдруг завопила и завертелась на месте, схватившись передними лапами за голову. Очки в роговой оправе отлетели в сторону, одна из ближайших стопок книг покачнулась и съехала на бок, задетая мохнатой лапой. Я вскочил, оглядываясь по сторонам в поисках источника опасности, но вокруг никого не было. Спустя несколько секунд всё утихло — не считая лёгкого поскуливания, что исходило от моей новой знакомой. Я поднял с пола очки, убедился, что они целы, и протянул ей.
— Ты как, в порядке?
— Простите…
— За что? У тебя был приступ, ты чем-то больна?
В голове вспыхнуло воспоминание — отвратительный нарост внутри тела Кулины, когда та была «боссом» на кухне. Но паучиха только шмыгнула тем, что у пауков было вместо носа, и отрицательно помотала головой.
— Я… я попыталась вам напрямую соврать. Если бы вы меня уже очистили, последствия были бы куда хуже…
Я вздохнул и сел рядом с ней, положив руку на тёплый серый бок. Она шмыгнула ещё раз, возвращая очки на законное место.
— Прощаю, но давай отсюда без финтов ушами. Я же сказал, испепелять не буду.
— А вдруг передумаете⁈ Слово хозяина крепко, но он всегда может взять его назад…
Спустя несколько десятилетий, отчаявшись защитить свою вотчину от воров, библиотекарь решила прибегнуть к посторонней помощи. Тщательно изучив сотню магических ритуалов, она закляла Фахара, ифрита чёрного пламени, стать хранителем башни Вдохновения. И ритуалы сработали, только вот древний дух смог очень широко интерпретировать свои полномочия, получив долгожданную свободу. Половину книг он утащил в подвал, выстроив себе логово из чёрного железа, а вторую половину сжёг, поставив заключённых в них духов поменьше себе на службу. Некоторых мародёров он убивал на месте, других грабил и оставлял в рабстве, пока те ему не надоедали. Таким образом клятву он исполнил: количество пропавших книг резко сократилось, но какой ценой?
Когда Фахар начал засматриваться на башню Знаний, паучишка была вынуждена призвать другого духа, грозную Альжалид. Та поклялась избавиться от ифрита, но силы оказались равны, и джинн льда сама оккупировала соседнюю башню. А заодно и закрыла двери для всех посторонних, чем здорово Фахара взбесила. Оба могучих духа копили силы и раз в несколько лет устраивали масштабные стихийные сражения, заставляя все башни библиотеки ходить ходуном. Не исключено, что коридор-перемычка, ведущий к ним, пострадал именно из-за этого.
Ту, что связала их клятвой, ни ифрит, ни марид не могли убить, но жизнь это ей не сильно облегчало. Фахар дважды находил убежища паучишки с запасами книг и сжигал те дотла, а Альжалид как-то заточила её в ледяной клетке на несколько лет — сбежать удалось лишь чудом.
Она продолжала и продолжала рассказывать, местами всхлипывая и утирая настоящие слёзы — каково это, двести лет держать всё в себе, без возможности излить душу? Я не прерывал её, хотя уже давно услышал достаточно. Час спустя моя собеседница выговорилась, выплакалась, слегка охрипла и сама затихла, а я достал из кобуры Райнигун и положил перед собой на пол.
— Знаешь, как это работает?
— Д-да.
— После очищения я дам тебе новое имя. С тебя варианты.
— Голова… лопнет, — пробормотала она, на всякий случай ещё раз ощупывая её лапами.
— Не буквально предлагай, окольными путями.
— А… шарады? Тогда так — что есть книги?
— Знания?
— Как вид искусства.
— Литература?
— Ага. Оставьте совсем чуть-чуть в начале, и не ошибётесь.
Она зажмурилась, вытянув в сторону одну из мохнатых лап, и я с тяжёлым сердцем вскинул револьвер. Брутальный всё-таки способ, некрасивый, жестокий, под стать самой Полуночи. Но хотя бы с результатом спорить сложно.
БАБАХ!
— Я назову тебя Лита.
Лита упоминала, что может менять не только размер, но и форму, да только сейчас передо мной всё ещё лежала паучиха размером с человека, тихонько скулящая от боли. Подстреленная лапа выглядела неважно и без остановки сочилась жидкостью, напоминающей сукровицу. Я подошёл поближе, доставая один из шприцов с зельем исцеления. Спустя секунд двадцать после укола рана начала затягиваться.
— Очищение сработало?
— Вроде… вроде да.
— Как ощущения?
— Нога болит. А как вы?
Я прислушался к себе — и с немалым удивлением обнаружил, что чувствую себя вполне сносно. Не на сто процентов, голова слегка кружилась, но не более того. Никакого сравнения с любым другим очищением, от Луны до Хвои. А ведь Лита, при всех своих недостатках, пробыла на должности библиотекаря немалый срок.
Быстрая проверка Райнигуна — в барабане пять патронов. Если считать вместе с тем, что я потратил пару минут назад, будет шесть. Полный набор. Да и ключ на шее будто стал самую капельку тяжелее. Тоже получил новый заряд? Так или иначе, но очищение в самом деле случилось. И либо я стал настолько сильнее, что мог больше
