В этот момент во входную дверь постучали. Все замерли, прислушиваясь. Не показалось ли? Словно желая подтвердить, что не показалось, стук повторился снова.
— Я сейчас спущусь, — Джон пошел к двери из комнаты.
Снизу донесся голос Клотильды.
— Сейчас, сейчас. Подождите.
Раздался скрип открывающейся двери. Вслед — невнятный шум дождя и завывания ветра.
— Господин судья? Конечно, проходите. Что же вы ходите в такую погоду? Хороший хозяин и собаку не выгонит. Весь промокли. Давайте, я повешу плащ.
— Судья? — Джон на секунду замер в дверях, потом исчез. Раздался перестук каблуков по ступеням.
— Что ему надо? — прошептал Поль. Во взгляде читалось: только не за мной. Алексей вышел следом, но не стал спускаться вниз. Оперся на перила и смотрел, как Джон разговаривает с судьей. Судья что-то говорил. До Каширцева доносилось только невнятное бурчание. Несколько раз он недовольно посмотрел в сторону Алексея. Потом передал Джону небольшой сверток и, хотя Джон пытался его удержать, оделся и ушел.
— Зачем приходил господин судья? — нетерпеливо спросил Поль, как только Джон вошел в комнату.
— Вот, передал, — Сильвестерн бросил на стол сверток белой материи. Тот приземлился со стуком нетипичным для такой мягкой и легкой вещи как ткань.
— А что это?
— Это? Судья сказал, что это дал когда-то его прадеду сам Свиргт. А теперь он дает нам.
— Сам Свиргт! — Поль подскочил. Глаза возбужденно загорелись. — Дай посмотреть.
— Смотри. Только аккуратней.
Поль благоговейно поднял сверток на вытянутых руках. Осторожно развернул.
— Ух ты! — наконец сказал он.
Алексей посмотрел через его плечо. На ладонях Поля лежал крохотный, двадцати сантиметров длинной, нож. Весь целиком из металла. Гладкий, без каких либо узоров. Округлый словно не нож, а штырь. По четырем сторонам проходят широкие деревянные вставки, цветом как тот деревянный кубик, что Джон кидал ему в карете, сходящиеся на острие.
— Серебро, — проговорил Поль. — А это, — он чуть куснул деревянную полоску не брезгуя пачкавшими ее бурыми пятнами. — Осина. Этим ножом можно и оборотня убить и вампира заколоть, — Он посмотрел на Джона. В глазах горел восторженный огонь. — Дай мне!
— Нет, — Джон взял нож с ладони Поля. Парень проводил его таким взглядом, словно у него вырвали сердце и он вот-вот скончается. — Нож возьмет Алексай, — Он протянул нож Каширцеву.
— Но почему я? — Алексей даже сделал шаг назад от оружия.
— Твою дочь украли — тебе и нанести смертельную рану обидчику. Бери.
Рано утром они отправились в путь. Каждый нес с собой по два пистолета (только у Поля был один) и по двадцать одной пуле. Еды взяли совсем немного — на два дня. Почти весь путь они проехали на карете Джона, но потом, когда дорога свернула в сторону, огибая страшное место, спешились. Джон взял под уздцы лошадей, развернул их.
— Н-но-о, пошла — он хлопнул первую в связке по крупу — Домой.
Лошади всхрапнули. Потащили карету. Опасно раскачиваясь из стороны в сторону, она вскоре исчезла за поворотом. Перестук копыт еще доносился, но потом пропал и он.
— Пошли — коротко бросил Джон.
Они свернул с дороги и пошли в лес. По счастью лес оказался чистым: ни буреломов, ни вязких луж. Колючих веток и тех не было. Рай для грибников и отдыхающих. В другое время Алексей оценил бы, но сейчас не до красивостей. В голову лез только ад, царивший здесь по ночам. Он вслед за Джоном с тревогой посматривал на солнце. Светило ближе и ближе подкрадывалось к горизонту, надеясь незаметно для глаз улизнуть, оставив доверившихся ему людей в смертельной ловушке. Собака огненная.
Неожиданно лес кончился, деревья резко ушли в стороны. Алексею на секунду даже показалось, что они отпрыгнули прочь от гиблого места, и перед ними предстал замок.
Высокое здание, делилось на несколько частей. Поднимались башни. Судя по окнам, перекрытия в них были на разной высоте, так что одна башня была в два этажа, а другая, широкая как колесо, в три. Хотя была лишь немногим выше первой. Замок явно не готовили к обороне — вместо узких бойниц большие окна. Стена, опоясавшая замок, низкая и на ней нет зубцов. Вокруг крепости не было даже рва. И стена, и все здания сделаны из одинакового серого камня, ноздреватого как пемза и на взгляд даже хрупкого. Ворота большие и массивные, обитые толстыми полосами железа, приоткрыты, словно в приглашении. У Алексея зародилось тревожное чувство, что обитатели сего замка не привыкли обороняться. Они умели только нападать — и делали это весьма успешно.
Первое впечатление от замка — это его слабость и недееспособность. Казалось, он готов пасть при первом же напоре. Но… Словно темная тень ложилась от него на все окружающее. Алексей почувствовал, как дунуло злой мощью. Это была западня. Ловушка. Ноги вдруг обмякли и ему пришлось ухватиться за Джона, чтобы не упасть.
Джон посмотрел на него. Взгляд быстро вернулся к замку. Он тоже чувствовал угрозу. Ему вдруг очень захотелось, бежать, бежать, бежать, пока не окажется за безопасной чертой. Пока не забежит в дом, не закроет все ставни, все двери. Но и там он не успокоится, пока не упадет в ласковые материнские руки Клотильды, и прижмется к ее груди. И лишь тогда, может быть, ужас покинет его. Он понял, как чувствуют себя селяне, которых он постоянно старается растормошить идти на войну с Хозяином. И понял, что больше никогда не сможет судить их. Джон побледнел.
— Пошли, — голос его прозвучал хрипло, как карканье ворона.
Поля била крупная дрожь. Усы опустились и качались под носом как маятники.
— Пш… Пш… — он пытался говорить — не получалось. Тогда просто махнул рукой.
Приоткрытые ворота замка медленно приближались. Перед глазами Алексея помутилось. Он увидел огромный рот великана. Из пасти тянет гнусным запахом, там что-то невнятно булькает, ворочается толстое и мокрое. А дальше идет глотка, проваливаясь в желудок. Сейчас он сам туда залезет. А великан лениво взрыкнет, не торопясь пережует сумасшедшего, перевернется на другой бок и уснет. Беги, беги, беги отсюда.
Алексей затряс головой, отгоняя наваждение. Ведь это все не реально. Это придумано его дочерью. Это фантом. Фантазия. Он сунул руку в карман. Реальность происходящего больно ударила по пальцам рифленой рукоятью пистолета. Алексей судорожно сжал ее. Пусть напоминает, что и здесь можно умереть, если будешь зевать. Палец лег на спусковой крючок. Сразу стало легче.
— Я думал, мы раньше доберемся, — сказал Джон. — Рассчитывал отдохнуть на подходе. Но так, наверное, даже лучше.
