— Пойдем, я провожу тебя до дома, — предложила Ани. Ее флаер стоял возле спортзала.
— Это далековато.
— Ничего.
— Слушай, — вспомнила я, — вот что хотела спросить. Тот молоденький ско… Ландзо Энгиро, кажется?
— Да.
— Его наградили, наверное, за поимку Аригайрта?
— Почему ты вспомнила об этом? — удивилась Ани.
— Сама не знаю. Думаю иногда… Все-таки знаешь, Аригайрт для меня… если бы не он, моя жизнь, наверное, совсем иначе сложилась бы. И странно, что его такой мальчишка поймал.
— Ничего странного, он же ско. Не думаю, что его как-то наградили. Ну написали в Вестнике, конечно… широко прославился в узких кругах. Может быть, выдали денежную премию. Небольшую.
— Почему у вас все не как у людей, Ани? Объясни.
— Да что у нас не как у людей?
— Понимаешь, у вас нет орденов и медалей. В армии. В полиции. Вообще нигде нет. И чины… У нас если человек даже ничего из себя не представляет, он обязательно продвигается по ступенькам… А у вас этого нет. Человек может совершать подвиги, и всю жизнь просидеть в чине дектора или вообще миллеса. Денежные награды у вас тоже маленькие совсем… Да и так посмотреть — лучше живут все равно те, кто беспокоится о деньгах, мелкие бизнесмены всякие… А герои у вас живут как все. А ради чего вы вообще все делаете?
— О-о, Синь, — улыбнулась Ани, — это ты затронула интересную тему. Посмотри на досуге теорию мотивации, я тебе подкину список литературы. Трудовая мотивация. Про военную, кстати, я не знаю, но она управляется примерно теми же законами.
— Ну видишь, я ведь управляла людьми. Шибагами. Им обязательно пряник нужен. Проще всего — деньги, добыча. Я давала долю добычи каждому. Не жалованье, кто ж будет за жалованье стараться… На Серетане — там служебный рост используют. Опять же, награды всякие, ордена. А если ничего этого нет, совсем ничего… тогда как? Из каких соображений люди будут работать, тем более — воевать?
— Соображений разных много, Синь, — ответила психолог, — например, человек может работать потому, что работа ему безумно интересна, что без нее он себе жизни не представляет.
— Где ж найдешь на всех таких интересных работ?
— Да, это сложно. Но есть и другая мотивация — работать потому, что так нужно. Ну скажем, выполнять свой долг — перед Родиной, перед Богом.
— Ну-у… Ани, где ж столько людей наберешь, которые только ради долга будут работать?
— Эти две мотивировки — долг и интересная работа — вполне работают у большинства, — ответила Ани, — на практике. Если это большинство правильно воспитывать. Меньшинство все равно будет интересоваться только деньгами или собой любимым. Но у нас на Квирине это меньшинство в загоне — оно получает свои деньги и живет спокойно. Это мелкий бизнес. Еще есть отдушина для честолюбивых — спорт и профессиональное, никому, кроме них самих не нужное искусство. Видишь ли, Синь, проблема в том, что если более грубые мотивации — карьеру и деньги — оставить, то более тонкие исчезнут совсем. Механизм этого прост. Ты, может быть, замечала, что карьеру делают те, кто интересуется именно карьерой, а не делом.
Еще бы, подумала я. Давно замечено: латы и капитаны — толковые и умные люди. Мильты — бывают разные. А гралы… кошмар сплошной. Если среди них хоть один нормальный попадется — это реликт.
— И с деньгами та же история. На поверхности оказываются те, кто умеет зарабатывать, выжимать как можно больше денег из всего, а не лучшие специалисты. У нас это исключено.
Мы прошли мимо рощицы платанов с толстыми голыми, причудливо искривленными стволами. Вот уже и мой дом виден… Корпус 172. Весь такой беленький среди зеленой листвы.
Ани будто опомнилась, стала серьезной.
— Синь, вот я работаю с тобой уже больше года…
И в самом деле — больше года я сижу на этом их Квирине. Собственно, почти два.
— И не знаю, что, собственно, делать. Я должна удерживать тебя от депрессии — так у тебя ее нет. Корректировать твое поведение…
Ани замолчала.
— Видишь ли, Синь, не уверена, что на твоем месте не поступала бы точно так же. Не знаю, что корректировать!
— Слушай, Ани, — сказала я, — тебе деньги за это платят?
— Ну платят, да. Пока дети маленькие, все равно не сидеть же дома. А летать я пока не хочу.
— Слушай, ну и получай свои деньги. А мне все-таки веселее, когда ты приходишь.
Мы остановились у порога — Ани не собиралась сегодня заходить ко мне. Отработала свое…
— Знаешь что, Синь, — сказала она, — я постараюсь… напишу прошение. Может, тебе все-таки отменят приговор.
Я отвела взгляд.
— Ани, — сказала я, — ты ж мое дело читала.
— Да.
— Я шибаг. В самом деле. Я убивала людей… мучила. Не сама, но на моих глазах, по моему приказу… правда, пытки у меня применяли только… к тем, кто и сам… к шибагам.
Вспомнив про убитых ско, я сглотнула. Но промолчала. Не надо об этом. Никто не знает — и не надо.
— Я грабила суда, пассажирские и грузовые. Ты знаешь.
— Синь, — с трудом выговорила Ани, — я ско.
— Вот видишь… я была твоим врагом.
— Синь, враг — это больше, чем никто. Понимаешь. Я ско. Мы тоже это делаем иногда. Убиваем. И другое, тоже. Не знаю, Синь — но иногда я чувствую себя чужой на Квирине. Здесь немногие поняли бы меня. Ты — понимаешь.
Она помолчала и добавила.
— Мне кажется, ты сама могла бы работать в СКОНе.
— Нет, — быстро ответила я, — Ты обо мне слишком хорошего мнения, Ани.
— Почему?
Я пожала плечами. На самом деле ответ был прост — я хорошо помнила того ско, раздавившего мне руку при задержании. Нет, никакого зла — все это более, чем нормально. Я поступила бы точно так же, и поступала уже так, и даже хуже.
Просто он всегда останется мне врагом. Я никогда не смогу этого забыть. И никогда не забуду приговора.
Вряд ли я вообще смогла бы жить на Квирине. Но если — то тихонько, забиться в уголок куда-нибудь.
Однако объяснять все это мне не хотелось. Психолог, тоже мне.
— Да так, не хочется.
— Все-таки я напишу прошение, — упрямо сказала Ани и на прощание сжала мою руку.
Я люблю начинать утро с новостей под чашечку кофе.
Провожу Лус в школу — и включаю циллос. Квиринские новости всегда настраивают на бодрый и возвышенный лад. Хочется исполнять радостные песни о солнце, море и крепкой дружбе, шагать куда-нибудь, чувствуя рядом плечо друга, честно трудиться и заниматься самосовершенствованием.
Новости о строительстве в новых колониях и на самом Квирине, о космических Службах, об очередных подвигах, совершенных какими-нибудь эстаргами (космическими работниками), о новых изобретениях и открытиях, о новых концертах, спектаклях, выставках, дискуссиях, сетевых пространствах и прочей культурной жизни, о детях и школах, о богослужениях и праздниках. О дружественных контактах и переговорах с другими мирами.
