спросил он.
Она подошла ближе:
– Да. Морозно сегодня, правда?
– Пробирает до костей.
– Я слышала по радио, что в Лондоне такой туман, какого раньше никогда не бывало.
– Да, так говорят.
Она собиралась уже уйти, зная, что разговаривать с ним не стоит, но что-то в этом человеке, ссутулившемся у поручней, вызывало мучительную жалость, а Сара чувствовала отчаянное одиночество. И поэтому она спросила:
– Не работаете сегодня?
Мужчина покачал головой:
– Только что выписался из гостиницы. Сегодня возвращаюсь в Лондон. Не слишком удачная вышла поездка. Я продаю игрушки и всякие новинки. Объезжаю курорты Сассекса. Люди в это время года обычно закупаются на весну, но времена тяжелые. – Он печально улыбнулся. – Сорить деньгами в это Рождество мне не светит.
– Игрушки и новинки?
Сара вспомнила комитет, игрушки для бедных детей на севере, миссис Темплман.
– Да. – Он улыбнулся. – Я родом из Брайтона, меня все тут знают. – Мужчина подал ей руку в перчатке. – Дэнни Уотерсон.
– Сара Хардкасл.
Они помолчали.
– Я слышал, что коронацию назначили на июнь, – сказал он.
– Правда?
– Да. Звонил в офис сегодня утром, и коллеги мне сказали. Пока еще не нашли никого, за кого бы выдать ее. Говорят, королева-мать настаивает на одном из немецких принцев.
– Может, лучше оставаться незамужней, как первая Елизавета?
Уотерсон снова посмотрел в сторону берега:
– Я помню это место в сороковом году. Колючая проволока вдоль всей набережной, на пляже тоже, бетонные ловушки для танков в воде. Даже не верится.
– Точно.
– И продукты по карточкам, помните?
– Да.
– Теперь покупай что хочешь. Если можешь себе позволить. – В его словах прозвучала горечь. – Я пару месяцев прослужил в отряде местной обороны, помните эти войска?
Она помнила: старики и мальчишки из кинохроник, маршировавшие с палками, потому что винтовок не хватало. Ей представилась бойня, которая ждала их в случае вторжения.
– Я тогда был слишком молодым, чтобы попасть под призыв, – продолжил Дэнни. – А через пару месяцев все кончилось. – Он снова облокотился на поручни. – Я вот думаю, как могло бы все повернуться, не заключи мы тогда мир: вторглись бы немцы или нет? Не так-то просто, скажу я вам, переправить армию через Пролив.
– Нам говорили, что это не составило бы труда. Мы потеряли все наше снаряжение под Дюнкерком.
– Возможно. Ладно, мы сделали в сороковом свой выбор и теперь имеем то, что имеем.
По тону Дэнни было понятно, что он настроен против режима, хотя ничего действительно крамольного он не сказал.
– Да, – тяжело вздохнула Сара.
Дэнни печально покачал головой:
– Я переживаю за будущее своих деток. Вчера мне довелось повидать под Уортингом одно из мест, куда согнали евреев. Издалека, с поезда, похоже на скопище старых армейских казарм. Обнесено проволокой, солдаты патрулируют. Моя жена говорит, что евреи этого заслуживают, что им нельзя доверять, что они не до конца преданы Британии. – Он снова покачал головой. – Ну, мы тут не в силах ничего поделать.
Сара поймала себя на мысли, что в последние дни не вспоминала о евреях.
– В новостях ничего не говорят, – сказала она.
– Нет. Люди скоро забудут. Так всегда бывает с тем, чего они не видят и что их не задевает.
– Сколько лет вашим детям? – спросила Сара.
– У меня два мальчика. Шесть и восемь лет. А у вас?
– Нет. Я… Я вдова.
– С сорокового года?
– Нет, с недавних пор. Мой муж погиб в автокатастрофе.
– Ох, мои соболезнования.
– Пожалуй, мне пора возвращаться, – сказала Сара. – Холодно.
Дэнни посмотрел на нее:
– Наверное, это трудное для вас время – Рождество?
– Да. Вот почему я решила уехать на несколько дней.
Она поймала себя на мысли, что ложь уже дается ей легко. Так ли это было с Дэвидом? Сара посмотрела в глаза Дэнни и ощутила укол вины.
– Может, вы не прочь чего-нибудь выпить? – волнуясь, произнес он. – В переулках много маленьких пабов с теплыми угольными каминами. Они должны уже открыться.
«Да он пытается меня подцепить», – подумалось ей. А может, и нет, просто ищет, с кем провести время в это унылое утро. Она поколебалась, потом улыбнулась и ответила:
– Спасибо большое, но нет. Мне пора идти.
Дэнни выглядел виноватым и слегка смущенным.
– Разумеется. Простите меня. Надеюсь, вы не обиделись…
– Нет, нисколько. Но мне пора.
Он снова коснулся шляпы неуклюжим, вялым жестом, потом сказал:
– В зимнее время здесь уныло. Не подумайте, что я лезу не в свое дело, но, может, вам было бы веселее в Лондоне…
– Да, может быть. – Сара вздохнула. – Ну ладно…
С этими словами она повернулась.
– Надеюсь, я не сказал ничего неподобающего…
– Нет. Напротив, приятно было поговорить.
Она зашагала по пирсу, к набережной, тоскливо размышляя о том, что одиночество может стать ее вечным уделом. Когда она вышла на набережную, со стойки у отеля «Старый корабль» раздался крик газетчика:
– Гитлер мертв! Фюрер умер!
Прорвавшись через блокпост, пожарная машина продолжала нестись с опасной скоростью по дороге, трезвоня сиреной. В какой-то момент водитель нажал на клаксон, и переходивший дорогу человек в белой маске совершил отчаянный прыжок в сторону; в свете фар на миг обрисовалась его летящая фигура. Затем Дэвида с силой бросило в сторону, и могучий автомобиль резко остановился. Все встали, слегка ошалев, и поглядели через борт. Фары горели, и, хотя лучи их едва пронизывали туман, Дэвид понял, что они остановились перед тяжелым грузовиком, – был виден его крытый брезентом кузов. Военный грузовик, с ужасом подумал он. Спасший их молодой человек снял с головы каску.
– Пошли, – сказал он весело. – Вылезайте. Ваш новый транспорт ждет.
– Но это же военный…
Пожарный рассмеялся:
– Мы его тоже угнали. Ну же, идем. Полиция скоро сообразит, что вызов на пожар был ложным.
Дэвид спустился на землю, за ним слезли Бен, Наталия и их юный спаситель. Сидевшие в кабине трое пожарных тоже вышли на улицу. Дэвид огляделся: они стояли на мощеной дороге, по обе стороны тянулись запертые гаражи. Рядом с грузовиком он увидел человека в военной форме, высокого и дородного.
– Кто это? – спросил он у молодого пожарного.
– Не знаю, дружище. Нам только велели доставить вас сюда. – Он хлопнул по борту автомобиля. – Старый добрый «мерриуэзер» никогда не подведет.
Молодой человек достал пачку сигарет и пустил по кругу. Дэвид с благодарностью взял одну.
Военный двинулся в их сторону, выступив из тумана: пятидесяти с лишним лет, с морщинистым лицом, черными усами и суровыми, колючими глазами. На нем был мундир капитана. Он смерил их взглядом.
– Вы настоящий военный? – спросил Бен.
– Да, – ответил капитан резко. – Я
