59
Вернувшись домой, Камрин сразу решил навестить мать, но отец велел ему сначала переодеться и привести себя в порядок, чтобы не расстраивать мать. Камрин не стал спорить, улыбнулся и ушел.
Когда возлюбленный сын вошел в комнату матери, она уже сидела в постели, опираясь на множество подушек, и выглядела гораздо бодрее, нежели накануне.
– Можно войти, матушка, или желаешь покоя? Тебе отдых сейчас необходим – целитель каждый день нам напоминает об этом. Мы уже и не знаем, под каким предлогом заходить сюда, – юноша засмеялся, держа руку матери и осторожно поцеловал ее: – Ах, матушка, ты не представляешь, как здорово видеть, что тебе лучше.
– Я тоже рада, сын, видеть тебя повеселевшим и с добрыми мыслями.
– Рассказать, как все прошло на кладбище?
– Я уже знаю, отец рассказал. Я очень тобой довольна и горжусь вами всеми… Да, Камрин, где Афра? Почему-то я ее не вижу со вчерашнего дня.
– Я тоже. Вернее, видел. Но она не подходит, не разговаривает. Как-то странно, я-то привык…
– Ты привык, когда тебя преследуют? Я твою хитрую улыбку понимаю. Подсказала ей, пусть на тебя поменьше внимания обращает, тогда ты будешь за ней бегать.
– Ах, вот оно что. Значит, все против меня сговорились?
– Мне нравится, сынок, когда ты шутишь. Я так мечтала, так хотела видеть тебя с Афрой у алтаря. Даже во снах своих видела, как вы в венчальных одеждах входите в церковь. Но сейчас я буду счастлива, если у вас с Ангелой все будет хорошо. А потом… ваши маленькие дети будут играть со мной и спорить, кому рядом со мной сидеть…
– Нет, нет, матушка. Я им так скажу: «Марш все! Я сам с матушкой рядом сяду!»
Их радостный смех был слышен даже за дверью. Неожиданно в комнату вошел целитель.
– Тебе нельзя так громко смеяться, сестра, – с требовательной заботой заявил он. – Конечно, это очень хорошо, что ты развеселилась, но пока нельзя. Я сейчас прогоню этого сокола.
– Но сначала я его поцелую, – Омеана ласково обняла сына. – Я так счастлива, что вы все есть у меня, Камрин. Ты только не печалься и не теряй надежду. Я уверена, Ангела придет к тебе, обязательно придет. Вы будете вместе и подарите мне внуков.
– Я тоже надеюсь, что все будет хорошо, ты только поправляйся. Никого я так не люблю, как тебя. Все твои желания будут для меня законом. А теперь, отец-целитель, выгоните меня, а то мои ноги не хотят уносить меня от матери.
– Сейчас я им быстро путь покажу, – старик подошел к двери и открыл ее настежь, а когда юноша вышел, он сказал Омеане: – А теперь примем лекарство – и покой, только покой. Я сам прослежу за тем, чтобы ни один посетитель сюда не зашел. Весь наш народ ждет твоего выздоровления.
Тавын уже поджидал Камрина внизу.
– Ну что, выпроводили тебя? – спросил он, улыбаясь. – Ее пока не стоит утомлять, но хорошо, что ты поднял матери настроение, а чуть позже я сам туда зайду.
– Целитель не пустит. Как раз я-то ее не утомляю, а вот некоторые… – Камрин, прищурившись, посмотрел на отца, и оба громко засмеялись.
– Ах ты, маленький тигренок, уже обо всем тебе доложили! – Тавын обнял сына за плечи – Пойдем, перекусим, я уже проголодался.
После шахматной игры, Камрин долго лежал в задумчивости на убранной бархатным покрывалом постели, заложив руки за голову и глядя в хмурую пелену дождя за окном. Он хорошо знал, что отец, мать и остальные стараются выглядеть спокойными, скрывая печаль и слезы. Разве он сам не так поступает, разве он не хотел, чтобы сбылась мечта матери? «Ангела, Ангела, где ты? Ты же знаешь, что я не могу тебя искать, если, даже этого сильно захочу. Долететь до тебя я не могу, здесь нет ваших летающих кораблей. Я сойду с ума. Почему не даешь о себе знать?..»
Глубоко вдохнув и тряхнув головой, словно сбрасывая наваждение, Камрин вернулся к более практическим планам. «Сначала надо заставить чужеземцев покинуть остров. Надо идти к полковнику, тем более что он сам хотел о чем-то поговорить…»
Храм располагался на окраине в южной части города, возвышаясь на фоне уже убранных полей. Одна воинская часть чужеземцев обосновалась прямо на территории храма, а неподалеку, другая – на склонах золотоносных гор в отдалении за полями. «Можно подумать, что пришельцы оберегают золото не только от чужих, но и от жителей острова тоже», – промелькнула у Камрина мысль.
У церкви христосцев остановили солдаты.
– Пропуск!
– Что он говорит?! – возмущенно отозвался один из христосцев. – На собственной земле, чтобы войти в собственный храм, я должен иметь разрешение?
– Братья, сохраняйте терпение, – попросил Камрин. – Слушай, солдат, нас сам полковник позвал. Сообщите ему, что я пришел со своими людьми для разговора.
За полковником отправили вестового, а остальные солдаты в ожидании командира подобрались и поспешили занять отведенные каждому посты.
Камрин спокойно наблюдал за этими действиями.
– Выше нос, братья, разве вы не видите, как они опасаются нас? Вы и безоружные наводите на них страх.
Вскоре делегацию впустили в расположение воинской части. Въехав во двор церкви, христосцы сошли с коней, и двое солдат отвели животных в сторону.
Полковник вышел встретить переговорщиков.
По всей церковной ограде валялся мусор, обрывки бумаги, консервные банки, там и тут виднелись следы от костров. Возмущенный до глубины души Камрин воскликнул:
– Во что вы превратили храм?! Это же Дом Божий! Знаете, полковник, у нас храмы никогда не закрываются, они всегда открыты, но это место поклонения и почтения, а свинарник. Что же вы позволили себе натворить в святом месте? Наверное, внутри все нисколько не лучше.
– Я думаю, что все еще можно поправить, – примирительно сказал полковник. – Пойдемте!
Полковник попытался расположить гостей к себе, стараясь выглядеть добросердечным:
– Чувствуйте себя спокойно, здесь вас никто не обидит, – пообещал он, и попытался пошутить: – Я рад, что вы решили прийти, и я, можно сказать, тут почти один, без армии. Вы можете не опасаться, это не ловушка. В больше степени все, что случилось, произошло из-за личных амбиций вашего Фанетея. Если бы я хотел и у меня был бы такой приказ, то мог бы давно захватить ваших правителей и отправить их в Изавию. Тогда вся наша проблема разрешилась бы сама собой.
Услышав такие речи, христосцы положили руки на рукояти мечей, сдвигаясь более плотно вокруг Камрина.
– Успокойтесь, друзья, я просто пошутил…
– Ваша шутка неуместна, полковник! Забирать кого-то из нас туда – никчемная затея. Это только усугубит ситуацию. Изавии ведь не нужен пленник, будь он принц или король. Вашей стране, просто-напросто, нужны наши богатства, наше золото, не так ли? – Камрин пристально посмотрел на полковника. – Но христосцы все равно остаются хозяевами на своей земле. Разве что придется убить всех жителей острова, но это вам невыгодно. Другие страны, те же Аназия, не дадут вам остаться тут полноправными хозяевами, так что без нас вы быстро передеретесь за наш остров.
– У вас острый ум, Камрин, я это сразу понял, потому и просил вас придти для делового разговора. Я знаю, вы нас не выносите, но, поверьте, была бы моя воля, я остался бы на вашей стороне. Но я воин своего народа, а вы своего. Давайте пожмем друг другу руки, хотя вы нас и не любите! – и полковник протянул руку Камрину.
Молодой христосец демонстративно заложил руки за спину.
– Простите, но за что мой народ должен вас уважать? Я лично на вас не держу зла, это и не по нашему обычаю, но руки вам не подам. Несмотря ни на что, на ваших руках осталась кровь христосцев. Если вы сможете омыть их своей совестью, то, возможно, многие христосцы и смогут подать вам руку.
Полковник пожевал губами и кивнул:
– Хорошо, я вас понимаю. Пойдемте в мой кабинет, поговорим.
Войдя внутри основного здания храма, полковник приказал вызвать к нему лейтенанта Фотрена и капитана Гернета, после чего провел делегацию христосцев в помещение, выбранное для его резиденции.
Свято соблюдая издавна заведенные порядки, христосцы на входе в храм произнесли молитву, левой рукой придерживая рукоять меча, а правую приложив к груди и преклонив колено. Только после этого они вошли в церковь. Там тоже царил хаос – валялись пустые бутылки, окурки, пахло потом и сапогами.
Полковнику стало неловко, и он пробормотал что-то про поминки погибших товарищей и про то, что не ждал визита Камрина так рано.
– Знаете, – сказал он, – я хотел поблагодарить короля за то, что позволили похоронить наших солдат на кладбище, как христиан. Не бросили их тела в океан на корм акулам. От всех нас хочу сказать… Раз уж вы здесь, примите от нас благодарность.
– Благодарить надо наш народ, и я обязательно вашу благодарность передам, – ответил Камрин. – Мы с вами на этом белом свете стали врагами, а они перед Богом братьями. Уверяю вас, сейчас там, на небе, они пытаются понять, какая же сила их заставила поднять на человека руку. Была бы у них сейчас возможность, они пришли бы и сказали вам: «Братья, не живите так, как живете. Заставьте себя слушать голос души, тогда вы узрите истину». Но, увы, это удается только тому, кто истинно примет Бога.
