В салоне поднялась перегородка между передним рядом и пассажирскими сиденьями. Перегородка тут же потемнела до полной утраты прозрачности, то же самое произошло и с окнами. Фомичев больше не мог видеть, куда его везут. Включился мягкий свет. Китаец напротив достал сигареты, спички и освежитель дыхания, предложил Фомичеву. Тот сделал отрицательный жест, не курю, мол. Китаец неожиданно улыбнулся. Жутко у него получилось – при полностью неподвижной верхней части лица резко растянулись губы. Через секунду он открыл бар, предложил сразу вино и чашку с чаем. Вот чай – это было хорошо. На чай Фомичев согласился. Китайцы улыбнулись все сразу.
В тяжелом, неживом молчании прошло около получаса. За это время машина ни разу не замедлила ход. Фомичев начал уставать и думать, что после чая неплохо бы выпить чего-нибудь крепкого, потому что ресурсы самообладания истощались. Но тут машина остановилась. Вернулась прозрачность стекол. Они приехали в подземный гараж или нечто в этом роде. Фомичева выпустили наружу, выстроились вокруг него и повели.
В соседнем зале их встречала другая команда. Все встали, обменялись приветствиями и рапортами. Потом старший офицер встречающих сказал:
– Здравствуйте, мистер Фомичев. Я Ли Чан, буду переводить для вас.
Что ж у них тут – много Ли Чанов, и все переводчики? Или это псевдоним? Или должность?
– Здравствуйте, товарищ Ли Чан. Я очень рад.
– С вами хорошо обращались? Есть жалобы?
– Нет, никаких жалоб.
– Вам нельзя иметь при себе никаких записывающих устройств и устройств, похожих на записывающие. Только личный чип без сопряженного браслета. Вам необходимо сдать все такие устройства, которые вы имеете при себе.
Фомичев подчинился. Ли Чан протянул ему коробку, в которую он сложил все, что могло бы выглядеть подозрительно. Туда же офицер сопровождения положил его карточку от номера в отеле. Ли Чан закрыл коробку, опломбировал ее и передал помощнику.
– Прошу вас, мистер Фомичев, следуйте за мной.
Фомичев не задавал вопросов. Где он, зачем он – спрашивать бесполезно. Это Шанхай, здесь не скажут.
Ли Чан привел его к дверям, перед которыми стояли два офицера. Короткий обмен приветствиями, один из офицеров зашел в помещение, доложил, получил ответ и пропустил Фомичева. За ним вошел и Ли Чан. Остальные выстроились снаружи и замерли в ожидании.
Помещение оказалось то ли небольшим залом, то ли большим кабинетом. Окна, закрытые жалюзи. Умело подобранные и развешанные по стенам китайские гравюры – единственный элемент национального декора. Большой стол, просто письменный стол, за которым сидел мужчина лет тридцати пяти или сорока на вид, с гладко зачесанными назад черными волосами. У него было довольно живое для китайского офицера лицо и внимательные глаза. Повседневная форма, вроде полковничья. За его стулом у стены замерли двое.
Полковник жестом показал Ли Чану на стулья.
– Мистер Фомичев, вот стулья, – сказал Ли Чан, – пожалуйста, напротив стола.
Ну что ж, для следователя полковник выглядит обнадеживающе. Не робот, и то хлеб.
Полковник произнес несколько коротких фраз.
– Мистер Фомичев, – перевел Ли Чан, – вы исследовали Саттангскую аномалию. Расскажите, пожалуйста, что она собой представляет.
Неожиданно. Фомичев собрался с мыслями, прикинул, что знания физики у полковника скорей всего ограничиваются общим образованием – в Шанхае есть свои университеты, но вряд ли для военных читают специализированные курсы. Стараясь обходиться без сложных фраз, он рассказал, что такое аномалия, какие бывают виды аномалий, в чем особенность Саттангской, в чем ее родство с Хилирской. Изложил три основные версии, существующие на сегодняшний день. Сказал, что сам придерживается версии о том, что аномалия полностью искусственная, созданная иной цивилизацией.
Полковник заинтересовался.
– Расскажите про Чужих, – сказал Ли Чан. – Какие они? Они сильно отличаются от людей?
– Это однозначно гуманоидная цивилизация. Нет никаких данных о том, что они происходят из нашей Галактики. Один из тоннелей Саттангской аномалии ведет за пределы галактики. На Саттанге ведутся активные работы, там было жилое поселение Чужих. Недавно обнаружили саркофаг с телами шестерых представителей этой цивилизации. Пятеро мужчин и женщина. Останки превосходно сохранились, можно легко реконструировать внешность. На мой взгляд, не столь уж она и чужеродная. В галактике, кроме людей, еще два вида разумных, и те же орки отличаются от человека куда сильнее. Некоторые горячие головы предлагают клонировать Чужих, благо, клетки в первом приближении сохранны. Я бы не стал этого делать.
– Почему? Да, я понимаю, этическая компонента. Но ведь так можно было бы возобновить цивилизацию.
– Дело не в этике. Этичным было бы, как вы верно подметили, возобновить цивилизацию. Дело в том, что нам неизвестно, от чего они погибли. Но не от старости точно. Больше всего похоже на болезнь. Причем очень заразную. Вместе с клеточным материалом мы можем разбудить инфекцию, не потерявшую силу за счет хранения тел в саркофаге.
– Мистер Фомичев, были сведения, будто нашелся некий математик, который сумел разобраться в логике Чужих и понять, как устроены их мыслящие станции.
Тут Фомичев напрягся. Полковник тут же уточнил:
– Нам не нужен ваш математик. Поверьте, у нас свои не хуже. Интересует безопасность пользования станциями Чужих.
– Тут есть два разных аспекта. В принципе, все эксперименты показали безопасность. Системы Чужих настроены на защиту и сохранение живого, вне зависимости от наличия разума. Хилирский тоннель сейчас проходят, закрепив на внешней обшивке скафандр с посаженной в него кошкой. Кошки путешествие хорошо переносят, есть уже опытные астронавтки. В принципе, особой нужды в этом нет, это средство дополнительной безопасности. Но что касается освоения нами чуждой техники… Увы. Поверхностное знакомство далось легко, но и только. Нам доступны только самые примитивные функции. Математик… это было чересчур самонадеянное заявление с его стороны. Логика Чужих только кажется похожей. Мы нашли несколько кнопок и научились с их помощью производить определенные действия. Но этих кнопок – сотни, если не тысячи. Мы сейчас находимся в положении подопытной обезьяны, которая знает, что если нажать рычаг, из ящика выскочит банан. Ей кажется, что система понятна. Так и мы. Мы даже не можем увидеть эту систему. В силу разных причин. У Чужих органы чувств были устроены иначе и, соответственно, иначе функционировали. Сначала думали, что это касается лишь зрения. Сейчас есть мнение, что у них не было слуха в нашем понимании. А все это означает, что их ход мысли определялся другим набором факторов, и, соответственно, как-то просчитать его обычному человеку крайне затруднительно.
